Юлия Алейникова - Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана
И вот опять история с крестьянским мужиком, которую на фантазии старой девы списать было сложнее, и теперь, сидя в своей комнате, она с тревожным волнением всматривалась в портрет, пытаясь отыскать в нем признаки темного начала. Но лицо Всеволода Михайловича светилось лишь привычными теплотой и любовью.
– Ах, – вздохнула Елизавета Николаевна, – все это муки нечистой совести и простонародные предрассудки, – решила она и, нырнув под прохладное одеяло, уснула, без тревог и сомнений, с приятной мыслью, что чудесное, спасительное покровительство ей оказывают ангелы-хранители, а не какие-то там заговоренные портреты.
Глава 12
Полупустая электричка дребезжала, постукивая колесами. Варя дремала, прикрыв глаза, рассматривая сквозь веки радужных солнечных зайчиков, мелькавших сквозь высокие сосны и ели, росшие вдоль железнодорожного полотна. Старенький состав вез Варю в Выборг, город хоть и русский, но проникнутый духом шведского рыцарства.
Было раннее утро, но Варя, как человек ответственный, решила не откладывать дело в долгий ящик, а раз дал Каменков задание, выполнить его вовремя и добросовестно. Поэтому вчера она вернулась со свидания в двенадцать, чем, кажется, расстроила Даниила, собиравшегося, вероятно, развлекаться всю ночь. Это в среду! Ничего себе у человека здоровье! Вот Варя, например, уважала режим. И в середине недели предпочитала спать ложиться вовремя, чтобы на следующий день трудиться с полной отдачей, а не зевать по углам, глотая черный отвратительный кофе, и ныть, жалуясь на мигрень и недосыпы. За годы учебы в аспирантуре у нее выработались и закалились самодисциплина и ответственность. Так что ненормированный рабочий день не был для Вари девизом откровенного безделья.
А вечер вчерашний прошел хоть и мило, но заурядно. Конечно, у Даниила не было времени как следует подготовиться и пригласить Варю, например, в театр или на концерт, хотя билеты в наше время и не проблема. Поэтому они просто посидели в ресторане, потом заехали ненадолго в клуб, а потом Варя попросила отвезти ее домой.
Что ж, во всяком случае, он ее не домогался и не по́шлил. Уже хорошо. В наши времена всеобщей пошлости и развязности и это праздник. Так решила Варя, анализируя прожитый вечер. Даниил не произвел на нее сильного впечатления, так, сплошная заурядность. Да, воспитан, да, смазлив, да, строен, да, обеспечен, да, при машине. Ну, так таких, как он, в многомиллионном городе пруд пруди.
Как уже было отмечено, Варя не считала внешность у мужчины весомым достоинством. Наличие машины ее тоже не впечатляло, она выросла в состоятельной семье и воспринимала устойчивый достаток как данность. А что еще в Данииле было примечательного? Чувство юмора? Весьма заурядное. Познания в искусстве, как он честно и предупредил, весьма поверхностные. Умение вести беседу? Да, но в пределах легкого флирта. В общем, кавалер тянул на четверочку с минусом, не более. А потому распрощалась Варя с Даниилом без излишнего трепета, чем, кажется, его несколько разочаровала. Ну, да хоть целоваться не полез, и на том спасибо.
Отогнав скучные мысли о Данииле, Варя встряхнулась и стала настраиваться на рабочий лад.
В Выборге перед Варей стояла нелегкая задача отыскать следы прежнего владельца картины Репина.
Как хорошо иметь связи и протекции, вздыхала блаженно Варя, сидя в закутке за шкафами местного архива. Ну, кого еще могли бы пустить вот так запросто в святая святых? Нет, простому смертному пришлось бы ограничиться официальным запросом и многомесячным ожиданием ответа. И то потом гадал бы, насколько добросовестно сотрудник архива подошел к решению твоего вопроса. Просто порылся в картотеке или сделал над собой усилие, залез в фонды, открыл старые дела, в которых могло быть упомянуто нужное имя. Варя излишней доверчивостью не отличалась и понимала всю важность человеческого фактора, а потому предпочитала полагаться лишь на собственные силы. Благо папа попросил дядю Веню, директора Центрального архива, тот позвонил в Выборг, и вот вам результат. Встретили как родную, еще и чаем угостили. А то пришлось бы еще искать способы раздобыть пропуск в архив, заручившись рекомендацией профильного учреждения, что тоже не просто.
