Патриция Вентворт - Внимающее око
— Вам рассказал мистер Беллингдон?
Аннабел тряхнула гладкими черными волосами.
— Да. Но я уже и так об этом знала.
— Вот как?
— Понимаете, я знакома со Стейси Форест — на самом деле она моя очень дальняя родственница. Осенью Стейси написала мой портрет-миниатюру, я подарила его Люшесу на Рождество, и он был очень доволен, хотя ему нелегко угодить. Она хорошо рисует, не так ли?
Мисс Силвер вежливо согласилась, но тему развивать не стала. Вряд ли миссис Скотт пришла поговорить о Стейси Форест — теперь ставшей Стейси Мейнуоринг.
Однако Аннабел продолжала говорить о Стейси.
— Она рассказывала мне об истории с коллекцией Брединга и о том, как чудесно вы во всем разобрались. Когда вы приехали сюда, то оказались точно такой, как она вас описывала, и, конечно, я сразу поняла, почему вы здесь.
Я спросила Люшеса, и ему пришлось признаться, что он привез вас сюда в качестве частного детектива. Вы не будете на него сердиться?
— Нет, — задумчиво отозвалась мисс Силвер. — А скольким людям вы сообщили о вашем открытии, миссис Скотт?
Аннабел рассмеялась.
— Теперь вы сердитесь на меня! А я так хотела с вами поговорить! Не волнуйтесь, я обещала Люшесу никому ничего не рассказывать, и хотя вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы доверять мне, но я не нарушаю своих обещаний.
Мисс Силвер улыбнулась. В Аннабел Скотт было нечто необыкновенно притягательное — какая-то теплота в взгляде глубоких темных глаз, какое-то естественное обаяние.
— О чем же вы хотели со мной поговорить? — спросила она, разматывая светло-голубой клубок.
Казалось, некая тень прошла между ними — будто солнце внезапно скрылось за тучей и все краски потускнели.
— Не хочется делать из мухи слона и беспокоить Люшеса, — сказала Аннабел. — Возможно, это вообще не имеет отношения к делу, но я подумала, что кто-то должен знать… — Она закусила губу и торопливо добавила:
— Хьюзу было всего двадцать два года!
Мисс Силвер молча ожидала продолжения.
— Я плохо его знала, и он мне не слишком нравился, но еще недавно человек был жив-здоров, а теперь его застрелили из-за этого злополучного ожерелья!
Мисс Силвер, на мгновение оторвавшись от вязания, привела уместную, на ее взгляд, цитату:
— «Алчность — Каина натура», как подметил лорд Теннисон.
Если Аннабел это и сбило с толку, то виду она не подала.
— Убийство в самом деле страшное преступление, — продолжала мисс Силвер, снова принявшись за вязание. — Если вы знаете что-то, что могло бы пролить хоть какой-то свет на кражу ожерелья и смерть мистера Хьюза, то, безусловно, должны об этом рассказать.
— Я так и думала. Конечно, как я говорила, это может не иметь отношения к убийству Артура Хьюза, но у меня это прямо из головы не идет, и вот я решила рассказать вам о табакерке…
— О табакерке?
— Красивая эмалевая коробочка, якобы принадлежавшая Людовику XVI. Люшес показывал ее нам в прошлые выходные. Он приобрел ее на аукционе в Париже месяц назад.
Люшес открыл табакерку — она оказалась примерно до половины наполнена табаком. Кто-то пошутил, что это табак короля, а мистер Ренник заметил, что в таком случае он давно выдохся, и как раз в этот момент мы с миссис Ренник как начали чихать! Не понимаю, как могли люди нюхать эту гадость, а ведь многие занимаются этим и в наши дни.
— Глупая привычка.
— Представляю, во что превращались костюмы из шелка и атласа, которые тогда носили, если на них постоянно чихали! Когда мы зачихали, Хьюберт Гэррет закрыл лицо носовым платком и помчался к двери, а Люшес захлопнул табакерку, сказал, что совсем забыл про астму Хьюберта, и надежду, что стоял достаточно далеко и Хьюберт не чувствовал запаха. Я все еще чихала, а кто-то спросил, опасно ли это для Хьюберта. Клей Мастерсон засмеялся и ответил, что, видимо, опасно, судя по скорости, с которой он убежал. Люшес убрал табакерку и сказал, что надо будет как-нибудь ее почистить… — она замолчала, и мисс Силвер вопросительно посмотрела на нее.
— Это все?
— Не совсем… — с неохотой в голосе призналась Аннабел — Вчера вечером что-то заставило меня заглянуть в табакерку. Она лежит в большом шкафу между окнами. Я была в гостиной одна — другие еще не спустились — достала табакерку и открыла ее…
— Да, миссис Скотт?
Нежный цвет лица был одним из достоинств Аннабел.
