Марина Серова - Месть пляшущих человечков
Из лаборатории я снова отправилась к доктору. Пока я общалась с лаборантами, он успел закончить трапезу и теперь блаженствовал, наслаждаясь редкими минутами затишья. Я поздоровалась и объяснила ему, по какому вопросу пришла.
– Так это вам пациентка Козырева обязана жизнью? – радостно произнес доктор. – Что ж, надо признать, что ваш визит сыграл не последнюю роль. Последствия могли быть гораздо хуже, не приди вы вовремя на помощь.
– Как сейчас чувствует себя Даша? – спросила я.
– Вполне сносно, – ответил доктор. – Она, конечно, слаба, но опасность миновала. Это я вам как профессионал с многолетним опытом говорю. Вообще, ситуация довольно странная. Нечасто выбор суицидников падает на такие широко распространенные препараты, как аспирин. Разве что ваша Даша знала о том, насколько ее организм чувствителен к нему. Но это мы сможем выяснить только тогда, когда девушка придет в сознание и окрепнет.
– Как скоро это произойдет? – поинтересовалась я.
– Через сутки. Максимум двое суток. В настоящий момент мы проводим мощнейший медикаментозный курс лечения, который должен помочь вывести данный препарат из ее организма. Но тут решающим фактором будет являться то, как девушка будет реагировать на курс лечения.
– Когда с ней можно будет пообщаться? – снова спросила я.
– И вы туда же! – воскликнул доктор. – И чего же вам так не терпится всем?
– Кому «всем»? – спросила я.
– Да звонили мне уже. Из органов. Тоже допытывались, когда смогут допросить бедняжку, – пояснил доктор. – А чего ее допрашивать? Ну, психанула девчонка, сглупила. Так что же, ее теперь еще и допросами добивать? Вот оклемается, тогда все и расскажет. Быть может, после тех процедур, что ее ожидают, глупые мысли напрочь из ее головы выветрятся. А в этом случае и обсуждать нечего. Ей не полицейский нужен, а хороший психиатр.
– Вы так уверенно говорите о том, что девушка отравилась добровольно, – заметила я. – Откуда такая уверенность?
– А вы сомневаетесь? Напрасно. Говорю вам, что даже для самоубийства выбор препарата довольно странен. А уж для убийства и подавно. Ну, подумайте сами, что опаснее, аспирин или какой-либо препарат, повышающий артериальное давление? Лично я бы остановил свой выбор на последнем. Хорошая доза какого-нибудь сильнодействующего лекарства для гипертоников сыграла бы свою роль гораздо эффективнее. Выпил человек такую смесь, давление подскочило, и адью. Инсульт, а то и инфаркт. Сердечных таблеток, продающихся в аптеке без рецепта, сейчас огромное множество. И мудрить не надо.
– Значит, если кто-то все же решил избавиться от девушки подобным образом, то он должен был знать об индивидуальной непереносимости аспирина ее организмом? – уточнила я.
– Вот в этом случае, пожалуй, ваш эфемерный злоумышленник сделал бы правильный выбор, поставив на аспирин, – согласился с моими выводами доктор. – Еще полчаса, и дыхательная система девушки не выдержала бы. Хорошо, что вы рядом оказались. Очень кстати.
И доктор бросил на меня подозрительный взгляд. Я этот взгляд проигнорировала. Не рассказывать же каждому встречному-поперечному, что привело меня в комнату Дарьи именно в этот момент? Вместо объяснений я сунула в руки доктора визитку и попросила без промедления сообщить мне, как только девушка придет в сознание. Доктор неохотно согласился. Чтобы простимулировать его согласие, я присоединила к визитке хрустящую купюру. Доктор заметно воодушевился и засыпал меня заверениями в своей преданности. Поблагодарив за помощь, я ушла.
В больнице я провела гораздо больше времени, чем мне показалось. С того момента, как я нашла Дашу в бессознательном состоянии, прошло больше двух часов. Я рассудила, что Славка Бузов со своими оперативниками уже завершили опрос свидетелей в общежитии, и решила рвануть к нему в отдел. Звякнув Бузову по дороге, я убедилась, что он на месте, и условилась о встрече. Славка поворчал на тему «рабочий день полицейского не безразмерный», но тем не менее обещал меня дождаться. Тем более что я все равно должна была подписать протокол.
Сообщив дежурному цель визита, я прошла в кабинет Бузова. Славка сидел за столом, заваленным бумагами. Вид у него был несчастный. Кивнув на свободный стул, он, не отрываясь от писанины, произнес:
– Посиди немного, мне нужно еще два бланка заполнить, и я в полном твоем распоряжении.
