Грегори Макдональд - Флетч и вдова Бредли
– Одно другого не касается.
– Вот, значит, почему ты проехал сто пятьдесят миль, добираясь до того Богом забытого городка?
– Урэмрада.
– Плевать мне, как он называется. Нет, вы только посмотрите на человека, который хочет отдать двадцать пять тысяч долларов, когда он сам голодает. Я тебя спрашиваю, ты в своем уме?
– Я не голодаю.
– Ты даже не сказал мне, что у тебя так много денег. Мы спали на пляже!
– И прекрасно провели ночь. А об этих деньгах я тебе говорил.
– Да. «Поэтому я взял двадцать пять тысяч долларов». Неужели все, что ты говоришь – шутка? Ты у нас шутник, Ирвин Флетчер?
Въехав на мост, Флетч заметил, что справа от него, примерно на середине моста, что-то вроде куска ткани полошится на ветру.
– Ты пилишь меня, словно жена. Мокси улыбнулась.
– Я надеялась, что ты так и скажешь. Я репетировала.
Флетч притормозил.
На ветру полоскалась юбка. Пониже ее Флетч заметил ногу, очень белую, над ней – руку.
Флетч нажал клавишу на приборном щитке, включив фонари-мигалки, предупреждающие водителей попутных машин, что остановившийся автомобиль неисправен, и как можно ближе прижался к правому парапету моста.
– Вылезай из кабины, Мокси, и встань у парапета. А лучше, залезь на него. Только не оставайся перед машиной.
– Мы останавливаемся на мосту?
– Поэтому я прошу тебя вылезти и отойти от машины. Ее могут ударить сзади.
– А что случилось?
– Я сейчас вернусь.
Флетч выскочил из кабины. Увидел, что одна из приближающихся к ним машин – такси. Встал на пути, размахивая руками. Такси, в визге тормозов, замерло.
– Подонок! Совсем оборзел? – проорал через окно водитель. – Сукин сын! У тебя что, крыша поехала?
Флетч наклонился к окну.
– У вас есть радиотелефон? Или рация?
– Да. Кто ты такой?
– Позвоните в полицию. Самоубийца.
– О, – водитель все понял и потянулся к висевшему под приборным щитком микрофону.
– Там, – Флетч махнул в сторону парапета, затем указал на свою машину. – Поставьте свой автомобиль за моим, ладно? У вас задние фонари побольше. И есть фонарь на крыше.
– Да, конечно, – кивнул водитель.
Такси медленно двинулось с места.
– А вы полезете туда.
– Постараюсь подобраться поближе и отговорить.
– И откуда берутся такие психи, – покачал головой водитель, имея в виду самоубийцу.
Флетч наблюдал, как такси подъехало и встало в затылок его машины. Замигали фонари над задним бампером. Фары освещали бледную Мокси.
Флетч поднялся на ограждающий парапет. С него спрыгнул на полку несущей тавровой балки. Внизу, далеко внизу, увидел темную гладь реки, какие-то огни. По обоим берегам светились окна домов. Цепочка фонарей выстроилась вдоль моста. Светила луна. Флетч решил, что вниз лучше не смотреть.
Вдоль моста тянулся толстый, как канализационная труба, кабель. Крепился он на массивных кронштейнах, отходящих от балки под прямым углом. Флетч одной ногой ступил на кронштейн. Дул легкий, едва заметный ветерок. Он посмотрел на женщину, стоящую на тросе, чуть впереди. Силы ветра хватало, чтобы раздувать ее юбку.
– Флетч? – раздался сзади голос Мокси. По интонации чувствовалось, что она хочет его о чем-то спросить.
Теперь обе его ноги стояли на кронштейне. Он покачивал руками, чтобы сохранить равновесие. Затем повалился вперед, схватился руками за кабель, потерся щекой о его оплетку.
– Флетч? – крикнула Мокси. – Я лучше закрою глаза.
Флетч подтянул себя к кабелю. Его желудок конвульсивно сжался, показывая, что текущая далеко внизу маслянистая вода едва ли придется ему по вкусу. Сгруппировавшись, Флетч перебросил одну ногу через кабель. На мгновение она осталась без опоры.
А потом он уже сидел на кабеле верхом, упираясь ногами в кронштейн по обе его стороны, крепко держась руками за оплетку. На мосту непрерывно гудели проезжающие автомобили, недовольные возникшей пробкой. Над парапетом виднелись силуэты Мокси и водителя такси.
Женщина стояла на кабеле в паре метров от него. В развивающейся юбке, в одной зеленой туфельке без каблука. Вторая, похоже, свалилась в реку. На ее полных, белых ногах темнели жгуты варикозных вен.
– Привет, – непринужденно поздоровался Флетч.
Женщина повернула голову. Два больших черных глаза уставились на него из темных, запавших глазниц. Белое лицо обрамляли густые черные волосы.
– Что вам нравится?
Она продолжала молча смотреть на него.
– Вы любите шоколад?