Теперь щеки ее стали цвета ярко-алой гвоздики.
— Почти весь табак исчез, — сказала она.
— Господи! — воскликнула мисс Силвер.
— И я вспомнила кое-что еще… — Аннабел умолкла, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.
— Да, миссис Скотт?
— Не знаю… — Аннабел покачала головой. — Я должна кому-то рассказать!.. Это не дает мне покоя — словно какой-то голос все время нашептывает! Знаете, как это бывает — только прислушаешься, попытаешься понять, как сразу все смолкает, а стоит решить, «ну ладно, бог с ним» — как все начинается снова…
— Если бы вы объяснили мне, что вас беспокоит… — начала мисс Силвер.
Аннабел выпрямилась в кресле.
— Да. Я все время собираюсь, но вы знаете, как трудно сделать решительный шаг…
Мисс Силвер ободряюще улыбнулась.
— Это как-то связано с табакеркой?
— Ну, и да и нет. Внешне будто и связано, но я не знаю, так ли это на самом деле. Наверное, Люшес все рассказал вам о вторнике?
Мисс Силвер отмотала несколько прядей шерсти от светло-голубого клубка.
— Давайте будем считать, что мне ничего не известно, кроме того, о чем сообщали газеты.
— Не знаю, что было в газетах и чего не было — все так запуталось… Люшес велел Хьюберту Гэррету забрать ожерелье из банка. Но во вторник утром Хьюберт даже не пришел завтракать. Миссис Крофт по дороге из деревни заходит в Восточную сторожку и убирает там — Хьюберт в это время обычно уже встает с постели, но во вторник она сообщила, что он лежит с приступом астмы. Люшес отправился навестить его и убедился, что Хьюберт действительно плох и едва ли сможет ехать за ожерельем в Ледлингтон. Тогда Люшес позвонил в банк и сообщил им, что вместо Хьюберта приедет Артур Хьюз, а я взяла термос с кофе и пошла в Восточную сторожку. Вряд ли Хьюберту хотелось видеть меня или кого-то еще, но мне казалось жестоким оставлять его одного, и я подумала, что кофе пойдет ему на пользу. Хьюберт лежал в кровати и был рад моему приходу. Он выпил кофе и поплелся в ванную умыться. В помещении был жуткий беспорядок — как всегда у мужчин. Я поправила постель, взбила подушки и так далее… И тогда… — Она понизила голос. — С подушек что-то посыпалось. Я не поняла, что это, но потом подобрала несколько крупинок и стала чихать… Конечно, вы мне не верите — я сама сначала не могла в это поверить…
— Я не сказала, что не верю вам, миссис Скотт, — отозвалась мисс Силвер. — Пожалуйста, продолжайте.
Темные глаза больше не улыбались — в них застыл страх.
— Это был табак — нюхательный, как в той табакерке…
Его рассыпали среди подушек… Я собрала в носовой платок сколько могла, вытряхнула за окном подушки и положила их на кровать… Это может показаться глупым, но у меня не было возможности сравнить крупицы с содержимым табакерки. Началась суматоха с убийством Хьюза и кражей ожерелья, так что все вылетело у меня из головы.
Но вчера я надела тот же костюм и нашла в кармане платок С теми крупицами табака и вспомнила об этом. Поэтому вчера вечером я и заглянула в табакерку и увидела, что почти весь табак исчез, но на дне оставалось достаточно, чтобы сравнить с крупицами в моем платке. Представляете — крупицы совершенно одинаковые!
— Да-а… — задумчиво протянула мисс Силвер.
Аннабел наблюдала за ритмичными движениями ее рук.
Вязальные спицы, светло-голубая шерсть, детское одеяльце — все это казалось безмерно далеким от того, что не давало ей покоя.
— Хьюберт выбежал из комнаты, когда открыли табакерку, так как реагировал на табак. И вот крупинки этого же табака оказались среди его подушек, и у него произошел приступ астмы. Если бы не приступ, он бы поехал в банк за ожерельем и застрелили бы его, а не Хьюза. Вот что не идет у меня из головы.
— Он у вас цел — ваш платок с крупинками, которые вы нашли на подушке мистера Гэррета? — спросила мисс Силвер.
— Да, цел.
— Существуют две возможности, каждая из которых предполагает умышленное соучастие в планируемом похищении ожерелья, — либо самого мистера Гэррета, либо кого-то еще. Если мистер Гэррет знал об этом плане, ему ничего не стоило вызвать у себя приступ астмы, понюхав табак. Таким образом он избежал бы ответственности за ожерелье на время кражи. Если же приступ был спровоцирован кем-то другим, то мотивом этого другого было либо стремление защитить мистера Гэррета, либо подставить под удар мистера Хьюза, так как не составляло труда догадаться, что именно он заменит мистера Гэррета в случае его нетрудоспособности.