Я присела напротив Славки и принялась осматривать интерьер кабинета. Когда пассивное времяпрепровождение мне наскучило, я спросила:
– У тебя кофе, случайно, нету? Я могла бы приготовить нам пару чашек. Мозговую деятельность стимулирует.
– Моей мозговой деятельности может помочь только длительный полноценный сон. За последние сутки я едва ли пару часов поспал, – проворчал Славка и добавил: – Возьми в шкафу минералку.
– Минералку сам пей, – отказалась я. – Ну, скоро ты свой шедевр закончишь?
– Уже, – ответил он, протягивая мне шариковую ручку. – Вот тут подпиши.
Я пробежала глазами бумагу, поставила в нижнем углу свою подпись и, вернув листок Бузову, потребовала:
– А теперь выкладывай. Желательно с подробностями. Что удалось выяснить по нашему отравлению?
– Ну, что? Все как обычно. Пострадавшая, Дарья Козырева, студентка Тарасовского университета. За тридцать минут до твоего звонка вернулась с занятий. Пришла почему-то раньше обычного. Комендант ее видела и запомнила время возвращения. Две другие жилички, что тоже в этой комнате обретаются, вернулись только через час после прихода Дарьи. Следовательно, в комнате девушка находилась одна. Тот же комендант уверяет, что посторонних в общежитии не было. С самого утра. Ну, если не считать тебя, конечно. Кстати, что это за документ ты ей под нос совала? – поинтересовался Славка. – Она утверждает, что ты представилась сотрудником полиции. Это верно?
– Не это сейчас главное, – ушла я от щекотливой темы. – Что говорят соседи? Они тоже никого из посторонних не видели?
– Никого, – ответил Бузов, решив не настаивать на получении ответа на свой вопрос о моих корочках. – По поводу гостей в комнате Дарьи вообще негусто. Девушки, ее соседки, предпочитают сами по гостям ходить, а не заморачиваться их приемом в своей комнате. А Дарья, по общему мнению всех опрошенных, вообще нелюдимая. Сама в гости не ходит и к себе никого не водит. Вот такие дела!
– Что насчет отпечатков пальцев на бутылке? – снова спросила я.
– Только самой Дарьи. Вообще, выдвинутая тобой версия об умышленном отравлении не выдерживает даже слабой критики. Все указывает на то, что девушка сама постаралась, – выдал Славка. – А вот с версией суицида все срастается. Девушка нелюдима – раз. Ушла с занятий раньше соседок по комнате – два. Способ отравления – три. Отсутствие чужих отпечатков пальцев на бутылке – четыре. Выбор препарата для отравления – пять. Так что мы смело можем закрывать дело за отсутствием состава преступления.
– Ну, естественно! – воскликнула я. – Чего ради ломать голову над поиском убийцы, если можно все списать на суицид? Опять же лишний «висяк» отделу не нужен.
– А чего ты хочешь? Чтобы я пошел к полковнику и заявил, что девушка загремела в больницу, потому что, по мнению частного детектива Татьяны Ивановой, ее отравил злоумышленник? Никаких улик, а тем более доказательств, кроме этого самого мнения, у меня нет, но я настоятельно требую позволить мне возбудить дело о покушении на убийство? – обиделся Славка.
Я сообразила, что ни о записках, ни о родстве девушки с Вдовиным он понятия не имеет, и сменила тон:
– Ладно, забудь. Наверное, день сегодня действительно был не из легких. Как у тебя, так и у меня. Лучше скажи, как обстоят дела с допросом Чекурина? Ты ведь встретился с ним?
– Встретиться-то встретился, только вот с повышением, видно, придется повременить. У Чекурина железное алиби. И опрокинуть его не удастся. Придется копать в другую сторону. Попробую повторно проработать всех конкурентов Вдовина, – разочарованно произнес Бузов.
– Не унывай, будет и на твоей улице праздник, – подбодрила я его и перевела разговор на более нейтральную тему: – Мать девушки объявилась? Мне бы хотелось пообщаться с ней.
– Объявилась! – рассерженно воскликнул Славка. – Закатила в отделении скандал. Еле уняли.
– По какому поводу скандалила? – удивилась я. – По-моему, ей сейчас должно быть не до скандалов.
– Я тоже так думал, пока беседовать с ней не начал, – заметил приятель. – Сначала она вела себя адекватно, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Шутка ли, родная дочь чудом избежала смерти. Тут у любого нервы сдадут. Но это не дает права оскорблять людей. Тем более, когда они при исполнении.
– Она тебя оскорбляла? – еще больше удивилась я.
– Не то слово. Я таких ругательств в свой адрес давно уже не слышал, – принялся жаловаться Бузов. – В чем только она меня не обвинила! И дармоед я, и бездельник, и сухарь бесчувственный.
