Анна Данилова - Грех и немножко нежно
— Мне нравится такая усталость. Я называю это счастьем.
— Знаю. Ты вообще молодец. Я видел твой новый альбом, компьютерную верстку. Да и в ютьюбе уже появились твои мастер-классы.
— Это пираты. Украли. Вообще-то, если ты помнишь, мы продаем мои мастер-классы. Но, с другой стороны, я же тоже видела эти пиратские выкладки… Много людей просматривают эти ролики, значит, это им нравится…
— Если бы у меня было время, — сказал с улыбкой Сергей, намазывая масло на булочку, — то я и сам бы занимался по Интернету живописью. Но у меня так много работы… Суды, клиенты, консультации, ресторан…
— А мне кажется, что ты и так живешь полной жизнью. И тоже, как и я, счастлив, — ответила Вера. В редкие минуты, когда они бывали вместе, она, глядя на него, вдруг остро понимала свою везучесть, ведь с ней рядом живет такой чудесный человек, такой заботливый и нежный муж. И ей становилось не по себе оттого, что она так много времени проводит без него. — Ты не сердишься на меня, что я вечно торчу в своей мастерской? Я еще не надоела тебе со своими красками и запахом скипидара? Ты не разлюбил меня?
— Вера, что ты такое говоришь?!
— Да ладно… Это я так… От полноты чувств, понимаешь? Боюсь все потерять, расплескать… Мне иногда кажется, что я просто переполнена счастьем, что так нельзя, так не бывает.
— Бывает. К тому же твое счастье построено на колоссальном труде, так чего же ты мучаешь себя угрызениями совести?
— Мои картины — это да. Но ты… Как же мне повезло с тобой.
— А мне — с тобой. Хочешь еще джема?
— Сережа… Скажи мне, что бы ты сделал, если бы, к примеру, я тебе изменила?
— Ничего.
— Как это? Почему?
— Да потому, что я уверен в тебе, а поэтому даже сам вопрос считаю несерьезным… Ты же просто так спрашиваешь?
— Да. Просто так.
— Зачем ревновать? Если не веришь человеку, зачем с ним жить? Вот ты меня ревнуешь?
— Как сказать… К твоему Зульштату ревную, — засмеялась Вера, счастливая оттого, что она, в отличие от своих подруг, ревнует мужа не к женщинам, а к городу, да и то в шутку!
— А я думал, что ты ревнуешь меня к своей подруге Оле.
— Вот уж глупости! Оля — свой человек. И я ей полностью доверяю.
Сергей усмехнулся про себя. Подумал, что Вера точно близорука и ничего не видит. Свой человек! Она разве что еще не разделась догола перед ним, эта Оля. Постоянно оказывает ему знаки внимания, напрашивается с ним всякий раз, когда он собирается выйти из дома, в те моменты, когда Вера сильно занята. Липнет, чего уж там! Охотница на чужих мужей. Лживая потаскушка.
— Ты бы гнала ее в шею, — сказал он, и эти слова прозвучали настолько неожиданно в это спокойное, полное умиротворения и неги утро, что Вера даже тряхнула головой, проверяя, не померещилось ли ей это.
— Как ты сказал: гнать в шею? Я не ослышалась?
— Вера, ты не понимаешь… Ты — творческий человек, ты живешь в своем мире, и это неплохо… Но позволь мне позаботиться о тебе, о твоей элементарной безопасности. Оля — пиявка. Она тянет из тебя деньги, твое время, внимание, ничего не отдавая взамен. Думаю, что она присваивает твои вещи, украшения, во всяком случае, я видел кое-что на ней из твоего гардероба. К примеру, шелковый платок, оранжевый с бирюзой. И твои сережки из янтаря, такие, крупные… С паучками.
— Не может быть… Ты это серьезно?
— Конечно! Она практически живет у нас.
— Но она помогает мне по хозяйству.
— Так верни Любовь Петровну, которую ты, кстати говоря, уволила, послушав совета Оли.
— Наверное, Любовь Петровна обиделась на меня.
— Ничего, я с ней поговорю. Думаю, что она и так все поняла.
— Что именно?
— Что ты попала под влияние своей подруги. Повторяю, гони ее в шею. Откажи от дома.
— Но как я это мотивирую?
— Если хочешь, я сам с ней поговорю.
— А это удобно? Она не поверит тебе.
— Тогда наберись мужества и сама скажи ей, чтобы она больше не приходила. Ты пойми, время от времени надо совершать какие-то неприятные, но необходимые поступки. К примеру, ставить на место наглецов. Так и скажи ей, что знаешь, что она ворует… Скорее всего, она будет валяться у тебя в ногах и просить прощения. Скажет, что не могла удержаться, что платок очень красивый, что она взяла на время, на свидание или что-нибудь… Словом, не верь ей. Скажи резко, что не желаешь ее больше видеть в доме — и все! Уверен, после того, как она уйдет из твоей жизни, ты и сама вздохнешь с облегчением. Тебе не надо будет отвлекаться на нее, выслушивать ее истории, кормить, тратить на нее деньги. А я позвоню Любови Петровне и попрошу ее вернуться. Договорились?
