Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое

— Сразу?.. Да, может, и не сразу... Не помню уж.. От такой суматохи у меня то да се из головы вылетело...

Клява опять умолк и робко смотрел на меня, часто моргая глазами. Мы с Дамбитом, в свою очередь, молча сверлили его взглядами. Тогда он чмокнул губами и добавил:

— Земит ведь тоже все слышал. Он с того конца фермы подошел, мы его сразу-то не заметили... Когда девушки отъехали лошадь привязать, Янка подходит ко мне и говорит с упреком: «Нехорошо человека без помощи оставлять! А то еще может выйти...» Одним словом, может выйти, будто я нарочно копался, чтобы... ну чтобы он, значит, помер. Он это как сказал, ну тут я и...

— Тут вы испугались, разбранили девушек — сразу и к врачу поехали, и в милицию сообщили, — уточнил я.

— Да, — вздохнув, согласился Клява.

— А если бы не Земит, тогда что? — спросил я.

— Как это — тогда что? — переспросил Клява, еще быстрее моргая глазами.

— Тогда раненый человек мог бы еще долго валяться в лесу... истечь кровью, да?

— Ну зачем же так? — Клява вздрогнул. — Тут я и сам смекнул — нельзя сидеть сложа руки. Земит меня только подогнал, молодые-то быстрее соображают. Да и девчонки догадались бы.

— Хорошо, — сказал я, протягивая ему для подписи протокол. — А затем пойдем в лес! Ведите нас тем же путем, что шли за ястребом, до того места, где застрелили зайца.

Клява крутанул головой, тяжко вздохнул, и мы отправились. Дамбит был явно недоволен и не сводил подозрительного взгляда с Клявы. По дороге я спросил Кляву:

— Что же вы в такой холод не носите свою ушанку?

Клява покашлял, свесил голову.

— Боялся. А ну, думаю, если кто издали видел в лесу человека в ушанке? И решил — лучше не буду надевать ее. В аккурат того и боялся, до чего дожил: посчитают меня убийцей! А у меня такого злодейства и в мыслях не было... И товарища Ванадзиня я третьего октября в глаза не видал. И никакой злобы на него у меня сроду не было! — Клява волновался все больше, а я не спешил его успокаивать.

Мы подошли уже совсем близко к месту, где был найден Ванадзинь. Здесь Клява круто взял вправо и повел нас через вырубку, то и дело приговаривая, что в точности так шел и в тот раз, — будто мы с Дамбитом спорили с ним.

Вскоре мы оказались там, где я ходил однажды с братьями Смилтынями. Клява показал нам место, где он подобрал убитого зайца. Вдосталь поползав по земле, я нашел клок шерсти, застрявшей в кустиках брусники. Находку положил в блокнот. Потом Клява отвел нас к груде хвороста, под которым он спрятал свою незаконную добычу.

— Только зайца-то я уж там не нашел, — сказал, пригорюнившись, Клява, — заглянул после, а зайца и духу не осталось... Куда он сгинул, не знаю. Может, лиса унюхала, вытащила?

Мы тщательно осмотрели хворост. С того края, где Клява, по его словам, спрятал зайца, несколько сухих веток было надломлено, другие сдвинуты, повалены. Я и там нашел прилипшие шерстинки. Что ж. Я готов был поверить, что Клява не врет, по крайней мере, насчет зайца. Найденные здесь шерстинки я тоже захватил, чтобы потом окончательно подтвердить свои выводы.

Я задал еще вопрос Кляве:

— Почему вы, впервые давая показания о событиях третьего октября, не упомянули о том, что разговаривали у фермы с Земитом?

Клява ответил виновато:

— Да я же... Я же боялся — как начнете вы Земита допрашивать, он и ляпнет, что видел, как я выходил из леса... Тут я бы сразу попал на подозрение! Приятно разве?

Отпустив Кляву, мы остались вдвоем с Дамбитом. Он едва дождался, пока Клява исчез за деревьями.

— Разрешите спросить — по-вашему, Клява виновен?

— Пока я только собираю факты. Мне трудно представить, зачем было бы Кляве убивать Ванадзиня.

— А если случайно?

— Случайность никогда не исключается.

— Клява как раз находился так близко от места, происшествия, подозрительно близко... И с заряженным ружьем в руках! Вы заметили, как он круто изменил направление, дойдя почти до того места?

— Заметил.

— Что, если он только темнит и не убивал никакого конкретного зайца?

— Но мы же в обоих указанных им местах обнаружили, выражаясь вашим языком, совершенно конкретную шерсть. Насколько я понимаю, это действительно заячья шерсть. Притом известно, что третьего октября с того места, на которое привел нас Клява, действительно слышали выстрел.

— А если он сначала убил Ванадзиня, а потом зайца?

