Йорн Хорст - Закрыто на зиму
– Книгу?
– Обо всем том, что не показывают по телевизору, – усмехнулся Рённинген. – О том, что происходит за кулисами и после того, как освещение камер гаснет. Я провел уже почти двести программ, принял более тысячи гостей. Каждый представитель элиты норвежского общества был у меня. Цвет предпринимательства и члены королевской семьи, порнозвезды и знаменитые преступники. Ясное дело, из такого должна получиться книга.
Вистинг улыбнулся в ответ и продолжил:
– Кто еще, кроме вас, имеет доступ в дом?
Томас Рённинген повернулся на стуле. То, как напрягся мускул в уголке глаза, заставило Вистинга заподозрить, что вопрос оказался неприятным.
– Я не понимаю, куда вы клоните. Суть в том, что тех, кто вчера был в моем доме, я не приглашал.
– Извините.
Вистинг положил ручку в открытый блокнот. Ему следовало лучше сформулировать, чего он ждал от допроса. Неуверенный свидетель – это плохой свидетель.
– Речь идет о том, чтобы сузить круг поисков, – объяснил он. – Криминалисты-техники собрали отпечатки пальцев и образцы ДНК. Мы должны исключить людей, имевших в последнее время законный доступ в дом, только тогда мы сможем быть уверенными в том, какие следы оставил преступник. Нам понадобятся ваши отпечатки пальцев. Если расследование затянется, то нам будет важно снять отпечатки пальцев ваших гостей.
Томас Рённинген откинулся назад на стуле. Едва заметные движения лицевых мышц отражали работу его мыслей.
– Я не знаю… – начал он, но прервал сам себя так же, как Вистинг привык видеть по телевизору, и вместо этого сказал: – Позвольте мне попробовать разобраться. Мой дом – место преступления, убийства.
Вистинг кивнул.
– Как я понял, убитый был найден в коридоре возле входной двери, – продолжил Рённинген. – Его убили в коридоре или в самом доме?
– Его убили в коридоре, – сообщил Вистинг. – Когда он заходил внутрь, убийца уже был в доме.
Вистинг замолчал и задумался, не разболтал ли он слишком много. Он должен был помнить о том, что Рённинген наверняка будет давать интервью и ссылаться на то, что узнал.
– Взломщики?
– Есть такая теория.
– Что они украли?
– Взлому подверглось несколько домов. Мы считаем, что они искали домашнюю электронику, которую легко можно пустить в оборот. Что у вас было в доме?
– Электроника была, а еще ноутбук, на котором я работал, когда оставался там.
Вистинг воссоздал в голове обстановку внутри ограбленного дома.
– Он стоял на столе в гостиной, – добавил Рённинген.
– Скорее всего, его там больше нет, – констатировал Вистинг. – Там лежало несколько страниц рукописи.
Томас Рённинген состроил гримасу.
– Это был древний ноутбук, и резервные копии у меня есть, разумеется, но мне совсем не нравится мысль о том, что моя работа может попасть в чужие руки.
Вистинг снова взял ручку. Рённинген сместил фокус и избежал вопроса. Казалось, что ему совсем не хочется рассказывать, кто еще, кроме него, пользовался домом. Все время, пока он говорил, его руки были беспокойны. Здесь он вел себя совсем иначе, не как на телевидении. Обычно беспокойство было признаком сложных и неприятных ощущений.
– Кто еще, помимо вас, бывал в доме? – Вистинг снова задал вопрос.
– Несколько гостей летом… Известный таблоид «Смотри и слушай» сделал репортаж. Приезжали коллеги из НРК.
Томас Рённинген перечислил несколько имен, рассказал обо всех своих летних гостях, пока Вистинг записывал. Подавляющую часть гостей составляли блондинки значительно моложе самого хозяина дома.
– А еще меня навещал Давид Кинн с друзьями, – добавил известный шоумен. Теперь список выглядел законченным.
Вистинг не смог скрыть свое удивление.
– Инвестор?
Томас Рённинген кивнул. Давида Кинна пресса называла финансовым акробатом и рыцарем банкротства. Он принимал участие в азартных играх и пирамидах, несколько лет назад его осудили по статье «мошенничество», после того как он одолжил крупную сумму наличными, которая оказалась получена преступным путем. Последние заголовки прессы рассказывали о том, как за Кинном охотятся черные коллекторы.
– Он был гостем моей программы на Пасху, – объяснил Рённинген. – Летом у нас была пара деловых встреч, но никаких договоренностей мы не заключали.
Вистинг не проронил ни слова в надежде на то, что ведущему программы будет неловко молчать и он, как водится, заговорит.
