Игра на два фронта - Марина Серова
– И долго это продолжалось? – поинтересовалась я.
– Вы имеете в виду, Татьяна Александровна, как долго на дядю сыпались все эти обвинения? – уточнил мой вопрос Владислав.
– Да, – кивнула я.
– В общем, не особо долго, но… нервы были потрепаны у всех у нас основательно. Да, постепенно все начало забываться, однако не все так просто. Былого уже не вернуть. Я сейчас говорю о том, что те коллеги, которые поддержали обвинения против дяди, они не стали работать в клинике, разбрелись кто куда. Наверное, после своего предательства им было неуютно оставаться на том же месте, в клинике. Что же касается пациентов, которые сочиняли всякие небылицы по поводу лечения, которое они получали в клинике, так они не сочли необходимым написать опровержение. В конце концов, дядя не выдержал. Три с половиной года назад все и случилось… Один за другим последовали два инфаркта, а затем инсульт. Как раз тогда родилась Ариша, и дядя еще успел увидеть ее. Своих детей у него не было, стало быть, и внуков тоже. Перед смертью дядя передал мне все дела, связанные с клиникой. Вернее, не совсем так. Он ведь не собирался умирать, но… Сначала он просто передал мне руководство, потому что ему после перенесенных инфарктов уже было трудно физически со всем справляться. Так поначалу и было: дядя осуществлял общий контроль, а я руководил лечебным процессом. Но потом он стал совсем плох. И теперь все дела: и руководство, и операции, и реабилитация после них – все теперь на мне. В эту клинику дядя вложил огромные денежные средства. Ну, и свою душу, конечно, – сказал Преснепольский.
«А вот это уже заслуживает внимания, – подумала я, услышав про вложенные деньги. – Ведь не мог же сам пластический хирург полностью построить свою клинику. Даже если это и профессор с немалой зарплатой, даже если у него и были до этого свои собственные сбережения, и немалые. Все равно: без заимствований извне было не обойтись. Значит, что? Значит, Виктор Васильевич Преснепольский определенно брал кредиты. А кредиторы? Могло ли быть так, что Виктор Преснепольский не расплатился по счетам и… Нужно прояснить этот вопрос у Владислава».
– Владислав Семенович, вы сказали, что Виктор Васильевич вложил большие денежные средства в свою клинику. Он, что же, брал кредиты для этой цели? У кого именно? Вы в курсе? – я задала Преснепольскому целый ряд вопросов.
– Нет, дядя ни у кого ничего не брал. Он предпочел обойтись без займов. Определенные сбережения у него были. Но ему помог один его знакомый, предприниматель. Сестра этого человека попала в страшную автокатастрофу. У нее были очень серьезные травмы, врачи-ортопеды ее собрали буквально по кусочкам. Но наибольшие проблемы были с лицом. Девушку оперировали в столичных клиниках. Один раз – в московской, и два раза в питерской. Но, несмотря на это, шрамы на лице остались просто ужасные. Она впала в жуткую депрессию, даже хотела покончить с собой. И только мой дядя сумел ей помочь. По словам этого бизнесмена, дядя подарил ей новое лицо и, соответственно, жизнь. В благодарность за спасение сестры этот предприниматель помог дяде с клиникой, – сказал Владислав.
– Получается, что у Виктора Николаевича нет никаких кредитов и вообще долгов тоже нет? – уточнила я.
– Да, именно так, – подтвердил Владислав. – Если бы долги были, то дядя обязательно мне об этом сказал бы. Да и в официальных документах на клинику я тоже не нашел ничего подобного.
«Значит, версия о том, что дочку Владислава Преснепольского могли похитить за долги, которые Виктор Васильевич Преснепольский не выплатил кредиторам, можно отбросить. Она не подтвердилась», – подумала я.
– Понятно, – кивнула я. – Но если это так, если супруга Геннадия Смолянинникова не предупредила о том, что у нее аллергия, то что тогда хотел от вашей клиники Геннадий? Или же он не поверил в то, что его супруга не предупредила врачей об особенности своего организма?
– Это был очень сложный разговор. Я имею в виду, разговор со Смолянинниковым. Я как раз тогда находился в кабинете дяди. Буквально в течение часа мы говорили на эту тему. Причем не голословно, а с документами в руках. То есть представили Геннадию всю историю болезни его супруги, назначения перед операцией и другие моменты. Ему были перечислены все мероприятия, которые были проведены, когда пациентка уже впала в кому. Причем независимая экспертиза подтвердила адекватность проводимых реанимационных мер.
Владислав вздохнул, переводя дыхание.
– Иными словами, хирурги вашей клиники, в частности, Виктор Васильевич, пошли на диалог с неутешным вдовцом и все ему досконально, ничего не скрывая и не утаивая, объяснили, так? – спросила я. – Объяснили, почему его супруга умерла.
Я посмотрела на Владислава.
– Операция проходила в штатном режиме. Да и предоперационная подготовка тоже. Я много раз просматривал историю болезни Анны Смолянинниковой, и каждый раз убеждался в этом. Единственное, чего я не мог понять поначалу, так это почему женщина не сообщила о своей непереносимости лекарственного препарата. Но, как я уже сказал, Анна призналась в этом только своей близкой подруге и потребовала, чтобы та держала это в тайне и ни в коем случае не сообщала об этом врачам. Такому поведению Анны есть объяснение. Анна вообще вела себя в клинике очень скромно. Она не донимала врачей вопросами. Это была стеснительная женщина. Она страстно хотела улучшить свою внешность, хотя страшной ее назвать было никак нельзя. И ради своей мечты Анна совершила необдуманный поступок, который оказался роковым.
– Владислав Семенович, а вы и Виктор Васильевич объяснили все это Геннадию Смолянинникову? – спросила я.
– Он выслушал нас, – ответил Преснепольский.
– И все?
– Нет, не все. Когда Смолянинников покидал кабинет дяди, он сказал буквально следующее: «Когда-нибудь и вы почувствуете себя так же, как и я сейчас. Возможно, вы и раскаетесь, но будет поздно».
– Что, он прямо так и сказал? – переспросила я.
– Ну, да, так. Или почти так. Может быть, я переставил местами его слова. Но смысл я передал точно, – сказал Владислав.
– Получается, что этот Геннадий Смолянинников вам неприкрыто угрожал, – констатировала я.
– Получается, что угрожал, – повторил Преснепольский.
– Но как же так вышло, что вы вспомнили об этой угрозе только сейчас? – спросила я.
– Сам не знаю, но я почему-то забыл об этом. Хотя нет, знаю. Просто тогда – это же произошло не вчера, а несколько лет тому назад – на меня навалились другие проблемы. Вся эта проверка правоохранительных органов в связи со смертью пациентки, болезнь дяди,
