Фридрих Незнанский - Стая бешеных
«Оп-па! – внутренне ахнула Ирина. – Так далеко зашло?»
– Да-да, – почувствовал ее испуг начальник. – Я пытался тебя защищать, но там, – снова палец вверх, – считают, что к тебе надо хорошенько приглядеться.
– Трех лет не хватило?
– Ну чего ты все ерепенишься? – Начальник прошел к стенному шкафу и открыл его.
«Начинается! – вздохнула Ирина. – Как же надоел!»
– Вот что у тебя за характер такой? – по-отечески начал он. – Ты ж понимаешь, не глупая, что в нашей стране большое значение имеют личные отношения. Огро-омное значение имеют. Там улыбнулся, там поздоровался, там спросил про детей, про жену, про здоровье, нет, не подхалимски, а по-человечески, с заботой о ближнем…
«Вот так они посты и занимали, – подумала Ирина. – Там подмажешь, тут подлижешь…»
– Давай лучше выпьем и подумаем, как тебе на месте удержаться.
Он разлил коньяк по бокалам и поднял свой, словно собирался произнести тост. Но не произнес, только потянулся чокаться. Ирина скрепила свое сердце железными скобами. Да что, действительно, она совсем дура? Ну выпьет она с этим ублюдком, ну полюбезничает – не разломится. А работу терять жаль, не только потому, что денежная, но просто нравится.
– За вас, Владимир Дмитриевич, – выдавила лучезарную улыбку Ирина и чокнулась с начальником.
Тот выпил как-то слишком поспешно. Резко поставил бокал. Загадочно, как ему казалось, а на самом деле – фатовски улыбнулся и сказал:
– Так что решай.
Ирина ожидала всего – долгих подходов, намеков, даже сальностей, но чтоб вот так, в лоб, так цинично…
– Что, простите, Владимир Дмитриевич?
– Останешься ты со мной на «вы» или на «ты», – выдавил-таки из себя сальность начальник.
– Вы про брудершафт? – косила под дурочку Ирина. – С удовольствием…
– Хе-хе… Нам и брудершафт не понадобится.
И начальник решительно шагнул к Ирине.
Она не успела встать и оказалась в дурацком положении – она нависал над ней, сжимая своими медвежьими руками ее голову и все норовил влепить слюнявый поцелуй, а Ирина даже не могла гордо встать и уйти. Она только ниже и ниже опускалась в кресле, пытаясь выскользнуть из мужицких объятий.
– Владимир Дмитриевич, что вы делаете? – натужно выговаривала она, ускользая от мокрых губ. – Зачем вы это делаете?
Когда-то сама смеялась над этим вопросом, отдающим пэтэушной тупостью, а вот, оказалось, пригодился.
– Ира, ты это зря, ты подумай хорошенько… – пыхтел и начальник. – Я много могу… Со мной считаются…
– А как ваша жена?
– Она ничего не узнает…
– А дети? А здоровье?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Забота о ближнем.
– Не шути сейчас, – трагическим голосом вымолвил начальник и принялся за прежнее – искать поцелуя.
Наконец Ирина оказалась на коленях, но проскользнуть между ног начальника и уйти не получалось. Тот стоял плотно.
Впрочем, Владимир Дмитриевич ее позу воспринял по-своему. Он ослабил объятья и стал живо расстегивать ширинку.
На секунду Ирина потеряла дар речи.
Уже потом, остыв и обретя обычную ироничность, она пожалела, что не дала начальнику довести дело до конца. Ох, как бы он потом жалел! Ирина не побрезговала бы, она бы в прямом и переносном смысле показала бы ему свои зубки.
Но в тот момент она действовала чисто рефлекторно: изо всех сил оттолкнула начальника и бросилась к двери.
– Вы за это ответите! – закричала она на пороге. – Я вам такое устрою!
«Кажется, я сегодня это уже кому-то говорила, – мелькнуло в голове. – Что ж за день такой „веселый“?!»
Но начальник уже обрел прежнюю вальяжность и покой.
– Иди, – махнул он рукой из кресла. – Но помни, я тебе предлагал помощь.
Ирина хлопнула дверью так, что секретарша выронила на пол флакончик с лаком для ногтей.
«Так, первым делом найти Гордеева, – летела по коридору Ирина, – пусть скажет, что за непорядки в контракте? Вторым делом… А что вторым делом?»
Она так и не придумала страшной мести начальнику, потому что подлетела к комнате юристов.
Гордеев, слава Богу, был на месте.
– Юра, можно тебя на минутку! – позвала она.
Гордеев оторвался от компьютера и приветливо кивнул.
– Я тебя жду в кафе.
– Через минуту!
– Тебе что-нибудь заказать?
– В кафе пьют кофе.
Лучше бы они вообще ничего не заказывали – кофе был, что называется, бочковый.
Но Ирина заставила себя отхлебнуть несколько глотков, выкурить сигарету и только потом перейти к разговору.
– Юра, ты последний контракт смотрел?
