Золото скифов. Крымский карамболь - Андрей Воронин
Кабинет врача выглядел довольно скромно и неустроенно. Кое-где на потолке потрескалась штукатурка, давно не крашенные стены поблекли и тоже местами потрескались. Линолеум на полу помещения совершенно износился и у двери оказался местами протёрт до дыр. Из мебели здесь находились небольшой видавший виды рабочий стол, заваленный медицинскими заключениями и выписками и очень подержанный медицинский шкаф, за стеклянными дверцами которого громоздились горками коробки с препаратами и стеклянные бутылки со спиртовыми растворами. За столом детектив застал мужчину лет шестидесяти, с седой головой и ушами, слегка оттопыренными дужками очков. Моисей Янович оказался довольно полным и небольшого роста человеком. Из под белоснежного халата врача виднелась такая же белоснежная, тонкого шёлка рубашка, во время разговора тот листал какие-то бумаги, скорее всего медицинское заключение об очередной смерти или телесных повреждениях. На левой руке врача поблёскивали благородным металлом квадратные часы с довольно увесистым браслетом, явно старой работы, скорее всего, купленные владельцем по случаю, в ломбарде или с рук.
— Добрый день, Моисей Янович, — поздоровался с эскулапом Роман. — Я доверенное лицо семьи Мориц и хотел бы задать вам несколько вопросов о смерти Карла Морица…
— Да, я в курсе. Мне звонил господин Шварц и предупреждал о вашем возможном визите, — подтвердил статус посетителя Блюмберг. — Однако, что вы конкретно желаете от меня услышать? Всё, что мог, я уже изложил в заключении о смерти. Причиной смерти явилось огнестрельное ранение головы с близкого расстояния. Я не баллистик и определить конкретно, с какого расстояния и направления производился выстрел не могу, следов пороха и ожога вокруг входного отверстия я обнаружить не смог, так как само тело оказалось сильно повреждено пожаром. Даже опознание трупа в полиции не делали, так как опознать тело не представилось возможным. Однако экспертиза по ДНК дала 99,7 процентов совпадения с ДНК отца. Далее выводы делать должно следствие и как я понимаю, оно уже вынесло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, по причинении смерти по неосторожности. Исходя из вышеизложенного, мне признаюсь совершенно непонятно какие у вас могли возникнуть дополнительные вопросы. Однако, пожалуйста задавайте. Если ответы на них входят в круг моей компетенции, из уважения к Соломону Израилевичу, я постараюсь ответить…
Рейнгольд помедлил, немного сбитый столку витиеватой манерой речи патологоанатома и спросил:
— Моисей Янович, а вы сами выезжали на место происшествия, в яхт-клуб в Коктебеле?
— Да, вы знаете, у нас сезонный форс мажор, отпускная пора и неким образом я подменяю судмедэксперта в Коктебеле. Так, что пришлось выезжать. Разрываюсь, так сказать пополам, — с явным неудовольствием отметил специалист.
— Это просто замечательно, Моисей Янович, — не обращая внимания на явное неудовольствие эскулапа затронутой темой, обрадовался неожиданной удаче Роман. — Опишите пожалуйста место происшествия и по возможности всё необычное, что вам там удалось увидеть. Я хотел бы услышать личное мнение очевидца и специалиста. Вот например, как вы полагаете, могли ли присутствовать на яхте посторонние? Вы лично не заметили ли там следов борьбы или ещё чего-то такого, на что следственная группа не обратила внимание?
Блюмбергу состоявшийся разговор явно приходился в тягость, или медик как законопослушный гражданин не хотел распространяться о деле, которое относилось к компетенции полиции и нарушать тайну следствия, или просто врач в этот вечер торопился уйти с работы пораньше.
— Нет, молодой человек, яхта изнутри выгорела настолько, что проводить осмотр в каюте было возможно только в противогазе, а это, извиняюсь, уже не в моём почтенном возрасте, увольте. Из-за гари и копоти осмотр тела проводили на берегу, куда его вынесли пожарные, и все присутствующие сошлись на версии, что это самоубийство. То есть, как и написано в постановлении следователя, неосторожное обращение с оружием. Видимо, поводов думать по-другому у полиции не имелось. — явно хотел побыстрее закончить тяготивший его разговор Моисей Янович.
— Да, с этим всё ясно. Но подскажите пожалуйста, вы сказали, что в данное время выполняете работу за патологоанатома в Коктебеле? — на что судмедэксперт утвердительно и нетерпеливо кивнул лысеющей головой и Роман продолжил. — Значит, вы также занимались трупом, обнаруженном рыбаками под пирсом в Коктебеле через два дня после трагедии с Карлом Морицем. Что послужило причиной смерти этого бедолаги-аквалангиста?
— А вы по какой линии доверенное лицо Морицев? — немного опешив, спросил удивлённо Блюмберг, очевидно испуганно уставившись на Романа.
— Я самое доверенное лицо из всех доверенных! — уверенно, с лицом не терпящим возражений, твёрдо заверил Райнгольд и, вынув портмоне, достал из него сто долларовую купюру и вложил бумажку между страниц заключения в руках эскулапа.
Лицо Моисея Яновича заметно посерело и у него на лбу выступили маленькие капельки пота, хотя кондиционер в кабинете продолжал исправно работать. Наконец, видимо взвесив все за и против, патологоанатом произнёс:
— Я надеюсь на вашу порядочность, молодой человек. У этого утопленника воды в лёгких не обнаружилось, и это всё, что я вам могу сообщить в данных обстоятельствах.
— То есть он умер, ещё не утонув? А время смерти могло совпадать со смертью Карла Морица в яхт-клубе? — уточнил Роман. По ходу дела теперь получалось, что его смутные предположения могли подтвердиться.
— Знаете ли, воздействие морской воды превратило лицо и руки утопленника в сжатую губку, но день-два, да, вполне возможно. А вы предполагаете, эти два тела могут быть связаны между собой? — и серое лицо эскулапа ещё больше потемнело.
— А где тело? Какие-то следственные действия по нему проводились? — напрягся с явным нетерпением Райнгольд, как охотничья легавая собака, сделавшая стойку над близкой добычей.
— Тело по настоянию родственников, было выдано для погребения, — довольно поспешно отрапортовал Блюмберг.
— Как так выдано, на каком основании? — удивлённо спросил Роман. — а личность погибшего установлена?
— Я не знаю, выдано в моё отсутствие, об этом имеется запись в книге регистрации и расписка в получении, — испугано и явно неубедительно оправдывался Моисей Янович. — Только к сожалению в журнале регистрации произошла утеря страницы с записью выдачи.
— Да, чудны дела твои господи, — констатировал с нехорошей ухмылкой Райнгольд.
— Это всё, что я вам могу сказать и даже больше. Думаю, что впредь ничем не смогу быть вам полезен, — с надеждой выдавил из себя медик.
— Да, у меня нет к вам претензий, не волнуйтесь, — успокоил Роман явно взволнованного и напуганного патологоанатома, — благодарю вас за полные и исчерпывающие ответы на мои вопросы. Не беспокойтесь, всё, что вы мне рассказали, останется между нами…
— Итак, — подвёл итоги дня Райнгольд, когда возвращался за рулём машины по вечерней Феодосии обратно в
