Андрей Воронин - Алкоголик
— Не надо меня пугать, майор. Один раз Абзац уже промазал.
— Вам удалось его перехитрить, подставив вместо себя охрану. Второй раз он на эту удочку не попадется. Да и ваша охрана тоже, если уж на то пошло. И потом, вполне возможно, что стрельба на шоссе была просто предупреждением. Возможно, Хромой решил в последний раз напомнить вам о долге и сделал это в присущей ему нестандартной манере.
Лицо Кондрашова окаменело, превратившись в непроницаемый гипсовый слепок, нижняя губа надменно выдвинулась вперед. Глядя на эту губу, Чиж вспомнил бородатый анекдот про двух обезьян под дождем, но смешно ему не стало, — стало противно.
— По-моему, — сказал Кондратов, — кое-кто слишком распустил язык. Я имею в виду не вас, майор.
— Я понял, кого вы имели в виду, — успокоил его Чиж. — И вот что, Владимир Кириллович. Давайте-ка условимся: либо вы держите свои карты на виду, либо я выхожу из игры к чертовой матери. Я понимаю, что из уст милиционера такое требование непривычно. Но, если вы хотите, чтобы все происходило обычным порядком, — извольте. Я буду действовать по официальным каналам. Возможно, мне удастся добиться, чтобы вам выделили охрану: двух сержантов на «уазике» или даже отделение ОМОНа. При этом ваши тайны и информация о некоторых ваших связях останутся при вас, и все вокруг будут стоять перед вами навытяжку. Правда, продлится это, увы, недолго, и ваша охрана через пару дней превратится в Почетный караул у вашего гроба. Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать. Уф-ф! Терпеть не могу длинных речей.
Кондратов какое-то время молчал, с брезгливой миной посасывая незажженную сигарету. Чиж дал ему прикурить и закурил сам, жалея о том, что нельзя при собеседнике целиком затолкать в рот и разжевать половинку мускатного ореха, чтобы отбить запах водки с пивом. Этот аромат был таким мощным, что Чиж ощущал его сам, хотя раньше считал такое положение вещей невозможным.
— Ас чего вы, собственно, взяли, что я требую от вас чего-то, что выходило бы за рамки ваших служебных обязанностей? — спросил наконец Кондратов.
— Ох, — простонал Чиж, — да не валяйте же дурака! Мы же все-таки не в Думе! Будь это не так, вы пришли бы ко мне в кабинет или, сославшись на занятость, пригласили бы меня к себе. А вы вместо этого тратите время, идете на риск, назначая мне встречу в сквере, который, между прочим, простреливается навылет со всех сторон, собираете здесь целый полк охраны… а потом заявляете, что вам от меня ничего не нужно! Смешно, ей-богу.
— Смешно ему! — проворчал Кондратов. — Не понимаю, что вы кочевряжитесь? Цену себе, что ли, набиваете? Я, видите ли, требую от него чего-то особенного, выходящего за рамки его обязанностей! Разве обеспечение безопасности граждан — не ваша прямая обязанность?
— Честных граждан, — уточнил Чиж. — Законопослушных. И в частности, тех, которые просят о помощи по-человечески, а не подсылают ко мне на дом бандитов с какими-то сомнительными… гм… сувенирами. И сделать я для них, как правило, могу очень немного. А в вашем случае, вы уж меня извините, даже не хочется. В общем, давайте-ка ближе к делу! Зачем вы меня позвали?
Кондратов снова помедлил с ответом, и было невооруженным глазом видно, как он борется с раздражением. Наконец эта неравная борьба закончилась победой благоразумия, и Владимир Кириллович неохотно произнес:
— Вы правы, майор. Мне рекомендовали вас как человека, способного в своих действиях руководствоваться не столько буквой закона, сколько его духом. Кроме того, мне говорили, что вы умны, и я только что имел отличную возможность в этом убедиться. Вы совершенно верно догадались, что разговор у нас с вами сугубо конфиденциальный.
Вот только направление этого разговора мне не очень нравится. Мне кажется, мы с вами основательно уклонились от темы, увлекшись взаимными оскорблениями.
— Политика? Да? — спросил Чиж. — Я просто балдею от политики! В особенности от политиков!
— Ну будет вам, — примирительно промолвил Кондратов. — Неужели непонятно, что я в отчаянии? Видите ли, я хочу жить. Такое вот странное желание.
— Само по себе это желание вполне естественно, — откидываясь на скамейку, произнес Чиж. — Странно другое. Вы хотите жить и при этом не платить по счетам. Вот это удивительно. Это, знаете ли, взаимоисключающие желания. Так сказать, плюс и минус.
— Да поймите же, я просто не в состоянии заплатить! — сердито воскликнул Кондратов. — Сумма слишком велика, а проценты меня просто убивают. Кто же знал, что так получится? Меня просто подставили.
