Марина Серова - Оранжевая комната
Оно перевернуло Маргарите всю душу.
Конечно, она помнила этого высокого худого старика с коротко остриженными седыми волосами, ее деда Отто Либена. Они с матерью часто приходили к нему в дом, хотя мать была его внебрачной дочерью.
Дед жил с семьей, все они дружно ухаживали за большим садом, сад спускался прямо к воде, возле которой росли уже не вишни, а желто-зеленые ивы, держали свиней и кур. Жена Отто, Грета, молчаливая аккуратная женщина, работала на маслозаводе.
Все в городе знали, что скоро они уедут в Германию.
Иногда дед сам приходил к ним домой, приносил маленькие домашние колбаски, сделанные из набитых свининой кишок, или кровяные – из крови и риса.
Когда Марго заболела воспалением легких, Отто оставался у них и всю ночь рассказывал ей интересные истории о войне, о том, как их выселяли из Маркса в Казахстан, о том, как пришлось бросить все, нажитое годами.
Были рассказы и о дождливом городе, и о какой-то оранжевой комнате, но они почти стерлись из ее памяти.
Что должен был привезти ей посланец из Мюнхена и как зовут человека, которому секретарь деда отдал четвертую часть гравюры. Что это за гравюра? Из чего она сделана? Может, из серебра или… золота? И неужели к ней из далекой Германии приедет ее дядя Карл Либен? Ведь он единственный, кто остался в живых из рода Либенов. Нет, не единственный, есть еще она – Маргарита. По матери Калинина. Но ведь могла бы в свое время взять фамилию Либен.
Марго долго смотрела на письмо. Края его были истрепаны, создавалось впечатление, что конверт вскрывали. Оно и понятно. Говорят, письма из-за границы просматриваются до сих пор. Что ж – им видней. Но все равно, никакая сила не помешает ей теперь уехать отсюда, из этого сонного царства, а если быть точнее – из царства пьяного! В этом городе пьют все, начиная с подростков и кончая стариками.
Теперь этому пришел конец. Она не увидит больше пьяные рожи соседей, не услышит крик и брань, слезы и стоны женщин, которых избивают их мужья.
Когда к ней забежала Маша, в халате, нечесаная, Марго почему-то взглянула на нее совсем другими глазами. Разве так должна выглядеть двадцатипятилетняя женщина? Разве можно себя так запускать?
– Я получила письмо от деда, – сказала Марго, помогая прикурить Маше. – Из Мюнхена.
В это время за окном произошло какое-то движение. Марго встала и выглянула. Какой-то парень мочился прямо на стену ее дома. Она жила на первом этаже, и подобную картину ей приходилось видеть не впервые.
Марго отошла от окна и вернулась на диван.
– И что же он пишет? – спросила Маша.
– Что скоро умрет, а ко мне со дня на день должен приехать его сын, мой дядя. Сводный брат моей матери.
– И что же будет дальше?
– Не знаю, – искренне ответила Марго. – Пока не знаю.
Она не собиралась откровенничать. Только открой рот, об этом сразу проведает весь город.
А вечером того же дня в ее дверь позвонили. Марго подошла и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял незнакомый мужчина. Для дяди он был слишком молод.
– Откройте, – произнес он с сильным акцентом. – Вы Калинина Маргарита?
– Да. – Марго открыла дверь и впустила незнакомца в прихожую.
Мужчина был лет тридцати пяти, в хорошо сшитом твидовом костюме песочного цвета. Среднего роста, светловолосый, голубоглазый. В руке он держал «дипломат». В Марксе такие мужчины не водились. А если и водились, то давно вымерли.
– Я по поручению Отто Либена, вашего деда.
– Может быть, вы пройдете? – Марго занервничала.
– Нет, я спешу, меня ждет машина. Он просил меня передать вам… Хотя нет, подождите. Принесите мне, пожалуйста, ваш паспорт. Дело в том, что я должен в точности исполнить волю вашего деда. Ведь это его последняя воля.
– Он умер? – Марго взяла с полки паспорт и раскрыла его.
– Вы извините меня, но я должен быть уверенным в том, что именно вы – Маргарита. – Гость взглянул на фотографию в паспорте и вернул его ей. – Ваш дедушка просил меня передать вам вот эту папку. – Он достал из «дипломата» толстую зеленую папку и протянул ее Маргарите. – А теперь запомните: Шубин Сергей Иванович… – И он продиктовал ей домашний адрес и телефон Шубина. – Если хотите, я повторю.
Она покачала головой: нет, она все запомнила.
– Вы уже получили письмо деда? Вы в курсе?
– Да, спасибо. Может, выпьете чашку чая или кофе?