«Может, и не так плохо быть Варварой Доронченковой», – сладко потянулась Варя и вновь углубилась в поиски. Потом был ЗАГС с выяснением последнего места регистрации покойного, и уже ближе к вечеру, перекусив в местном «Макдоналдсе», Варя отправилась на поиски бывших коллег и соседей Олега Петровича Толмачева, двоюродного брата отца предыдущего владельца Репина Толмачева Сергея Анатольевича. Олег Петрович при жизни работал ведущим инженером на Судостроительном заводе, и ни один из обнаруженных в архиве документов не указывал на какое-либо отношение покойного к искусству или коллекционированию. Но это еще не показатель. В советские времена большинство коллекционеров были подпольными и деятельность свою не афишировали.
Увы, подойдя к типовой кирпичной пятиэтажке шестидесятых годов постройки на улице, носящей гордое имя «Советская», Варя утратила надежду выявить в личности покойного хоть крошечный любопытный факт. Люди интересные не могут проживать в подобных строениях, искренне считала Варя. Найдя нужную парадную, она оглядела двор в поисках информаторов. Звонить в квартиру, которая давно уже отошла государству и в которой уже много лет проживают посторонние люди по фамилии Котиковы, смысла не было.
Время было вечернее, погода во второй половине дня испортилась, и промозглая сырость, очевидно, разогнала старушек, обычно мирно беседующих у подъезда. Пришлось прибегнуть к плану «Б». Идти на поклон к старейшей жительнице дома Лидии Кондратьевне Кузьминой, проживавшей в одном подъезде с покойным Толмачевым, в надежде, что бабулька вспомнит о бывшем соседе хоть что-нибудь. Впрочем, шансы раздобыть интересную информацию у Вари были, поскольку старческая память устроена удивительным образом: с возрастом люди отчего-то ярче и четче могут вспомнить события давно минувших дней, нежели случившееся накануне. Эх, жаль, даже печенья к чаю не купила, а лучше бы вафельный тортик, посетовала Варя, но за тортиком не побежала. Целый день скитаний по чужому городу порядком утомил барышню, и больше всего ей хотелось поскорее вернуться домой, и уже не в электричке, хватит с нее экзотики, а в автобусе. Там сиденья мягкие, и можно подремать и согреться.
– Хто там? – раздался из-за двери кашляющий, хрипящий голос.
Варя поморщилась, представив себе старого трухлявого гриба за дверью, который абсолютно точно ничего дельно не вспомнит, но душу вытрясет.
– Лидия Кондратьевна, я насчет вашего бывшего соседа, Олега Петровича Толмачева. Меня Варя зовут, – напрягая связки, прокричала она в самую дверную щель, чтобы старый одышливый глухарь за дверью ее уж точно расслышал.
Замки брякнули, дверь распахнулась.
– Входите, – прохрипел из мрака прихожей голос. – В комнату проходите.
Варя вежливо поклонилась хриплой темноте и двинулась, куда велели. Комната у старухи Кузьминой была очень даже современная, наверное, внуки или дети ремонт делали, и обставлена со вкусом.
– Садитесь, – раздался за Вариной спиной голос, и на середину комнаты выплыла его обладательница.
Ни на трухлявый гриб, ни на старого глухаря Лидия Кондратьевна похожа не была.
Невысокая, стройная, с прямой спиной и элегантно уложенными седыми волосами, Лидия Кондратьевна смотрелась дамой из высшего общества, а не завсегдатаем дворовых лавочек.
– Здравствуйте, – кивнула Варя, сраженная таким неожиданным поворотом.
– Вы сказали, вы родственница Олега Петровича? – усаживаясь в кресло и вытягивая облаченные в черные брюки длинные ноги, уточнила хозяйка. Голос ее звучал по-прежнему хрипло, но огромная цветастая шаль, в которую куталась хозяйка, теперь безошибочно сообщала, что она просто простужена. Досадное недоразумение посреди лета.
– Нет, я не родственница, – решила не хитрить Варя, всегда предпочитавшая достойную правду сомнительной лжи. – Я искусствовед, занимаюсь поисками картины Репина, некогда принадлежавшей Олегу Петровичу. Портрет писателя Всеволода Гаршина. Возможно, вы его видели, если бывали в гостях у покойного?
– Да, – глядя куда-то в сторону затуманившимися глазами, проговорила Лидия Кондратьевна. – Я бывала у Олега и помню этот портрет. Кажется, потом он перешел по наследству кому-то из его дальних родственников. Квартира приватизирована не была и отошла государству, а вот вещи они забрали.
– Да-да, теперь у картины появились новые хозяева, им она так же досталась по наследству. И вот теперь пропала, а я выясняю историю картины, – торопливо пояснила Варя, спеша перейти к заинтересовавшей ее детали. – Вы были близко знакомы с Олегом Петровичем?
