Наталья Солнцева - Подручный смерти

Пашка присел на корточки, но ничего не увидел, кроме грязного пола и дырки в углу. Он подумал, откуда у дядьки ключи от чулана? Мать ему оставила? Чтобы он крыс потравил?

– Вы в порядке, дядь Миш? – озадаченно спросил парень. – Температуры нет?

– Мне лучше.

Пашке стало не по себе. Выражение дядькиного лица, странная поза, в которой он его застал, какие-то крысы… Все это выглядело неестественно, странно.

– Ты как погулял, племяш?

– Нормально…

– У тебя хоть девочка есть? Или ты с дружками тусуешься?

Пашка помотал головой, думая о том, что у дядьки есть какой-то интерес в чулане. Пить он не пьет, что же ему тут понадобилось? В прошлый раз его снаружи закрыли, а в этот…

– Мать про крыс ничего не говорила. У нас и отравы нет.

– Я услышал, как они в чулане скребутся, и решил посмотреть.

Он лгал, и парень это понял. Дядька переминался с ноги на ногу, глаза у него бегали.

– Замок у вас никудышный. Хлипкий замок, – добавил он.

– Вы его без ключа открыли?

– Его любой откроет. Сколько лет этому замку? Не меньше десяти? Дужка вон проржавела. Надо новый покупать.

Слепцов видел, что племянник ему не верит, но продолжал городить чепуху. Он болен, что с него взять? От болезни в мозгах помутилось. Крысы почудились. Вот и залез в чулан. Хорошо, что парень его опять не запер. А мог бы.

– Я за себя не отвечаю, – признался он. – Худо мне! Голова кругом идет… Ни черта не соображаю…

– Скоро мама придет, доктора вызовет.

Паша опасливо покосился на дядьку, который пугал его своим поведением. Коню понятно, что он все врет. Но зачем? На кой ему сдался этот чулан?..

Ренату снились горы. С тупыми верхушками, пологие, и речка в низине. Он спрятался под деревом на склоне, поросшем лесом. От грозовых разрядов сотрясается воздух. Хлещет ливень. И вдруг кто-то словно вырывает почву из-под ног… огромный пласт земли, камней и грязи сдвигается с места и ползет вниз…

– А-а-ааа!.. А-а-а!

Он очнулся в холодном поту. Рядом сидит Лариса, держит в руках чашку с чаем.

– Уходи… – простонал он. – Уходи!.. Здесь опасно… Ты можешь погибнуть…

– Выпей.

Она протягивает чашку, а он отворачивается. Кашляет. И окончательно просыпается.

– Чертов бронхит! Я приехал сюда не для того, чтобы валяться в постели!

– А для чего?

– Не знаю… Кто-то выстрелил мне в грудь, и я хочу выяснить, кто! Этот выстрел – причина моего бронхита. До меня наконец дошло, о чем спрашивал меня доктор. Рана в груди провоцирует воспаление и кашель. Прошлая рана!

Лариса не была уверена, что он говорит о прошлом. Смерть где-то рядом, они оба чувствуют это.

– Рана продолжает существовать в моем сознании. Я должен понять, почему меня убили? За что? Дело не в самом выстреле. Это был… 1949 год! Наконец-то появилась дата… Я долго гадал, когда это случилось…

– Выходит, не так уж и давно.

– Что могло случиться со мной в 1949 году? Кем я был? Уж точно не дизайнером. Война к тому времени закончилась. Где меня могли пристрелить?

– Одно можно сказать наверняка… там были горы и дождь, – заметила Лариса.

– Ага! В небе вспыхивали молнии… сверху лило как из ведра… Я промок насквозь, замерз…

Открывшаяся Ренату картина оставалась темной, размытой. Подробности застилала боль, недоумение и страх смерти мешали видеть.

Лариса поставила на стол чашку и спросила:

– Неужели именно это привело тебя сюда? Забытое прошлое?

– Боюсь, так и есть…

– Почему именно сейчас? Не раньше? Не позже?

– Это необходимо выяснить. Обстоятельства сами не складываются, как говаривал Вернер. Их кто-то складывает! В данном случае от меня почти ничего не зависит. Значит…

– …что-то из твоего прошлого присутствует в твоем настоящем, – подхватила она.

– Или кто-то! А может, и то, и другое.

– Не пугай меня.

– Я сам боюсь, – усмехнулся Ренат. – Прошлое постучалось в мою дверь, а я не готов его встретить.

Он легко мог занять место другого человека и понять его проблему, но в отношении себя все оказалось не так просто. Пережить заново собственную смерть – штука не из приятных.

Лариса тоже была бессильна. Вибрация смерти плотной пеленой окутывала то, что произошло с Ренатом в сорок девятом году. Разумеется, тогда он был другим человеком и звали его по-другому.

– Ты хоть имя свое помнишь?

– Имя? Это не важно…

Он встал, умылся, привел себя в порядок и начал собираться. Надел теплый свитер, сунул ноги в купленные Ларисой непромокаемые сапоги. От слабости темнело в глазах, в груди саднило.

