Нина Васина - Черные розы для снайпера
– Пойдем чай пить? – спрашивает Соня, судорожно вздохнув после слез.
– А твоя мать дома?
– Маменька? Дома. Где же ей быть.
– Тогда пошли со мной в кафешку вино пить. Вымой лицо и переоденься. Я подожду.
В половине первого ночи Полина занималась любовью с директором агентства моделей «Статус-Икс». Она в полном восторге рассматривала в зеркале на потолке упитанное тело, полные короткие ноги директора и черную шерстку, равномерно покрывающую его спину, ноги и ягодицы.
– Почему тебя зовут Куница? – спросил мужчина, тяжело дыша. Он слез с Полины и сидел на ковре, расставив ноги и свесив на них живот.
– Не знаю, – солгала Полина, – но раньше я снималась в журналы для мужчин. Знаешь, где прилагаются размеры и номер телефона. Там меня называли по-разному. А знаешь, как называют тебя? – Полина перевернулась на живот и болтала ногами, ударяя себя пятками. – Суслик!
– Ты уволена! – Мужчина тяжело поднялся с пола. Полина захохотала.
Она встала, потянулась, подняв руки вверх, и мужчина залюбовался чистой линией ее длинного тела. Полина прогнулась назад и плавно коснулась руками пола, став на мостик. Мужчина задышал быстрее.
– Убирайся! – сказал он, отпивая из бутылки. – Мне завтра с утра работать, я уже двигаться не могу.
– Давай шестой раз для ровного счета. – Полина медленно встала с мостика.
– Нет! Уже был пятый раз для ровного счета. Невероятно!..
– Ну ладно тебе, когда еще сцепимся! Ты уже крест поставил на своем сексуальном обаянии, поверил жене, да? Про трудный мужской возраст, так ведь? Взрослые дети, проблемы бизнеса, картишки по вечерам с друзьями, раз в месяц восторг до судорог – проигрался в казино! Посмотри на него! – Полина показывала пальцем мужчине между ног. – Сейчас мы выясним, кто главнее – ты или он.
– Убирайся, ты меня убьешь.
– Смотри, Суслик, потом пожалеешь.
– Не называй меня Сусликом!
Полина остановилась у открытого окна и засмотрелась на небо.
– Как хочешь, – сказала она равнодушно, и мужчину обеспокоил ее голос. Он повернулся и замер. Полина сидела скорчившись на подоконнике. Голову она запрятала в коленки, распущенные волосы блестели, закрывая спину и плечи.
– Куколка, – пробормотал мужчина, крепко зажмурил глаза и открыл их пошире. Женщина сидела на подоконнике не двигаясь. – Двенадцатый этаж. Слезь, не балуйся.
Он не глядя, на ощупь, поставил бутылку и медленно подходит к окну. Полина глубоко вздохнула не разгибаясь, и ему показалось, что она нырнула вниз, все так же скорчившись. Несколько секунд полного оцепенения, потом мужчина ощупывает пустой подоконник. Он говорит: «Нет, не может быть!» – бежит к балкону и смотрит вниз. Ночное пространство одиноких фонарей, высвечивающих кое-где зеленые пятна газонов. Мужчина натягивает брюки на голое тело, бежит по большому залу с застывшими манекенами, потом по длинному коридору, давит на кнопку лифта, топает ногами. Выбежав наконец на улицу, он обходит огромный дом-башню, задирает голову вверх, чтобы убедиться, что вниз из того самого окна можно упасть свободно – никаких балконов или козырьков. Мужчина плетется обратно. Опять – ожидание лифта, ноги уже отказываются передвигаться, он разговаривает сам с собой, а когда возвращается в агентство, то не может точно вспомнить, была ли вообще женщина. Но кучка одежды на полу – платье с накидкой, трусики, а на трусиках медальон. Он стаскивает брюки, чтобы надеть трусы, медальон притягивает к себе, и вот мужчина сопит, подцепляя ногтем крышку, крышка не дается, он замечает ее сумочку на стуле, бросает медальон и высыпает все из сумочки на пол. Он хочет найти ее записную книжку, чтобы позвонить, вовлечь кого-нибудь еще в этот кошмар, прежде чем сообщать в милицию, но не может отвести взгляд от маленького пистолета, садится на пол, обхватив ладонью подбородок, чувствует что-то липкое и холодное под собой, встает на четвереньки и снимает с ягодицы использованный презерватив.