Она отвернулась от Флетча и что-то сказала, но слова отнесло ветром.
– Что? – переспросил Флетч. – Я вас не слышу.
Женщина повернулась к нему. Раздраженно бросила:
– А вы что любите? Скажите мне.
– Я люблю шоколад. Мне нравится смотреть на пташек, прыгающих по подстриженной травке. А вам нравится?
Вновь ее слова отнес ветер.
– А что еще вам нравится? Какая ваша любимая телевизионная передача? Кто из ведущих вам наиболее симпатичен?
Ответа не последовало.
– Майк Уоллес? Мерв Гриффин? А как насчет «По странам и континентам»? Смотрите или переключаетесь на другой канал?
Никакого ответа.
У Флетча пересохло в горле.
– А вы любите запах выпекающегося хлеба? Лучше, по-моему, ничего нет.
Женщина молча смотрела на него сверху вниз.
– Какие вы предпочитаете музыкальные инструменты? – не унимался Флетч. – Аккордеон? Скрипку? Гитару?
Никакого ответа.
– А знаете, что мне нравится? Я люблю смотреть на порванную газету, которую ветер тащит вдоль улицы. Я люблю слушать дождь, особенно сильный дождь, когда сам лежу в постели. Тявканье щенка. Щенки так забавно тявкают, не правда ли?
– Эй, парень, – обратилась к нему женщина.
– Да?
– Возьми меня за руку, а? Я сама не своя от страха.
– Я тоже, – признался Флетч.
Женщина наклонилась и едва не потеряла равновесия.
– Подождите, – остановил ее Флетч. – Сейчас мы что-нибудь придумаем.
Он не мог добраться до женщины, не сдвинув ноги с кронштейна.
– Вы сядьте. Прямо, где стоите. Медленно, осторожно. Медленно, осторожно, она села на кабель, лицом к мосту. Зеленая туфелька без каблука слетела с ее ноги.
– Возьми меня за руку, – повторила женщина. Флетч потянулся вперед, взял ее за руку.
– А теперь подождем полицию. Спокойно посидим и подождем полицию.
– А что мы тут делаем, черт побери? – спросила женщина.
– Не знаю, – ответил Флетч. – Иногда нас просто заносит в такие вот места.
Ее уже била дрожь.
– Это не моя вина, знаете ли. Не моя.
– Я в этом. не сомневаюсь, – заверил ее Флетч. – Так что вам нравится? Какая книга запомнилась вам больше других?
– Что за странный вопрос.
– Так все же, какая книга вам больше всех запомнилась?
– »Черная красавица».
– Расскажите мне, о чем эта книга.
Женщина задумалась.
– Я ничего не помню, но она мне понравилась.
– Вот и ладненько. Придется прочитать ее еще раз.
– Это не моя вина, – прошептала женщина. – Поверьте.
– Я вам верю, – Флетч крепко сжал ее руку. – Отчего же мне не поверить.
И тут в мерцании «маячков» на мост въехали две патрульные, пожарная и аварийная машины. Полисмен и пожарный по очереди переговорили с Мокси и водителем такси. Мужчина в пожарной каске склонился над парапетом, крикнул Флетчу и женщине: «Не будете возражать, если я спущусь к вам?»
– Нет, конечно, – ответил Флетч.
– Спускайтесь, – подтвердила женщина. Между ними на кабель шлепнулась нижняя ступенька веревочной лестницы, по ней спустился пожарный, помог женщине встать, вместе с ней, направляя ее ноги и руки, держа на себе ее вес, полез вверх. Флетчу он напоминал гигантского ребенка, заставляющего ходить матерчатую куклу.
На полпути пожарный оглянулся.
– Если хотите, я спущусь и за вами.
– Дайте мне минуту придти в себя, – ответил Флетч, – и я управлюсь сам. Если можно, приготовьте кофе.
Как только пожарный и женщина освободили лестницу, Флетч ухватился за нее и вскарабкался на мост.
ГЛАВА 20
– Знаешь, Мокси, это уже чересчур, – возмущался режиссер в двубортном, из тонкой ткани, блейзере. – Если ты опаздываешь на вечеринку, можно ли ожидать, что ты будешь вовремя приходить на репетиции и спектакли?
– Нас задержал мост, – попытался защитить ее Флетч.
– Всех задерживает мост, – покивал режиссер. – Для того мосты и созданы.
– Нам пришлось задержаться на мосту, – поправила Флетча Мокси.
«Кэлоуквиэл», как и большинство театров, в период между спектаклями, являл собой нечто среднее между грязным складом и обедневшей церковью. На одной половине сцены лежал штабель досок. На второй стоял длинный стол с наполовину съеденными головками сыра и полупустыми бутылками. От сцены уходили вдаль ряды печальных, просиженных кресел, свидетели бессчетных слез и смеха, трагедий и комедий.
Когда Мокси и Флетч появились на сцене, остальные актеры и технический персонал впились в нее взглядами, профессионально оценивая, как она идет, как останавливается. Только режиссер поспешил ей навстречу.
