Андрей Воронин - Проводник смерти
- Простите? - переспросил Андрей.
- Я спросил, не будете ли вы против, если я присяду? - с немного вычурной вежливостью повторил незнакомец. - Люблю, знаете ли, подышать воздухом в обеденный перерыв.
- Садитесь, пожалуйста, - ответил Андрей и даже слегка подвинулся, хотя места на скамейке было вполне достаточно. Вежливость этого лощеного джентльмена просто-таки требовала ответной предупредительности.
- Благодарю вас, - с прежней подчеркнутой вежливостью сказал незнакомец, присаживаясь и аккуратно ставя кейс по правую руку от себя.
Андрей с вежливым безразличием отвернулся в сторону, не зная, как себя вести, и менее всего желая навязывать незнакомцу свою компанию. При всей своей доброжелательности этот человек здорово напоминал манекен сбежавший из витрины дорогого бутика, и Карееву вдруг пришло в голову, что так, наверное, мог бы выглядеть агент спецслужб, играющий роль бизнесмена. Что навело его на такую мысль, Андрей не знал, но ему упорно казалось, что незнакомец переигрывает.
- Погодка сегодня - загляденье, - заявил незнакомец, проявляя неожиданное желание пообщаться с первым встречным. - Последние по-настоящему теплые деньки. Вон, уже и листья кое-где желтеют...
- Да, - сказал Андрей, с некоторым усилием перестраиваясь на разговор о погоде, - осень не за горами.
- Но тем приятнее сознавать, что лето еще не кончилось, и что вслед за зимой опять придет весна! - с совершенно уже неприличным воодушевлением воскликнул незнакомец, окончательно скатываясь в поэзию.
- М-да, - промямлил Кареев, не зная, как реагировать. Он бросил писать стихи лет десять назад и не чувствовал ни малейшей тяги к этому занятию, особенно сейчас. Теперь незнакомец перестал казаться ему похожим на разведчика - гораздо больше он смахивал на умственно отсталого сына очень богатых родителей, а может быть, на американца русского происхождения, решившего, наконец, посетить этническую родину. Во всяком случае, было в нем что-то не от мира сего - этот разговор о смене времен года, к примеру.
- Я вижу, мои слова кажутся вам пустой болтовней, - мягко заметил незнакомец. - Но вы не можете не согласиться, что умирать в такой чудесный день - это сущее безобразие. Вообще, мировая общественность давно пришла к общему мнению, что умирать всегда неприятно - разумеется, если вы не склонны к суициду.
- А кто это здесь собрался умирать? - резче, чем следовало, спросил Кареев.
Пожалуй, незнакомец все-таки был психом или свихнулся только что из-за очередного скачка доллара.
- Да вы же, Андрей Валентинович! - легко воскликнул незнакомец, ослепительно улыбаясь прямо в лицо остолбеневшему журналисту. - Когда я подошел, вы со всей очевидностью обдумывали способ самоубийства.
Кареев наконец собрался с мыслями и несколько оправился от шока.
- Вот оно что, - медленно сказал он. - Вот оно, значит, как. Не желаете оставить меня в покое, да?
- Спешу внести ясность, - с прежней витиеватостью вставил незнакомец. - Лично мне на вас, простите великодушно, - тьфу! - глубоко наплевать. Что есть вы, что вас нет - мне абсолютно безразлично. Газет я не читаю, сексуальная ориентация у меня самая что ни на есть традиционная, и, насколько мне известно, в родстве мы с вами не состоим. Так что, если бы это зависело только от меня, я бы про вас, скорее всего, даже и не узнал. Но я - лицо, работающее по найму, и обязан выполнить данное мне поручение.
- А как? - с невольным интересом спросил Андрей.
Он понимал абсурдность этого разговора, но, вопреки здравому смыслу, был уверен, что, пока они мирно беседуют, сидя на скамейке, с ним ничего не случится.
- Вы, кажется, решили, что меня послали вас убить? - незнакомец поднял брови и изобразил улыбку. - Ничего подобного. Я должен всего-навсего предупредить вас о возможности подобного исхода. Убедить вас, что с вами никто не собирается шутить.
- На словах? - иронически вставил Андрей.
От сердца у него немного отлегло: этот джентльмен явился для того, чтобы еще раз попугать его, а значит, жизнь продолжалась.
- Слова - это сотрясение воздуха, - сказал незнакомец и положил на колени свой кейс. - Вот, извольте полюбопытствовать.
Он приподнял крышку и продемонстрировал Андрею лежавший на дне кейса большой, какой-то суперсовременный пистолет с кучей всевозможных набалдашников, приставок и даже каких-то линз.
- Я понял, - сказал Кареев, - , вы космический пират, а это ваш любимый бластер.
- Это просто пистолет сорок пятого калибра, - спокойно поправил его незнакомец, - с глушителем и лазерным прицелом. Легкий хлопок - ну, как в ладоши, не громче, - и вас нет. Если мы с вами сейчас не договоримся, я проделаю в вас дырку с помощью вот этой штуки.
