Самое королевское убийство - Беннет Си Джей
– Я обратила внимание, что он сменил имя.
– А! Это была небольшая подсказка для нас, – откликнулся Блумфилд. – Его нареченное имя Орландо Джордж Эллингтон Лонгборн Сен-Сир, но десять лет назад он поменял его на Джек Лайонс. Девичья фамилия матери. Признак отдаления от отца. Конечно, Эдвард Сен-Сир и сам сделал нечто похожее.
– Верно, – согласилась королева.
– Так или иначе, Лайонс не хотел иметь ничего общего с Сен-Сирами. Когда его одноклассники разъезжались по престижным университетам, он сам жил в сквоте. Дело в том, что его мать пристрастилась к рецептурным препаратам. Несколько месяцев назад Джек написал отцу очень резкое письмо, потому что Сен-Сир отказался помочь с ее последним периодом реабилитации. Джек отметил, что Сен-Сир входит в совет трех благотворительных организаций по борьбе с наркозависимостью. А отец написал ему в ответ, что, если Джеку нужны деньги, он всегда может пойти работать на его проект по возвращению дикой природы.
– Неужели?
– После этого они общались по телефону. Сомневаюсь, что Лайонс хотел бы, чтобы у нас были записи этих разговоров. Просишь родителя о поддержке, а он предлагает тебе работу на свежем воздухе за минимальную зарплату.
– Как вы его нашли? – поинтересовалась королева.
– Он давно уже был на наших радарах. Для человека с такой родословной у Лайонса весьма толстое досье в полицейском участке. Угон транспортных средств, хранение наркотиков класса Б, потасовки… Он начинал со срыва охотничьих мероприятий, а затем связался с радикальными маргиналами, все на фронте защиты прав животных. Но решающую роль сыграла пометка “RIP” в дневнике.
– Да?
– Здесь нужно поблагодарить современные технологии, – гордо сказал Блумфилд. – Перекрестная проверка камер с распознанием автомобильных номеров выявила, что пятнадцатого декабря фургон одного из близких соратников Лайонса был припаркован за зданием “Рич Инди Продакшнс” в Сохо. РИП. Понимаете, мэм?
Королева была вполне способна расшифровать аббревиатуру из трех букв. В конце концов, аббревиатур в ее жизни хватало.
– Да, констебль. Понимаю.
Блумфилд уловил нотки раздражения в ее голосе.
– Разумеется. В общем, владелец фургона, мужчина по имени Саймон Лефевр, отсидел два года за незаконное хранение огнестрельного оружия. На следующий день камеры засекли его снова, на западном выезде из Лондона по А4, а на пассажирском сиденье был не кто иной как Лайонс.
– Ясно.
– Именно поэтому мы так осторожно подошли к задержанию. Непонятно было, вооружен ли Лайонс. Мы бы арестовали и Лефевра, но он исчез вместе с фургоном. Скоро мы его найдем.
Королева отметила, несомненно, кропотливую работу огромной команды. Ее чрезвычайно заинтересовало, что именно внимание к таким мелким деталям, как номера автомобилей сообщника (даже не главного подозреваемого), позволило совершить прорыв в деле. Детективные передачи, которые она смотрела по телевидению, обычно изображали внезапные блестящие озарения, но заметки, которые она читала в газетах, часто содержали описание невероятных объемов данных, терпеливо просеиваемых невоспетыми героями за своими столами. И все же, по ее мнению, “припарковались поблизости” и “ехали на запад” едва ли могли служить убедительными доказательствами вины.
– Мистер Лайонс в чем‐нибудь признался?
– Пока нет. Но его алиби тут же развалилось. Он сначала сказал, что весь день сидел дома со своей девушкой и их ребенком. Записи звонков подтверждали его версию, но, к несчастью для Лайонса, мать девушки выложила в соцсетях несколько видео, на которых она запечатлена с дочерью и маленькой внучкой в пабе в Ноттингеме. Родители и социальные сети: вот уж опасное сочетание. Я думаю, полное признание – только вопрос времени. Как я говорю, Лайонс явно хочет все рассказать, это прямо чувствуется. Знаете, мне даже жаль парня. Девушка, маленький ребенок…
– Вы списываете произошедшее на внезапный приступ ярости?