— Думаю, вы даже не знаете, до какой степени верно ваше последнее утверждение, — сказал Чиж. — Вас именно подставили, причем довольно грубо и примитивно. Хотите честно? Я понятия не имею, каким образом вам помочь. Арестовать Хромого я не могу: не за что. По закону он чист, на это у него ума хватает. Спрятать вас лучше, чем вы спрятались бы сами, я тоже не в состоянии. Поймать Абзаца? Теоретически это возможно, конечно. Но я не вижу, какая вам будет от этого польза. Хромой пришлет еще кого-нибудь, вот и все.
— Мне нужно время, — объяснил Кондратов. — Может быть, я сумею отдать ему эти проклятые деньги, и он от меня отстанет. А может быть, с ним самим что-нибудь произойдет. Он же старый, в конце-то концов.
— Ну да, ну да, — Чиж покивал головой и почмокал губами.
Во рту пересохло и пахло перегаром «Пивка бы сейчас, — подумал он. Даже без водочки. Хотя с водочкой, конечно, лучше.»
— Да, — повторил он и с отвращением отбросил недокуренную сигарету. Конечно. Я беру Абзаца, вы его перевербовываете, и он убирает Хромого. Я правильно понял ход ваших мыслей? Так вот, это не по мне. Мне все это активно не нравится, и я хочу, чтобы вы об этом знали.
— Я не собирался просить вас ни о чем подобном, — поспешно заговорил Кондратов, хотя было видно, что он беззастенчиво врет. — Я хотел лишь, чтобы вы проконсультировали начальника моей охраны по поводу наилучшей, с вашей точки зрения, оборонительной тактики. Ну и вопрос с Абзацем, конечно, остается. Возьмете вы его живым или мертвым, меня не волнует. Мне нужно, чтобы он от меня отстал. Со своей стороны я готов оплатить все ваши расходы и выдать премию…
— Вы знаете, как звучит первая заповедь российского мента? — перебил его Чиж. — Конечно не знаете, иначе ни за что не вылезли бы с таким предложением. Так вот, первая заповедь гласит: никогда не бери денег у бандитов. Смешно, правда?
— Смешно, — согласился Кондратов. — Но разумно. Только с чего вы взяли, что я бандит?
— Посмотрите вокруг, — сказал Чиж. — Посмотрите, кому вы должны. Посмотрите, кто на вас работает. Прислушайтесь к собственным словам. Вас не поймали за руку и, может быть, не поймают никогда, но в данном случае это ничего не меняет.
— То есть денег вы у меня не возьмете, — спокойно сказал Кондрашов. Ну а что-нибудь другое?
— Например? — насмешливо спросил Чиж. — Секретаршу? Вы посмотрите на меня! Пожалейте бедную девушку, Владимир Кириллович. Даже если она не совсем секретарша или не секретарша вовсе… Личную дружбу? Возможность раз в неделю париться в вашей сауне? Да господь с вами! Я моюсь под душем, и меня это вполне устраивает. Что еще? Ящик отменного коньяка?
Кондрашов окинул его неожиданно острым взглядом и вдруг ухмыльнулся, обнажив длинные, как у лошади, влажные зубы и бледные десны.
— Насчет коньяка — это вы хорошо сказали, с чувством, — заметил он. А что, если я предложу вам полностью оплаченный курс реабилитационной терапии в центре Маршака?
Чиж вздрогнул. Откуда он знает, черт бы его побрал? Я сам еще не до конца уверен, что мои проблемы настолько серьезны, а этот умник уже тут как тут с готовым решением…
— Не понимаю, — сказал он. — С чего вы взяли, что я в этом нуждаюсь?
— А разве вы не нуждаетесь? — осклабился Кондрашов. Его улыбка напоминала оскал ржущей лошади. — Вы же умный человек, Николай Гаврилович. Зачем же отрицать очевидное? Или вы спиваетесь из принципиальных соображений?
В общем, я настоятельно советую вам подумать над моим предложением. Ну не хотите в центр Маршака, придумаем что-нибудь другое. В конце концов, сами скажете, что вам нужно… Не в этом суть. Возьметесь вы меня защищать или нет, вот что меня в данный момент волнует. Так как?
Чиж глубоко вздохнул и почесал переносицу. Собственно, думать было не о чем. Ни один настоящий охотник не довольствуется зайчатиной, увидев прямо перед ногами тигриный след. Майор Чиж был настоящим охотником, созданным матерью-природой специально для преследования и отлова крупных хищников, и то, что Кондрашов не вызывал у него никакой симпатии, не имело никакого значения. Перед Чижом был след — горячий, еще курящийся паром, кровавый, и он знал, что не пойти по этому следу не сможет.
…По дороге домой он вынужден был дважды сворачивать в боковые улицы, разглядев впереди посты дорожной милиции. Ерш все еще бродил у него в голове, и, загоняя машину в установленную на платной стоянке «ракушку», майор Чиж весело напевал: «Наша служба и опасна, и трудна…», думая о хранившейся в шкафу заначке.