– Это твой который?
– Да.
– Как ни странно, да.
– А почему – странно?
– Да я ведь контрактами не занимаюсь, ты же знаешь. Я по судебному ведомству. Вот если вы с кем-то судитесь, я контракты изучаю.
– А чего ж ты смотрел мой?
– Вот и странность – меня попросили. Вы что там, уже собираетесь тяжбу затеять?
– Да нет вроде. Хм… Интересно…
Сердце у Ирины неприятно заныло. Что за возня вокруг ее контракта?
– Так что ты хотела?
– Скажи, там есть какие-то неточности, неполадки, закавыки, крючки? Хоть что-нибудь?
– Как ни странно – идеальный контракт.
– Почему опять странно?
– А чего мне его изучать? Судиться не собираетесь, расторгать, надеюсь, тоже…
– М-да…
– Ну что, я тебя успокоил?
– Не так, чтоб уж очень… Нет, скорее еще больше «загрузил»… Понимаешь, это контракт мой… Я за него… Впрочем, ладно, не буду я тебя «загружать».
Гордеев положил свою руку на Ирину.
– В чем дело? – спросил тихо.
Ирина поняла, что спрашивает он не о контракте, он просто видит – чем-то она ужасно расстроена.
Конечно, Ирина знала, как ей казалось, об адвокатах все – продажная совесть, ярмарка тщеславия, грязный язык, – но единственный, пожалуй, человек во всей их конторе, да и то нештатный работник, которому она могла доверять, был, как ни странно, Юрий Гордеев, адвокат.
– Вот скажи, Юра, если начальник пытается меня… ну, не изнасиловать… Хотя, впрочем, почему не изнасиловать?! Именно изнасиловать, только не физически, а морально, то…
– Сексуальное домогательство? – подсказал обтекаемую формулу Гордеев.
– Да! Вот что я могу с ним сделать?
– Честно?
– Честно.
– Дать ему по титям-митям…
– И все?
– Ты спрашиваешь о судебном преследовании?
– Да, могу я его засудить?
– Теоретически – да. Есть в нашем законодательстве статья за эти безобразия. Но практически она ни разу не применялась. Если хочешь, можем создать прецедент. Приходи ко мне на Таганку, дом тридцать четыре, в консультацию и – приступим. Как?
– Хочу.
– А я не хочу. Мне тебя жаль.
– Ничего себе!
– Объясняю. У тебя есть доказательства? Процесс над Клинтоном помнишь? Одежда со следами его спермы, запись телефонных разговоров с угрозами, только произведенная не кустарным способом, а оперативными работниками, ими же сделанные пикантные фотографии, показания свидетелей, а лучше всего, так сказать, застукивание начальника на месте преступления.
– Это как?
– Это… Это, извини, в процессе. Да и то если ты будешь связана по рукам и ногам. Впрочем, даже этого может быть недостаточно.
– Понятно.
– Ирина, – снова положил свою руку на пальцы собеседницы Гордеев. – Я готов пойти с тобой до конца, хотя, как ты понимаешь, гонорар мой будет жидковатым. Но ты-то готова?
– Нет.
– Тогда то, что я предложил, и – уходи.
– Спасибо.
– Извини.
Как назло, машина долго не заводилась. Ирина чуть не посадила аккумулятор. А когда, наконец, мотор заработал и можно было ехать, Ирина вдруг вспомнила, что забыла позвонить Руфату. Господи, он же ее сегодня ждал! Еще что-то они там недовыяснили!
Решила было позвонить, но потом подумала, что все – к лучшему. Пора уже ставить все точки над всеми "и". Расстались так расстались.
Но какое-то время тронуться с места не могла. Сидела, перебирая в памяти все хорошее, что было у них с Руфатом, и все плохое, конечно. Получалось, что второго явный перевес. Значит, решила, так тому и быть.
И поэтому поехала сначала не домой, а в кино.
Вот так вдруг взяла и решила – в кино, как когда-то в студенчестве. Сидишь в темном зале, смотришь на чужую жизнь, и своя становится сноснее.
На этот раз не повезло. Показывали какую-то американскую тупость – летит на Землю астероид, а американцы его взрывают. Громко, пестро, натужно, грубо и – пусто.
Домой катила уже по ночной Москве. Глазела по сторонам на затихающую и криминализирующуюся жизнь, тихо наигрывало радио – ничего, жить можно.
Когда шла к своему дому, то вдруг увидела множество милицейских машин у собственного подъезда, несколько «скорых», суету людей в штатском, оцепление и даже собаку, обнюхивающую асфальт.
«Все-таки кто-то провалился в шахту лифта, – мелькнула мысль. – Хотя при чем тут собака?»
– Я тут живу, – сказала она остановившему ее милиционеру.
– Документы, пожалуйста.
Ирина показала прописку, милиционер ее пропустил, и тут она увидела лежащее на газоне тело девушки. Из-под головы вытекла бурая лужа крови. Посиневшие руки вцепились в кусок выдранного из земли дерна.