— Даже не знаю… Так все неожиданно. Но платок действительно пропал…
— Проверь свой гардероб, я не удивлюсь, если она украла твое белье…
Вера посмотрела на мужа внимательно. Видно было, что она колеблется, хочет что-то сказать.
— Что? Что ты хочешь мне сказать?
— Она приставала к тебе? У вас с ней что-то было? Ты поэтому хочешь избавиться от нее?
— Только слепой не заметил бы, как она липнет ко мне. А мне это неприятно, понимаешь! Словно у нас в доме завелась какая-то зараза. Как будто мы живем в коммунальной квартире, где нельзя пройтись голым до ванной комнаты или заняться любовью в гостиной… Я постоянно чувствую следящую за мной пару глаз, чужих глаз.
Он сказал ей то, что собирался сказать давно. Разве что не озвучил главное — столь пристальное внимание к своей особе становилось для Сергея опасным. Похоже, Ольга влюбилась в него, а это означало, что она, нигде не работающая, одинокая дама, располагающая вагоном времени, могла свободно перемещаться в пространстве, следя за ним. Надо было действовать, сделать так, чтобы отвадить эту назойливую Олю от дома, от семьи, причем постараться, чтобы Вера сама порвала с ней. Вот тут-то как раз и вспомнился этот платок, в котором Сергей на самом деле встретил Олю в центре города, прогуливающуюся в одиночестве и глазеющую по сторонам. И про сережки он сказал чистую правду. Мало того, что Оля поселилась в их доме, так еще и подворовывала!
— Спасибо тебе, Сережа, — сказала Вера, и Сергей увидел, что она плачет.
— Ты чего?
— Так все это неприятно… Я душу ей открыла, в дом впустила… Я на самом деле давала ей денег, делала подарки… И мне было приятно это делать. Разве могла я предположить, что пригрела змею на груди?! Господи, как же мне не хочется с ней обо всем этом говорить… У меня настроение испортилось, я и работать теперь не смогу, все буду репетировать наш с ней разговор…
— Вера, если тебе это так тяжело, я сам могу встретиться с ней и поговорить. Позвоню, назначу встречу и все популярно объясню. Больше того, я могу пригрозить ей как воровке…
— Она сейчас придет. Она ночевала у своей мамы, а утром, сказала, вернется домой… Она так и сказала «домой». Как же это все гадко!
Раздался звонок.
— Хорошо, что ты еще не дала ей ключи от нашей квартиры, — сказал Сергей.
— Дала… — прошептала, глотая слезы, Вера. — У нее есть ключи. Говорю же, я доверяла ей предельно…
— Хорошо, я все понял. Ты иди в свою мастерскую, подожди там, а я с ней поговорю…
И Сергей пошел открывать дверь.
11. Ланг. Кира
— Я думаю, что рыбаки уже нашли труп, — сказал Ланг, тяжко вздыхая. Глядя на то, как ловко Кира накрывает на стол к завтраку, подумал, что он был настоящим идиотом, когда пренебрегал этой девушкой. И как бы все было хорошо и правильно, если бы не случилось того, что случилось. Если бы не появилась в городе эта Маша. Ланг рано или поздно все равно бы потеплел душой к Кире, оценил бы по достоинству ее пироги и варенье да и оставил бы ее на ночь. Потом снова и снова. Глядишь, и влюбился бы в нее по-настоящему, как в приятную женщину, хорошего человека и отменную хозяйку. Нет, полез туда, куда ему вход был запрещен. Студентка! Злобная, шипящая тварь, змея, которая так и норовила его укусить. Ему было стыдно признаться Кире в том, что он был даже рад, что Машу убили. Конечно, если бы он произнес эти слова вслух, то они прозвучали бы отвратительно, и Кира увидела бы в нем настоящего монстра, а то бы и вообще посчитала его убийцей… Зато из его жизни навсегда исчез человек, способный одним словом причинить ему боль, унизить. Вероятно, нашелся в окружении Маши еще один оскорбленный и униженный мужчина (хотя, может, и женщина), который оказался намного сильнее Ланга, решительнее, и пристрелил ее. Избавился от нее, как от заразы.
— Я тоже думаю, что нашли, — отозвалась Кира, ставя перед ним на стол тарелку с оладьями. — Да ты не переживай. На тебя никто не подумает. Мы с тобой уже говорили об этом.
— Послушай, ты теперь мне вроде как жена…
— Почему «вроде как»?
— Ну хорошо, извини. Жена. Так вот, значит, ты близкий мне человек и должна понимать, что я не декорация какая, а живой, реальный мужчина со своими проблемами и слабостями. А потому я стараюсь вести себя естественно, понимаешь? О чем болит, то и рассказываю.