– Сомневаюсь, что он планировал навредить отцу, но что‐то щелкнуло, и он потерял контроль над собой. Легко сделать то, о чем потом пожалеешь, если у тебя нож за пазухой. Такое сплошь и рядом происходит.
И затем ему хватило присутствия духа, подумала королева, убедиться, что записи звонков не выдадут его, прежде чем он отвез труп в Норфолк – неизвестно зачем – и расчленил его. Собственного отца.
– Ясно, – печально отозвалась она, хотя на самом деле ничего ей было не ясно.
– Наркотики, – заключил Блумфилд мрачно. – Лайонс переживал за мать, но, кажется, отрицает собственную зависимость. Почти наверняка он был под чем‐то в момент убийства. Я видел подобное не раз. Хотелось бы верить, что в тюрьме он получит необходимую помощь, но нет. Сокращение финансирования. Это все политика, мэм. Это на совести министра внутренних дел, не на моей. В общем, не буду больше вас задерживать.
После того как констебль ушел, королева задумалась о том, что такого видят изо дня в день полицейские, что им легко представить сына, расчленяющего отца, как, по мнению констебля, это сделал Джек Лайонс. Она не могла. Никак. Ей также было трудно радоваться тому, что убийцу арестовали. Образ молодой матери с ребенком не выходил из головы, особенно в это время года, когда вся страна празднует рождение младенца. Все, что она видела, – потраченная впустую жизнь и отсутствующий отец, радоваться тут было нечему.
Глава 9
Для миссис Мэддокс следующие несколько дней между Рождеством и Новым годом были напряженными: какие‐то гости уезжали навестить семью, новые прибывали на их место. Филип чувствовал себя все лучше. Он проводил время, закрывшись в своей библиотеке с управляющим, недавно нанятым бобовым счетоводом и Чарльзом: они обсуждали будущее поместья, которое вскоре должно было перейти под контроль Чарльза. Королева знала, что ее старший сын находит такие обязанности утомительными, зато его отец чувствовал себя как рыба в воде.
Рози осмотрела себя в зеркале маленькой гардеробной Генри Маршала-Уорда. Простое синее платье было куплено в элитном магазине “Форд” – ее сестра всегда закупалась там для особых случаев. Высокий ворот, скромный силуэт, юбка до икр. На ногах неброские балетки. Она скучала по своей обычной униформе: юбка-карандаш и каблуки. Однако у этого платья было преимущество – его можно было надеть очень быстро. В Сандрингеме пришлось овладеть искусством быстрых переодеваний.
– Как я выгляжу? – спросила она.
Генри, возившийся с пуговицами своей сексуальной парадной формы, оглядел ее с головы до пят.
– Как очень дорогая монашка.
Она вздохнула:
– Это хорошо или плохо?
Беспрестанные приливы и отливы гостей в Сандрингеме вновь заставляли ее подстраиваться. Обычно существовало четкое различие между старшим персоналом и их работодателями голубых кровей. Это было старомодно и иерархично, и поначалу Рози чувствовала себя некомфортно, но, по крайней мере, это было просто. Однако случались такие дни, как сегодня: королева устраивала небольшую вечеринку с напитками, а гостей было слишком много, чтобы хозяева могли уделить внимание каждому. Ситуация принимала оборот “свистать всех наверх”. Многие из младших членов королевской семьи уже уехали, чтобы навестить других родственников и друзей, поэтому на Рози и Генри ложилась обязанность вести светские беседы с гостями, которые в противном случае могли бы почувствовать себя обделенными. Рози не нервничала так сильно уже несколько месяцев.
– Просто делай голос повыше и спрашивай: “И чем же вы занимаетесь?”, – подсказал с усмешкой Генри. – Можешь еще сказать, – он снова запищал, – “я только что кувыркалась с конюшим ее величества, и, должна сказать, он очень хорош в постели”.
Рози посмотрела на него с деланым упреком.
– Это сандрингемская традиция! – запротестовал Генри.
– Что именно, спать с конюхами?
– Спать с теми, от кого не можешь оторваться. Для чего, по‐твоему, все эти гостевые домики на территории?
