Кибер-Ангел - Елена Фили
– Еще посмотрим, кто мусор! Когда рядом с тобой защитничков не будет!
– Камнем в тебя хотел кинуть, – пояснил Шарьяж, вытирая руку о штаны. Он оглядел компанию и посмотрел на Павла: – Ну что, пошли?
Глава 6. Отца убили?!
В маленькой квадратной кухоньке за столом сидели Тимур, Павел и Инна. Павел смотрел в планшет, Инна что-то отмечала ручкой в толстой общей тетради. Лиза хлопотала вокруг стола: наливала чай в большие кружки, резала кекс, красиво расставляла тарелки.
– Как вкусно пахнет кекс!
Лиза украдкой сунула в рот отколовшиеся при резке кусочки.
– Это мама сама испекла. Она тут недалеко в деревне живет с сестрой. Каждое лето приезжают и до осени остаются. Мы с Тимкой сегодня к ним успели смотаться. А на испытания согласились, чтобы и маму перевезти сюда, и денег подбросить им немного на первое время. – Инна, сменившая джинсовый комбинезон на брюки и рубашку, переглянулась с Тимуром.
– Это вы вечером в среду в деревню на такси мотались? – Павел поднял голову от планшета.
– Да, ночью. Мама позвонила, сказала, что сестра… в общем, ей нужна была срочная помощь. А ты откуда знаешь? – Инна снова переглянулась с Тимуром.
– Мне охранник сказал, что двое на такси отъехали от забора дома отдыха, – соврал Павел. Не признаваться же, что он, как идиот, весь на измене, несся по ночному лесу за Тимуром, а тот всего лишь помогал своей девушке с какими-то проблемами.
Павел незаметно оглядел парочку. Верховодит явно Инна. Тимур – ботаник, а она резкая, уверенная в себе, говорит то, что думает. Но дружат, видно, давно.
– Вы – с одного курса?
– Мы – из одного класса. А до этого из одного садика. – Тимур засмеялся. – Помните, фильм старый был «В моей смерти прошу винить Клаву К.»? Вот это про меня. Я как Инку увидел в садике в куртке в красный горошек и желтых колготках, так и пропал.
– Хорошо вам, – позавидовала Лиза. – Инна – математик, а Тимур – писатель. Прямо две половинки получились.
– Да, мы в школе так и спасались: она мне давала списывать контрольные по математике, а я за нее сочинения писал. – Тимур хрустнул пальцами, но, увидев недовольную гримасу Инны, спрятал руки под стол и обратился к Павлу: – Ну что, расскажешь, что за программу ты делаешь? В чем суть?
Павел развернул планшет от себя так, чтобы видно было остальным.
– Ну, вот так будет все понятно. Наглядная картинка. В этом столбце – рейсы по годам, с двухтысячного по две тысячи девятнадцатый, закончившиеся катастрофой, в этом – количество не попавших на рейсы, а здесь – процент соотношения погибших и спасшихся.
– Это в России? Или в мире?
– Ну-ка, ну-ка, – Инна поправила очки и придвинулась ближе. – Откуда статистика?
– Статистика из открытых источников… В мире, конечно. – Павел вдруг почувствовал, как по спине пробежала капля пота. В кухне не было окон, а кондиционер, видимо, не предусмотрели, поэтому тяжелый вечерний воздух из открытых настежь окон спальных комнат скапливался здесь, в крохотном помещении. – Это не моя программа, а отца. Я пока только провожу испытания.
Павел вышел в коридор, приоткрыл входную дверь, слабый сквозняк зашевелил занавески на окнах.
– Так вот, – вернувшись, продолжил он, – когда в две тысячи девятом году террористы взорвали «Невский экспресс», мой отец заметил, что на этот обреченный рейс не попали двадцать процентов пассажиров. По разным причинам: кто-то отказался, кто-то передумал, кто-то опоздал. Отец заинтересовался этой цифрой и сделал ресерч[3] по другим катастрофам за предыдущие десять лет. Ну, вы видите в таблице, что это катастрофы в основном с самолетами, но есть и поезда, и лавины в туристических местах, где располагаются отели. И везде была эта цифра: двадцать процентов случайно спаслись. Не во время инцидентов, а до. Не попали по каким-то причинам на место катастрофы.
– Я читала об этом когда-то в Сети. Там, правда, была цифра от пятнадцати до двадцати процентов, но всегда постоянная, да. – Лиза подцепила ложечкой кусочек кекса, отправила в рот, отпила чаю из чашки и, глядя на экран планшета, точно поставила ее на середину блюдца.
– Ну вот. Бот будет мониторить соцсети, отслеживая ключевые слова в общей ленте, контролировать базы онлайн-касс…
Павел повторил все, что говорил в лаборатории, когда представители РОбТ решали, подписывать контракт или нет. Закончил и, не глядя на ошеломленных ребят, налил себе чаю – в горле пересохло, не привык он так долго говорить.
– Отец предложил создать базы данных, куда попадут люди с высоким ай-кью. И если «Ангел» выявит, что на условно обреченный рейс спешит кто-то из этой базы, нужно будет не дать таким людям вовремя добраться до аэропорта, создавая препятствия на дороге. Ну, это только пока программа, она будет обкатываться.
Павел помешал ложечкой сахар и сделал несколько глотков.
– Ну, это, в общем, и есть главное в проекте. «Ангел» будет спасать людей с высоким ай-кью. Экспериментировать будем пока только в Москве и Московской области. У нас есть базы по всем жителям этого региона, там собрали разные показатели. Семейное положение, уровень дохода, количество и возраст детей, место работы, образование, увлечения. Ну и ай-кью, естественно, и достижения, награды.
Инна показала Павлу большой палец:
– Одобряю. Классная программа. Но в расчетах есть ошибка. Ты же сказал, спасаются только двадцать процентов пассажиров? Если «Ангел» спасет еще и «одаренных», то процент должен увеличиться.
Павел хотел ответить, но его перебила Лиза:
– Подождите, подождите… – Она вскочила, вытирая салфеткой пальцы. – А остальные? Что за избирательность? Это же разделение общества на элиту, которой доступно спасение, и остальных, которым спасение не по рангу? Почему не помочь всем?
– Это же временно, пока программу не признают на официальном уровне. Если ты уверен, что рейс обречен, а государство тебе не верит, приходится действовать самому. – Павел начал закипать. – Другой вопрос: если встанет выбор, кого ты будешь спасать: Эйнштейна или сантехника?
– Но это же ужасно! Как фашисты, они – избранная нация, им можно все, а остальные – не люди! Спасай Эйнштейна и смотри молча, как сантехник с детьми едет в аэропорт!
– А зачем человечеству дети сантехника, если погибнет Эйнштейн? – резко ответила Инна. – И тебе же сказали, Лиза, что восемьдесят процентов пассажиров все равно погибнут. Ты придешь