– Он арендовал дом на несколько недель в конце лета, – в конце концов произнес Рённинген. – Я не знаю, кто его посещал или жил с ним.
– Несколько недель?
– Три. С четвертого по двадцать пятое августа.
Вистинг взял ручку и записал «Давид Кинн» в самом верху страницы.
Список гостей получился длинным, лоб ведущего прорезала морщина.
– Вы знаете, кто убитый? – спросил он.
И снова он меняет тему разговора.
– Точно мы пока сказать не можем, – сказал Вистинг так туманно, как только смог.
Томас Рённинген кивнул в сторону блокнота.
– Вы думаете, это мог быть кто-то из них?
Вистинг скользнул взглядом по странице.
– А вы думаете, мог? – следователь вернул вопрос.
Ведущий программы задумался, прежде чем отрицательно покачать головой.
– Я думаю, то, что это произошло в моем доме, случайность, – сказал он и рубанул рукой воздух, Вистинг видел по телевизору, что он обычно делал так, когда хотел перейти к новой теме.
– У вас, должно быть, сложная работа, – продолжил Томас Рённинген. – Требующая много усилий. Разве нет?
– Это и делает ее интересной.
– Я впечатлен тем, как талантливые следователи вроде вас могут видеть связи, которые другие не замечают.
Вистинг понимал, почему гостям нравится Томас Рённинген, отчего они так легко ему открываются. У него совершенно естественно получалось быть лидером, но вместе с тем направить все внимание на собеседника. Красноречие и шарм создавали приятную атмосферу. Такой харизмой нельзя было обзавестись, научиться ей. И все же сказанное ведущим сейчас больше казалось отвлекающим маневром, чем истинным мнением.
– Где вы были вчера вечером и ночью? – спросил Вистинг, не продолжая разговор, к которому его приглашал ведущий.
Томас Рённинген улыбнулся и снова сменил позу.
– Может быть, вы думаете, что у меня лучшее в мире алиби, миллион телезрителей, но правда в том, что все видят на экранах запись. Программа идет тем же вечером, в неизменном виде.
– Так где вы были?
– Дома. Один.
– Мы пытались дозвониться вам и даже отправили полицейских к вашей двери сегодня утром.
Томас Рённинген понимающе кивнул.
– Я выключил всё, – сказал он. – Мобильный телефон, дверной звонок, телевизор. Всё. Я вернулся домой около семи и сел писать. Работал почти до пяти утра, потом просто упал в кровать. Когда проснулся, включил мобильный телефон, прочитал сообщения и позвонил вам.
Вистинг задумался, как можно было подтвердить алиби. Если Рённинген использовал компьютер, подключенный к домашней сети, весь трафик регистрировался. Он пока отложил эту мысль и задал еще несколько обычных вопросов. Часовая беседа с ведущим помогла создать немного другой образ, отличающийся от того, который было привычно видеть по телевизору. В Рённингене было что-то напускное, неестественное, с телевизионного экрана этого видно не было.
Вистинг проводил гостя. Моросящий дождь сделал матовым свет от фонарных столбов.
– Куда вы сейчас направитесь? – спросил Вистинг.
Томас Рённинген застегнул замок на куртке и сунул руки в карманы.
– Я думал поехать в дом и посмотреть, что там. Вы думаете, получится?
– Наши криминалисты по-прежнему там. Полагаю, они вас не пустят.
– Проедусь и потом отправлюсь домой.
Они пожали друг другу руки на прощание. Томас Рённинген сел в машину и выехал задним ходом с парковки.
«Мы топчемся на месте, – подумал Вистинг в порыве внезапной обреченности. – Стоим без движения и даже не знаем, что ищем. Будто находимся в огромной пустой комнате».
18
В 21:57 пошли вторые сутки расследования. Вистинг закончил рабочий день, собрав следователей на встречу.
Он подытожил основные векторы развития дела. Он устал и говорил через силу. Предложения были непродуманными, но полными смысла.
– Место преступления, – дал он ключевое слово Эспену Мортенсену, когда закончил свой монолог.
Криминалист-техник включил проектор.
– На данный момент самое интересное – это отпечатки обуви, – сказал он и показал кровавые следы, идущие в сторону входной двери. Рисунок подошвы был отчетливо виден в резком свете.
– Это интересно, потому что следы отпечатались в крови и, таким образом, должны принадлежать тому, кто последним побывал в доме.
– Тип обуви?
– Мы работаем над этим, пока что можем только сказать, что это спортивная обувь сорок четвертого размера.
Следующая фотография говорила сама за себя. Множество отпечатков пальцев на дверном косяке.