— Не верится. Вдумайтесь только: Клява убивает Ванадзиня и спокойно отправляется на вырубку охотиться на зайцев?! Разве после совершенного преступления любой убийца не поспешил бы скрыться?

— А если он вот именно этой заячьей охотой хотел коварно запутать следы?

— Выясним. Не будем гадать на кофейной гуще.

— При чем тут кофейная гуща?! — обиделся Дамбит. — Разве теоретически не возможно, что убил Ванадзиня именно Клява?

— Конечно, возможно. Теоретически возможно даже, что Ванадзиня убили вы. Не пришлось бы долго искать причину, по которой это могли бы сделать вы...

Дамбит отвернулся и замолчал. Того я и добивался. Когда мы вернулись к автомобилю, я спросил:

— Вы уже выяснили, как проводил время третьего октября Райбач?

— Нет еще.

У Дамбита явно отпала охота пускаться в длинные разговоры.

29

Райбач явился в назначенное время. Это был невысокий, сравнительно стройный, хорошо одетый мужчина. Возраст — тридцать два года. У него был вид занятого человека, оскорбленного тем, что его, честного гражданина, в такой категорической форме вызвали в прокуратуру. Небрежно швырнув на стол повестку, он прежде всего взглянул на ручные часы и нетерпеливо спросил:

— Этот разговор затянется?

— Вы спешите?

— Как все люди.

— К сожалению, не могу сказать заранее. Это будет в значительной степени зависеть от вас.

— Почему я понадобился так срочно?

— Об этом вы сейчас узнаете. Прошу сесть!

Когда он ответил на формальные вопросы, я спросил:

— Весной вы были в далеком путешествии, не так ли?

— Да. Был. Ну и...

— Попрошу отвечать только на вопросы! Расскажите о своем путешествии. Его цель, маршрут, ваши спутники.

Я узнал следующее: в мае — июне Райбач и его приятель Илгонис Жумберклис, техник одного из рижских заводов, ездили как автотуристы по Литве, Белоруссии и Украине, проехали в Крым, через Керчь попали в Краснодарский край и оттуда вернулись в Латвию. Я ловил на лету все названия географических пунктов, но ни Планерского, ни Феодосии Райбач не упомянул.

— Попрошу вас подробнее, — сказал я. — Куда вы поехали из Алушты?

— Я же сказал — в Керчь.

— Нигде по дороге не останавливались?

— Полдня провели в Феодосии.

Я вынул из кармана и положил на стол куриного бога. Райбач воспринял эту мою выходку с полнейшим равнодушием — подлинным или деланным, трудно было понять. Рассказывая о путешествии, он все же явно нервничал, путался в словах, часто отговаривался тем, что не помнит, где и на какой срок останавливался. Видимо, прикрывая свою неуверенность, он вдруг прерывал рассказ, начинал храбриться:

— Не понимаю! Зачем вам все эти подробности? Я же не жулик, не удирал из гостиниц, не уплатив денег. Никаких конфликтов, никаких дорожных происшествий у нас не было, правил движения мы не нарушали...

Я кивнул на куриного бога и спросил:

— Где и когда вы потеряли эту штуку?

— Перестаньте морочить мне голову, если уж на то пошло! Я эту штуку не терял и не находил, и вообще никогда в глаза не видел.

— А вы знаете, что это такое?

Райбач пожал плечами и круто отвернулся. Вся его фигура выражала обиду и глубочайшее возмущение.

— Расскажите, как и почему вы месяц назад напали на Ояра Ванадзиня!

Впервые за время допроса Райбач опешил и даже явно испугался, раза два беззвучно раскрыл рот, потом вдруг закричал:

— Ах вот какое дельце вы мне пришить хотите?! Не выйдет! Я его не убивал!

— Мне кажется, вас пока еще не обвиняют в убийстве. Но раз уж вы сами заговорили об этом, то объясните: где вы были и что делали третьего октября посла того, как выехали из Лужков?

— Я искал Трилгу.

— Где вы его искали? На битумной базе вы же на появлялись?

— Нет.

— Между прочим, в тот день вы искали какие-то потерянные документы. Нашли вы их?

Райбач стиснул зубы так, что на щеках выступили желваки, наклонился ко мне всем телом и с ненавистью крикнул прямо в лицо:

— Я его не убивал!

— Это я уже слышал. Надеюсь, вы не забыли, сколько раз угрожали расправиться с Ванадзинем?

— Да, угрожал, не собираюсь отрицать. Но я не такой дурак, чтобы...

— В таком случае ответьте на вопрос, я его повторяю: почему вы месяц назад напали на Ояра Ванадзиня?

— Ну... в тот вечер я был пьян.

— Вы всегда в пьяном виде нападаете на людей?