- Ах, вот как? - изо всех сил стараясь быть ироничным, сказал Андрей. Честно говоря, вид пистолета впечатлил его гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. - Выходит, вы уполномочены вести со мной переговоры?
Незнакомец аккуратно опустил крышку кейса, щелкнул замочками, выдал очередную голливудскую улыбку и вдруг резко сменил тон.
- Слушай, ты, фраер беспонтовый, - глядя в сторону, заговорил он лишенным выражения голосом, - дешевка трехкопеечная, жополиз газетный. У меня дел по горло, некогда мне с тобой базар разводить. Не угомонишься погасим тебя, как лампочку, без проблем. Это ты бабе своей втирай, какой ты крутой, а я этой туфты от таких, как ты, на три жизни вперед наслушался. Понял меченый, туз дырявый?
- Понял, - сказал Андрей. - Пошел ты на..:!
Он попытался встать, но незнакомец неуловимым движением вернул его в исходное положение, и Кареев внезапно ощутил прикосновение к ребрам чего-то холодного и острого. Он вздрогнул и затих.
- Вот так, - сказал незнакомец. Вид у него по-прежнему был такой, словно он просто отдыхал, вдыхая кислород и разглядывая птичек. - Не рыпайся, петушок. Ты уже дорыпался. А будешь грубить, пеняй на себя. Я уже говорил, что у меня правильная ориентация, но некоторые мои знакомые не прочь подержаться за чью-нибудь чистую попку. У тебя чистая попка, правда?
Сначала ребята за тебя подержатся, а потом, если еще будешь жив, дадут тебе подержать твои кишки. Не пробовал? Говорят, незабываемое ощущение.
- Что ты хочешь? - спросил Андрей, из последних сил борясь с паникой. Томное ощущение дурного сна, навалившееся на него минуту назад, никак не проходило. Конечности сделались ватными, под ложечкой сосало, и он с отвращением понял, что не может контролировать собственный голос. Он трусил, и хуже всего было то, что его собеседник это отлично видел.
- Я от тебя ничего не хочу, рупор общественности, - с холодным презрением процедил незнакомец. - Мне поручили перетереть с тобой это дело, вот и все. Перед тобой простой выбор: быть богатым и здоровым или бедным и мертвым. Расклад такой: ты берешь десять штук и сваливаешь из города.., скажем, на полгода. Через полгода можешь возвращаться и устраиваться обратно на свою фабрику по производству туалетной бумаги. Тебя возьмут, можешь не беспокоиться. Не хочешь сваливать - не сваливай. Главное, чтобы не было базара.
- А если я откажусь?
- Ты что, тупой? У тебя же поджилки трясутся так, что скамейка ходуном ходит. Сам знаешь, что будет, если откажешься. Тебе дружбу предлагают, козел, а ты рылом вертишь. Думаешь, тебе медаль дадут? Да через неделю все забудут, что был такой Кареев - крутой и неподкупный. Все будут жить, как жили, а ты сгниешь ни за что. Ни за хрен собачий, ты понял? Ведь ничего же не изменится!
- Твари, - с отчаянием в голосе пробормотал Андрей, откидываясь на спинку скамьи и трясущимися руками вынимая из пачки сигарету.
- Все мы твари божьи, - неожиданно согласился незнакомец и тоже закурил. - На, - продолжал он, вынимая из внутреннего кармана пиджака незапечатанный конверт и небрежно протягивая его Андрею, - владей, пресса. Десять штук, один в один. Можешь пересчитать.
Баксы чистые, незасвеченные, так что живи спокойно и радуйся. Машину, блин, купи, а своего "москвича" отдай пионерам, пусть в металлолом снесут.
- Каким пионерам? - безнадежно спросил Андрей, принимая увесистый конверт. - Где ты видел пионеров?
- В Белоруссии. Отгони свою телегу туда, заодно посмотришь, как живет братская республика. Тебе ведь все равно из города сваливать надо.., от греха подальше.
- Господи, - выдавил из себя Андрей, - господи боже мой...
- Да, Андрей Валентинович, - снова переходя на приторно-вежливый тон, сказал незнакомец, - пути господни неисповедимы. Вряд ли вы думали, что так быстро.., наложите в штаны. Не огорчайтесь, вы приняли правильное решение. Единственно правильное, я бы сказал. Инстинкт самосохранения заложен в нас природой, а природа мудра, а главное - предельно честна. Честна, понимаете? Что ж, - он встал и поправил узел галстука, - прощайте, Андрей Валентинович. Я искренне надеюсь, что больше мы с вами не увидимся.
- Я тоже, - криво улыбаясь и глядя в сторону, сказал Кареев. Он не мог смотреть на незнакомца. Отвратительнее всего было чувство огромного облегчения, почти счастья, которое он сейчас испытывал.
