Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы

Затем в большом тазу лихорадочно сжигали старые газеты, пытаясь в тени от корчившихся листов увидеть свое ближайшее будущее. Настя утверждала, что на дне таза разместился ее одноклассник Ромка Смирнов, Инна – что ей предначертан отдых под пальмами, а Манойлов увидел тень красного «Феррари». Антон Сергеевич от участия в «глупостях» отказался.

Затем все вернулись в гостиную, где были накрыты чайные и кофейные столики. Заветный шкафчик с алкоголем оказался отпертым, и Головко принес к дивану, на котором свернулась калачиком Инна, пузатую рюмку с коньяком.

– Нет, Антон Сергеевич, эту даму буду поить я, – голос Манойлова был все так же мягок, но в нем явно слышалась стальная непреклонность. – Инна, эти напитки не для тебя. Сегодня вечером я хочу показать тебе одну коллекцию. Уверяю, она тебя достойна.

Головко уныло смотрел, как Манойлов увлек свою прекрасную гостью в маленькую дверь примыкавшего к гостиной кабинета.

«Н-да, Антоша, не для тебя эта роза расцвела, – с досадой подумал он. – Хозяин ясно дал понять, что эту женщину «поит и танцует» он. А там, где начинаются интересы Коленьки Манойлова, совершенно точно кончаются твои интересы».

Интересная это штука – разница в восприятии одного и того же события разными людьми. Особенно если эти люди совсем-совсем разные, то есть мужчины и женщины.

Вычитала в интернете, что одна швейцарская компания выпустила самые дорогие конфеты в мире. Пралине завернуто в съедобную обертку, в состав которой входит натуральное золото. Набор из двух конфет стоит 37 долларов, а из восьми конфет – 100 долларов.

Немного помечтав о том, что мне кто-то подарит такие конфеты, скажем, на Вальпургиеву ночь (хотя согласна подождать и до Дня Рогатого Бога Британии), я сообщила данную новость коллеге по кабинету (мужчине).

– Совсем обалдели! – гласил его вердикт. – И кому это может быть нужно – конфеты из золота?

Немного удивившись неадекватной оценке столь замечательного события в пищевой промышленности, я понесла новость в массы.

– Здорово как! – мечтательно выдал отдел рекламы (женщины!).

– На хрена деньги тратить? – спросили в административно-хозяйственном блоке (мужчины).

– Если бы мне подарили такие конфеты, я бы чувствовала себя очень дорогой женщиной…

– Жена бы убила, если бы я сто баксов на восемь конфет потратил…

– Дело не в конфетах, вот если бы для меня кто-нибудь за ними в Швейцарию сгонял…

– Вы, бабы, с жиру беситесь, а маркетологи у вас на поводу идут…

– Батюшки, обожраться…

Нет, все-таки какие мы на самом деле разные.

И это для мужчин производители драгоценных конфет пишут на коробке, что золото в малых дозах вроде как полезно для организма. Потому что для нас, женщин, такие конфеты, даже в малых дозах, в первую очередь полезны для психики.

МНЕ подарили САМЫЕ дорогие конфеты в мире! Гениальная швейцарская фирма выпускает этот эксклюзивный подарок меньше чем за тысячу рублей. Мужчины пока еще просто не врубились в свое счастье.

Лучше может быть только ласково сказанная фраза: «Глупая! Самая дорогая конфета в мире – это ты сама!» Ее я согласна ждать до морковкиного заговенья. Тем более что она совсем ничего не стоит.

Глава 12

В одном шаге от смерти

Все мужчины слабы, а слабее всех джентльмены.

Уютно свернувшись на заднем сиденье манойловского «Крайслера», Инна думала о вчерашнем празднике. Пожалуй, следовало признать, что так хорошо организованного и веселого сочельника в ее жизни еще не было.

После того как Коленька ловко увел ее от Головко (вспомнив, какое выражение лица было у несчастного Антона Сергеевича, Инна невольно прыснула), она очутилась в элегантном и уютном кабинете.

За картиной Кандинского (н-да, это не мамочкин Айвазовский) был спрятан потайной шкаф. Открыв его золотым ключиком, терявшимся в большой связке ему подобных, Коленька начал ловко выставлять на стол бутылки.

– Смотри, вот это самая дорогая бутылка в России, – он показал Инне красивый хрустальный графин. – Это купажированный коньяк Hennessy Timeless. Он стоит более семисот тысяч рублей.

– Сколько? – тупо переспросила Инна, которая никак не ожидала услышать такую цифру.