– К врачу пойдем, – бросил он, надевая куртку. – Я ему про выстрел расскажу. Он поймет. Возьми печенье для собаки. Не то облает.

В доме, где доктор снимал жилье, светились все окна. Ренат остановился у калитки и бросил кудлатому псу печенье. Тот проглотил угощение, завилял хвостом, но продолжал тявкать.

– Все улицу переполошит, зверюга! Хорошо, хоть не кусается.

– Тут люди привыкшие, – молвила Лариса, шагая по дорожке к дому. – Ой, кажется, мы не вовремя. Очередь…

У крыльца стояла пожилая женщина, а чуть поодаль – мужик в вязаной шапочке.

– Доктор недавно с работы вернулся, – доложила она. – Еще принимать не начинал. Ждем! Я первая, он за мной.

Мужик в шапочке отвернулся и сделал вид, что разговор его не касается. Он не хотел ни с кем знакомиться, тем более обсуждать свою болезнь.

В отличие от него пожилая дама обрадовалась собеседникам. Она жаловалась на боли в суставах, от которых ничего не помогает, на маленькую пенсию, на дорогие лекарства. Потом перешла к убийству медсестры:

– Ее на пустыре нашли. Мертвую! Никак, ее черт задушил. Слышали про черта?

– Мы приезжие, – из вежливости сказала Лариса. – Из Москвы.

– А-а! К нашему доктору, значит? Из самой столицы пожаловали?

Ренат некстати раскашлялся. Болтливая пенсионерка испуганно посторонилась и прижала к носу кончик платка.

– У него не грипп, случайно?

– Это бронхит.

– Нынче в городе грипп ходит. Заразиться – раз плюнуть. Чихнули на тебя, и готово. К моему артриту только гриппа не хватало.

Лариса не успела ее успокоить, как на крыльцо выглянула молодая девушка и объявила:

– Входите!

Пенсионерка, прихрамывая, поднялась по ступенькам и скрылась в сенях, а мужчина, который стоял за ней, подошел поближе. У него было выбритое лицо и круглые глаза под нависшими бровями. Ларисе он не понравился.

– Вы первый раз к доктору Бортникову? – спросила она.

– Нет.

– Скажите, ему можно довериться? Он хороший специалист?

– Как для кого.

Мужчина отвечал односложно, явно показывая, что не расположен к разговору. Но Ларису это не смутило. Под одеждой человек прятал странный амулет. Она не могла его видеть, просто чувствовала – на шнурке висит штуковина, похожая на… череп? Будь перед ней какой-нибудь байкер, она бы не удивилась.

От человека веяло смертью, и вовсе не из-за черепа…

Глава 18

Анюта собрала на стол и позвала домочадцев ужинать. Брат ел неохотно, зато Пашка уплетал за обе щеки.

– Я тут… в чулан заглядывал, – вынужден был признаться Михаил. – Там крысы развелись, по-моему.

– Крысы? – изумилась хозяйка.

– В полу дырка, мам, – с полным ртом сообщил парень. – Дядя Миша хотел туда отравы накидать. Но у нас не оказалось.

– Какие крысы? Откуда? Может, тебе почудилось, Мишаня? Как твоя ангина? Лучше?

Анюта сыпала вопросами, скрывая замешательство. Опять чулан на повестке дня.

– А ключи-то я с собой ношу, – добавила она. – Как вы чулан открыли?

– Это не я! Это дядя Миша…

Она перевела взгляд на брата, и тот виновато пожал плечами.

– Я шпильку вместо ключа взял.

– Крысы… – озадаченно повторила Анюта. – Экая напасть! Не дай бог, разведутся!

– В чулане им есть нечего, а самогон они не пьют, – ввернул Пашка. – Бутыль не прогрызут, не бойся. Разве что в дом залезут.

– Дырка-то глубокая?

– Не очень. Кулака на два.

– Ладно, я посмотрю, – нахмурилась женщина. – Ты ешь, Мишаня. Тебе сил набираться надо. Горло-то болит еще?

– Болит. Но температура нормальная.

К боли Слепцов привык, а кошмары его донимать перестали. Может, нынешняя ночь пройдет спокойно, и он выспится. Дневной сон – не то. Потом голова как ватой набита, тело вялое.

– Доктор прийти обещался, проведать тебя. Видно, с этим убийством забыл.

– Какое убийство? – насторожился Михаил.

– Медсестру из поликлиники на пустыре нашли. Мертвую. Жалко ее, незамужняя, бездетная. Жизни не видела, а уже на том свете.

Пашка поперхнулся и выскочил из-за стола. Анюта подперла голову рукой и горестно вздохнула.

– Когда это случилось? – спросил Слепцов.

– В ту ночь, как тебя кто-то в чулане запер, и случилось.

Он перестал жевать и отодвинул тарелку. Эта новость неприятно поразила его.

– В ту самую ночь? Ты ничего не путаешь?

– Об этом вся Грибовка гудит. Захочешь, не спутаешь.