Джон Гришем - Дело о пеликанах
- На данный момент они единственные, заявляющие об ответственности. Похоже, их работа. Может быть, - Войлс не смотрел на Коула, разговаривая с ним.
- Итак, когда вы начнете аресты? - спросил Президент.
- В тот самый момент, как появится возможная причина, господин Президент. Таков закон, вы понимаете.
- Я понимаю, что эту группу вы больше всего подозреваете в убийствах Розенберга и Дженсена и что вы уверены, что именно ее члены убили федерального судью, участвовавшего в рассмотрении дела в Техасе, и, скорее всего, именно она подложила взрывные устройства как минимум в пятьдесят два порнозаведения прошлой, ночью. Я не понимаю, почему они взрывают и убивают, оставаясь неприкосновенными. Черт побери, директор, мы находимся в осаде.
Шея Войлса покраснела, но он не сказал ни слова. Просто отвел взгляд в сторону, в то время как Президент смотрел на него. К. О. Льюис прочистил горло.
- Господин Президент, позвольте мне. Мы не убеждены в том, что "Подпольная армия" замешана в убийствах Розенберга и Дженсена. На самом деле у нас нет фактов, связывающих их. Они - только одни из дюжины подозреваемых. Как я сказал раньше, убийства хорошо организованы, совершены очень чисто и высоко профессионально. Исключительно профессионально.
Коул шагнул вперед.
- Что вы пытаетесь сказать, мистер Льюис? Что у вас нет никакого представления о том, кто же убил их? И вы, возможно, никогда этого не узнаете?
- Нет, совершенно не об этом я говорю. Мы найдем их, но это займет определенное время.
- Сколько времени? - спросил Президент. Это был понятный, характерный для студента-второкурсника вопрос, не требующий хорошего ответа. Ист сразу невзлюбил Президента, поскольку тот задал его.
- Месяцы, - ответил Льюис.
- Сколько месяцев?
- Много.
Президент закатил глаза и покачал головой, затем с раздражением встал и направился к окну. Он заговорил, глядя в окно:
- Не могу поверить, что нет связи между тем, что случилось прошлой ночью, и убийством судей. Не знаю, возможно, я просто выжил из ума.
Войлс с ухмылкой бросил быстрый взгляд на Льюиса. Шизофреник, неуверенный, неинформированный, глупый, не общающийся ни с кем. Войлс мог придумать еще много других эпитетов.
Президент продолжал, по-прежнему обращаясь к окну:
- Я просто становлюсь нервным, когда убийцы свободно разгуливают здесь повсюду и раздаются взрывы. Кто может обвинить меня? У нас не убивали президента уже более тридцати лет.
- О, мне кажется, вам ничего не грозит, господин Президент, - произнес Войлс с чувством удовлетворения. - Служба безопасности контролирует положение.
- Отлично. Тогда почему я чувствую себя так, как будто нахожусь в Бейруте? - Он почти бормотал в окно.
Коул почувствовал неловкость и схватил толстую докладную записку. Протянул ее Войлсу, заговорив тоном профессора, читающего лекцию.
- Это краткий список возможных кандидатов в Верховный суд. Здесь восемь фамилий с биографией каждого. Подготовлено судом. Мы начали с двадцати фамилий, затем Президент, Главный прокурор Хортон и я урезали до восьми. Никто из них даже не представляет себе, что его кандидатура рассматривается.
Войлс по-прежнему смотрел в сторону. Президент медленно возвратился к столу и взял свой экземпляр докладной записки. Коул продолжал.
- Кандидатуры некоторых спорны, и, если они в конце концов выдвинуты, нам придется выдержать бой, добиваясь их утверждения сенатом. Мы предпочли бы не начинать войну сейчас. Это должно сохраняться в тайне.
Войлс неожиданно повернулся и посмотрел на Коула.
- Вы идиот, Коул! Мы делали такое раньше, и я могу заверить вас, что, как только мы начинаем проверять этих людей, кот выскакивает из мешка. Вы хотите тщательного скрытого расследования и вместе с тем рассчитываете, что каждый, с кем мы будем вступать в контакт, смолчит. Так не пойдет, сынок.
Коул подошел к Войлсу ближе. Его глаза метали молнии.
- Вы должны немного повертеть своим задом, чтобы гарантировать, что эти имена не попадут в газеты, пока их не назначат на должность. Вы сделаете это, директор. Вы остановите утечку информации и не дадите ей попасть в газеты. Понятно?
Войлс уже был на ногах, тыча пальцем в Коула.
- Послушай, осел, ты хочешь проверить их? Тогда делай это сам. Не надо отдавать мне целую кучу распоряжений, как бойскауту.
Льюис уже стоял между ними. И Президент встал за столом. В течение секунды или двух полное молчание. Коул положил свой экземпляр докладной записки на стол и сделал несколько шагов, глядя в сторону. Теперь Президент взял на себя роль примирителя.