– Да-да, семьсот тысяч. В него входят одиннадцать спиртов разных лет, начиная с 1900‑го. Timeless был выпущен к миллениуму ограниченным количеством, всего две тысячи штук. Кстати, сами графины были изготовлены по специальному заказу дизайнером Baccarat Томасом Бастидом.

– И это пьют? – в голосе Инны послышался священный ужас.

– Ну, вообще-то это коллекционируют. Но я открою тебе маленький секрет. Я загадал, что открою эту бутылку, если у меня когда-нибудь родится сын.

– Конечно, родится! – убежденно воскликнула Инна. – Ты же еще молодой совсем.

– Всякое в жизни бывает, – ответил Коленька. – А вот, смотри, это тоже коньяк. Он называется Lheraud Cognac Grande Champagne. Он еще есть 1820 года, но у меня в коллекции только 1873‑го. Впрочем, они не сильно различаются, несмотря на прошедшие между ними пятьдесят лет. Виноград для него был собран в провинции Гранд-Шампань, она расположена к югу от города Коньяк.

– И сколько стоит такая бутылка?

– Тысяч пятьсот – пятьсот десять, не больше.

– Ну да, делов-то, – кивнула Инна.

– А вот ром, – Коленька деловито поставил на стол третью бутылку. – Clement Tres Vieux De La Martinique Vintage. Он произведен во французском заморском департаменте Мартинике. Это «сельскохозяйственный» ром 1952 года выпуска. Его изготовили из сока сахарного тростника с добавлением «карамели». Он стоит около шестидесяти тысяч рублей. Хочешь, откроем?

– Нет уж, спасибочки, – отказалась Инна. – Это все равно что бриллианты глотать, мне уж чего-нибудь попроще.

– Вот виски Glenmorangie Cognac, всего полтинник, а вот водка. Наша, российская, кстати. Имперская коллекция, золотой графин. Стоит тоже почти пятьдесят тысяч.

– Мы на Новый год виски пили такой же стоимости, Laphroaig 40 y.o. называется, – как можно безразличнее сказала Инна, – нам Игорь сюрприз сделал.

– Такого у меня нет, но если тебе понравилось, могу заказать, – заверил Коленька. – А Игорь – это кто?

– Это друг моей подруги, – непонятно объяснила Инна. Бравировать знакомством со Стрелецким вовсе не входило в ее планы.

Сейчас, под щебет сидящей на переднем месте Настены, она деловито думала о том, что ей делать с манойловскими ухаживаниями. В том, что Коленька за ней именно ухаживает, она теперь не сомневалась. То, как он демонстративно увел ее из-под опеки Головко (в этом месте Инна испытала легкий укол сожаления – импозантный и седовласый Антон Сергеевич ей нравился), доказывало, что планы у него на нее самые серьезные.

Правда, вчера вечером все ограничилось изучением коллекции коньяков. После того как Коленька все же открыл бутылку арманьяка Baron G.Legrand Bas Armagnac 1900 года розлива стоимостью в сто тысяч рублей и Инна послушно выпила бокал этого потрясающего напитка, он вежливо проводил ее до комнаты, где уже спала Настена, галантно поцеловал руку на пороге, пожелал приятных снов и почтительно удалился. И тем не менее его истинные намерения Инне были видны как на ладони.

Нужно было срочно решить, что делать с этим зарождающимся романом. Против самой возможности окунуться в любовное приключение Инна ничего не имела. Возможность регулярно отдыхать в «Николаевском клубе», вкушать напитки, подобные вчерашнему арманьяку, а также остальные прелести наличия по-настоящему богатого любовника ей вполне импонировали. Вот только сам Коленька Манойлов, с его подростковой внешностью, стильными очочками и обходительными манерами, ей ни капельки не нравился.

«Ладно, еще есть время решить, что мне с ним делать», – легкомысленно подумала она и прислушалась к разговору, который вели Николай и Настена. Речь шла о машинах.

– У вас есть «Феррари»? – голосок Настены звучал завороженно.

– Есть, твоя мама видела у меня в гараже.

– А можно вас попросить, чтобы вы меня на ней покатали?

– Настя! – одернула дочь Инна. – Вообще-то это невежливо.

– Мамочка, – девочка повернулась назад и умоляюще посмотрела на мать, – это же «Феррари»! У меня, может, никогда в жизни не будет больше такой возможности!

– Договорились, покатаю, – мягко вмешался Коленька. – Только не сейчас, а когда дороги оттают. На гоночной машине как-то глупо ездить по снегу. Согласна?