– Нет, спасибо. Встретимся в Мюнхене. – И с этими словами мужчина ушел. Марго показалось, что наверху, на лестнице, кто-то есть. Она подняла взгляд, но увидела лишь чью-то тень.
И еще подумала тогда, что стала слишком подозрительной.
Пусть письма вскрывают, но шпионить-то зачем?
Дома она первым делом открыла папку и ужасно удивилась, обнаружив там печатный текст на немецком языке. Но она не расстроилась. Приедет Карл и все переведет. Главное – собрать все фрагменты послания воедино. Наверное, в тексте написано, где находятся остальные части гравюры.
Маргарита убрала папку в письменный стол, легла на диван и стала мечтать.
Утром следующего дня она купила билет на автобус и поехала в Тарасов.
Она все обдумала заранее. Все, вплоть до цвета губной помады. Она знала, чем можно привлечь внимание мужчин и как лучше польстить им. Красный «Форд» Шубина ей очень помог в этом. А дальше все развивалось по классической схеме.
У мужчин есть несколько уязвимых и крайне чувствительных мест. Это касается и прямого, и переносного смысла.
Она соблазнила Шубина и призналась себе в том, что эта игра доставила ей не меньше удовольствия, чем ему.
Он оказался мужчиной что надо.
Но вот узнать, где он хранит папку Отто, было сложнее. Слишком уж бурно развивался их роман. Вопросы, касающиеся его работы, а уж тем более его бумаг, могли бы сразу же вызвать у Шубина подозрения. Оставалось единственное: искать самой. Сначала – на работе, потом – дома. Но если на работе всегда можно было вызвать секретаршу вниз каким-нибудь пустяком – типа «Там женщине плохо…» – и перерыть весь кабинет, включая пустой сейф, в котором хранился лишь блок сигарет «Честерфилд» да некоторые бухгалтерские документы, то попасть к нему домой, да еще в такое время, когда там нет его жены, – задача не из легких.
Поэтому-то она и стала следить за женой Шубина. В планы Маргариты входило подружиться с нею и прийти к ним запросто в гости. Но не получилось. Время мадам было расписано по минутам. У нее был молодой любовник, и этим все сказано.
Анна Шубина вела себя так, как может вести себя влюбленная женщина. Чувствовалось, что художник Саша Берестов – его имя Маргарита узнала, походив к училищу и пообщавшись со студентами: «Вы не знаете, как зовут того молодого человека, который остановил свой «Опель Кадет» перед училищем, он обещал нарисовать мой портрет…» – сделан из воска. Благодаря усилиям Шубиной Саша менялся с каждым днем. У него изменилась даже походка. Но не в этом суть. Надо было как-то действовать, и Марго повезло.
Однажды, когда она кружилась возле училища, поджидая влюбленную пару, к арке подъехал «Опель» Берестова, Саша пошел в училище. Через четверть часа неподалеку остановилась шикарная белая машина – «БМВ». И из нее вышла Анна Шубина с испуганным лицом. Не обращая внимания на стоящую возле арки Маргариту, она достала из сумочки записную книжку и стала кому-то звонить из расположенного поблизости телефона-автомата.
Марго видела и слышала все.
Шубина звонила какому-то знакомому, который советовал ей обратиться к частному детективу, Тане Ивановой. Очевидно, этот знакомый уже пользовался ее услугами, потому что Шубина несколько раз просила повторить номер телефона этой Тани и ее адрес.
«Спасибо, Глеб, я завтра же пойду к ней».
«И я пойду», – решила Марго и, взяв такси, поехала в театр, к Герману.
Накануне, прочитав в газете объявление о пробах фильма, который будет сниматься на деньги одной совместной русско-французской фирмы в Тарасове (фильм о русском бомже, который ухитрился влюбиться во француженку и перебраться в Париж), она рассказала об этом Герману.
Они встретились в театре. Герман беседовал с нею у себя в гримерной. Сначала был поток новостей (Светка собирается в декрет и увольняется, Лора спивается, режиссер собирается ставить Хармса…), затем Герман ее поцеловал. Страстно и нежно.
Марго даже забыла на время, зачем пришла. Когда она очнулась, Герман уже стоял возле окна и курил.
Она оделась, села перед зеркалом. Заниматься любовью на стуле Марго разучилась. Ей стало смешно. Но самое сложное заключалось в том, чтобы теперь от секса плавно перейти к делу.
– Это мой последний шанс, – произнесла она с придыханием. – Помоги мне. Главная героиня – по пьесе – очень любила зеленый цвет, – врала Марго напропалую, – а волосы у нее намного светлее моих. Понимаешь, тот режиссер, увидев меня, должен понять, что я просто создана для этой роли.
Герман работал над нею больше трех часов. Гримировал, крепил парик, сбегал в костюмерную за платьем.