- Сядьте, Дентон. Сядьте.
Войлс вернулся на свое место, по-прежнему глядя на Коула. Президент улыбнулся Льюису, и все сели.
- Мы все в большом напряжении, - с теплотой в голосе произнес Президент.
Льюис спокойно сказал:
- Мы проведем тщательную проверку по вашим фамилиям, господин Президент, и это будет сделано в строжайшем секрете. Однако вы знаете, что мы не можем контролировать каждого, с кем ведем разговор.
- Да, мистер Льюис, я это знаю. Но я хочу исключительной осторожности. Эти люди молоды и будут кроить и перекраивать Конституцию еще долго после того, как я умру. Они стойкие консерваторы, и пресса съест их заживо. У них не должно быть тайн, тщательно скрываемых от посторонних. Ни наркотиков, ни незаконных детей, ни действий радикально настроенных студентов, ни разводов. Понимаете? Никаких сюрпризов.
- Да, господин Президент. Но мы не можем гарантировать полной секретности в нашем расследовании.
- Просто пытайтесь, хорошо?
- Да, сэр.
Льюис протянул докладную записку Эрику Исту.
- Это все? - спросил Войлс.
Президент посмотрел на Коула, который стоял у окна, ни на кого не обращая внимания.
- Да, Дентон, это все. Мне бы хотелось, чтобы проверка по этим именам была проведена в течение десяти дней. Я хочу быстрого продвижения в этом вопросе.
Войлс встал.
- Вы получите докладную через десять дней.
Каллахан находился в раздражении, когда постучал в дверь квартиры Дарби. Он был в смятении, и многое приходило ему в голову, многое, что он хотел бы высказать. Но он знал: нежели объявлять войну, а этого он хотел бы меньше всего, лучше выпустить немного пара. Она избегала его четыре дня, потому что играла в детектива и забаррикадировалась в библиотеке юридической школы. Она пропускала занятия, отказывалась отвечать на его звонки и вообще пренебрегала им в решающий момент. Но он знал, что, когда она откроет дверь, он будет улыбаться и забудет о том, что его игнорировали.
Он держал в руках литровую бутылку вина и настоящую пиццу от мамы Розы. Было начало одиннадцатого, субботний вечер. Он снова постучал и посмотрел на выстроившиеся вдоль улицы аккуратные двухквартирные домики и бунгало. Звякнула цепочка, и он тотчас улыбнулся. Раздражение сразу же испарилось.
- Кто там? - спросила она, не снимая цепочку.
- Томас Каллахан, припоминаешь? Я стою у твоей двери и умоляю впустить меня, чтобы мы могли поиграть и снова стать друзьями.
Дверь отворилась, и Каллахан вошел. Она взяла вино и одарила легким поцелуем в. щеку.
- Мы еще дружим? - спросил он.
- Да, Томас. Я была занята.
Он прошел за ней на кухню через небольшую комнату, где царил некоторый беспорядок. На столе стоял компьютер, рядом большая стопка толстых книг. ' - Я звонил. Почему ты не перезвонила?
- Меня не было, - сказала она, выдвигая ящик стола и доставая штопор.
- У тебя автоответчик. Я разговаривал с ним.
- Ты пытаешься объявить мне войну, Томас? Он посмотрел на ее босые ноги.
- Нет! Клянусь, я не сошел с ума. Я обещаю. Пожалуйста, прости меня, если я кажусь выведенным из равновесия.
- Прекрати.
- Когда мы ляжем в постель?
- Ты хочешь спать?
- Совсем нет. Пошли, Дарби, прошло три ночи.
- Пять. Какая пицца! - Она открыла бутылку и наполнила два бокала.
Каллахан наблюдал за каждым ее движением.
- О, это одна из тех субботних ночей, когда все выбрасываешь из головы к черту. Только клешни креветок, яйца, головы речных раков. И дешевое вино. Я не совсем при деньгах и завтра уезжаю, так что должен следить за своими тратами. А поскольку уезжаю, то подумал, а не зайти ли к тебе и не остаться ли на ночь, чтобы меня не соблазнила какая-нибудь заразная женщина в округе Колумбия. Что ты думаешь об этом?
Дарби открывала коробку с пиццей.
- Похоже на сосиски и перец.
- Я могу все-таки рассчитывать на то, чтобы лечь с тобой в постель?
- Может быть, позже. Выпей вина и давай поболтаем. Последнее время мы не разговаривали.
- Этого не скажешь обо мне. Я говорил с твоей машиной всю неделю.
Он взял бокал с вином и бутылку и пошел за ней в комнату. Она включила стереоприемник, и они непринужденно растянулись на диване.
- Давай напьемся, - сказал он.
- Ты так романтичен.
- У меня есть романс для тебя.