Далила сидит у открытого окна и слушает музыку в наушниках. За окном – теплая ночь. Иногда налетает ветер и шевелит два старых дерева во дворе. Второй час, хочется спать, но Ева просила ее дождаться. Далила развернула стул, чтобы не мешала спинка, села и прогнулась назад, положив голову на подоконник. Так видно только небо и самые верхушки деревьев. Где-то глубоко в беззвездном небе, ослепленном большим городом, плавает крошечное тело женщины, она голая, волосы развеваются, женщина спускается ниже и ниже. Далиле кажется, что ей знакомо это длинное тело, женщина вертится волчком, как фигуристка, оторвавшаяся прыжком от льда, взлетевшие волосы не дают разглядеть лицо. Далила закрывает глаза, ждет несколько секунд, а когда открывает, небо совершенно пусто. Странное беспокойство и посторонний звук, как будто падает большая птица, – шорох и свист ветра, Далила не успевает поднять голову и развернуться, почти вплотную к ее лицу приближается лицо, оно напряжено – сопротивление ветру в быстром полете, глаза кажутся размытыми по обе стороны лица, но это знакомые узкие черные глаза!
– Не-е-ет! – кричит Далила, дергается и падает со стула. Она слышит, как открывается дверь, вскакивает, выбегает в коридор, почти падает на Еву, вытаскивающую ключи, виснет на ней и только тогда вспоминает, что надо дышать, и вздыхает, судорожно и громко.
Ева медленно опускает Далилу на пол, стараясь не шуметь, расстегивает сумочку, вытаскивает пистолет, сбрасывает туфли и обходит квартиру.
– Чего орешь? – спрашивает она, вернувшись и закрывая дверь. – Кто тебя испугал?
– Я видела, – неуверенно говорит Далила, сидя на полу, – нет, я сбрендила.
– Проговори словами все, что ты видела, каким бы странным это ни казалось. – Ева выдает любимую фразу Далилы и дергает ее за руку, поднимая.
– Там, на небе, летала голая женщина. – Далила неуверенно заглядывает в комнату, подходит к окну и поднимает стул. – Я сидела вот тут, она летала, я видела…
– Ты видела, что это твоя подопечная Полина, да?
Далила в ужасе смотрит на Еву, скидывающую с себя одежду, она идет за ней, автоматически поднимая с пола юбку, тонкую блузку, один чулок, другой…
– Откуда ты знаешь?
– Ты заработалась! – Ева открывает краны в ванной и забирает у Далилы одежду. – Ты неправильный специалист, очень прочно входишь в образ. У меня в сумке есть вино и шоколадка, иди и выпей немедленно, а то будет нечестно.
– Что – нечестно? – бормочет Далила, держа перед собой пустые руки.
– Ну, я отлично себя чувствую, в меру поддатой, а ты – испуганная и трезвая. Пей, надо поговорить.
Далила покорно идет в коридор, достает бутылку. Когда Ева выходит из ванной, обмотанная полотенцем, Далила стоит в кухне со штопором в одной руке и бутылкой в другой, неотрывно глядя в черное окно.
– Пробка, – бормочет она. Ева забирает штопор и бутылку.
– Пей! – Она ставит перед ней высокий бокал, и взгляд Далилы становится осмысленным, терпкий запах винограда словно прогоняет все страхи.
– Я хочу к нашим детям, – вздыхает Далила. – Я хочу к сыну, как я могла его бросить в этой деревне?! Почему ты не волнуешься за близнецов? Почему ты не пьешь?
– Я волнуюсь. Я все время думаю о них, но знаешь, у меня тоже есть профессиональные проблемы. Я видела столько смертей, что не боюсь именно своей смерти или смерти кого-то близкого. Только бы им не сделали больно и страшно. Только бы им не было страшно и больно!..
– Человеку должно быть больно и страшно, это естественный инстинкт самосохранения.
– Я вижу, ты уже в норме. Ну, что там тебе привиделось?
Далила размахивает руками, у нее нет слов, она наливает себе вино и задумывается.
– Пошли уложимся поудобнее и поговорим, – предлагает Ева.
– Я ничего не понимаю, у меня никогда не было галлюцинаций. Я прекрасно себя чувствую, и группа подобралась вполне сносная. И с Кешей ничего не должно случиться. Он уже большой, он понимает. И маленькие наши, они… Нет, я ничего не понимаю.
Ева почти силой укладывает ее рядом с собой на разложенный диван.
– Мне хорошо, – улыбается Далила, – только голова немного кружится.
– Расскажи про Полину подробнее. Кто она? Как пришла в группу?
– А что тебе конкретно надо? – спрашивает Далила, не открывая глаз. – Ты пришла на занятия, потому что ловишь или охраняешь кого-то? И не разыгрывай эти свои спектакли про проблемы, я тебя отлично знаю. Твои проблемы никогда не доставляли тебе никаких неприятностей ни на личностном уровне, ни на общеповеденческом. Скажи все честно. Мне так будет удобнее разговаривать.
– Ладно. – Ева укладывается на спину. – Я пришла в группу специально. Меня интересуют двое. Полина и Соня.
– Ну, Полина… В группе месяц, поведение – вызывающее, но когда она говорит про свои… полеты… – Далила споткнулась на слове «полеты», вздохнула и продолжила: – То становится очень беззащитной, взгляд растерян. Ты имей в виду, я все это тебе говорю, потому что верю – это действительно очень серьезно!
