Закон бумеранга - Марина Серова
– Ну да, – соглашалась я, вспоминая наглое поведение своей клиентки. – Спасибо за информацию, вы очень помогли. А где директор находится, не подскажете?
– У себя в кабинете, – ответил охранник. – Третий этаж, вторая дверь слева. Там еще табличка висит. Зовут Валентин Михайлович.
– Спасибо, – сказала я.
Поднялась я на третий этаж, нашла нужную дверь, где висела табличка «Директор», постучалась.
– Да-да, зайдите, – донесся оттуда голос. Я вошла в кабинет. Чем-то он напоминал кабинет Смазова в его квартире, только не такой роскошный, интерьер свидетельствовал о том, что его хозяина интересует удобство и порядок: все папки сложены ровно и по разным полкам, даже бумаги на столе, которые тщательно проверял Валентин Михайлович – мужчина под пятьдесят, в костюме, были расставлены в ряд. Директор не сразу оторвался от бумажек: видимо, решил, что это какой-нибудь учитель вошел в кабинет.
– Здравствуйте, – поздоровалась я.
Валентин Михайлович тотчас оторвался от бумаг и даже слегка удивился.
– Здравствуйте, чем могу помочь? – спросил он. – Напомните, пожалуйста, кто вы? Что-то не припомню вас…
– Я Татьяна Иванова, частный детектив, – с улыбкой я показала ему свое удостоверение и, прежде чем он подумает, что я по поводу налогов или его нашкодивших учеников, сразу перешла к делу: – Хочу спросить вас про одну из ваших бывших учениц. Смазову Елизавету Андреевну.
Валентин Михайлович слегка вздохнул, одной рукой снял очки, а другой показал на стул перед его столом:
– Присаживайтесь, что конкретно вас интересует?
– Что она за девочка была? – спросила я, усаживаясь на стул. – Хорошо ли училась? Ладила ли с другими учениками? Или были конфликты?
Валентин Михайлович, похоже, удивился, почему я заинтересовалась его ученицей, которая уже лет шесть как не учится у него.
– Простите, не могу рассказать подробности дела, это секретная информация. Меня волнует характер девушки, поэтому можете рассказать мне про нее абсолютно все, – сказала я.
– Ну, что я могу сказать про Лизу Смазову. – Директор повертел пальцами ручку. – Избалованная девочка. Отец ее – Андрей Викторович Смазов – был учителем русского и литературы в нашей школе, а после того, как его дочь поступила в восьмой класс, стал профессором в институте филологии и лингвистики. Пока Лиза училась у нас, он патронировал нашу школу, за это можно было бы сказать спасибо. Но его Лиза… Знаете, вот говорят: не трогай человека – он не завоняет.
Мне стало немножко смешно, что сам директор говорит это о бывшей ученице. Не хотелось бы мне, чтобы мои учителя про меня так же думали. Хотя, кто знает, может, думают…
– Что я имею в виду? – продолжал Валентин Михайлович, поняв мою реакцию. – Если сказали или сделали что-то против Лизы, значит, против ее отца, а он, как мне кажется, был готов порвать за дочь. И любой ее каприз исполнял. С одной стороны, понять Андрея Викторовича было можно – он без жены остался рано, они развелись, когда Лизе было года четыре или пять, ему хотелось, чтобы ей было хорошо, но с другой стороны, я сам отец двоих детей, овдовел рано, но своих орлов не балую – не допустил бы, чтобы они так отвратительно себя вели.
– А что Лиза не так делала, можно поподробнее? – спросила я.
– Ну, я хоть и не учитель, но замечал, что она эксплуатировала некоторых учеников. Заставляла тащить ее учебники, рюкзак, одежду, когда была зима, но при этом могла обидеть, причем прилюдно… В общем, Лиза проявляла далеко не дружеское отношение к другим ученикам, относилась к ним, скорее, как к прислуге. Кроме тех, кто были из обеспеченных семей – с ними она любила водиться больше всего. Также Лиза считала, что ей хорошие оценки можно ставить да даже за красивые глаза: мне многие учителя жаловались, что она не учится, не может ответить на вопрос, но Андрей Викторович настаивал, чтобы его дочке по такому-то предмету поставили «пять», и говорил мне: «Валентин Михайлович, не забывайте, что я патронирую вашу школу, давайте не будем ссориться и вы сделаете то, что я скажу». Мне приходилось идти на уступки.
Меня это откровение возмутило.
– Это шантаж, кстати… – сказала я строго, – да и коррупцией с вашей стороны попахивает.
Когда же люди уже научатся жить по закону? Я понимаю, преступления других, как ни странно это прозвучит, – наш с Кирьяновым хлеб, но хотелось бы, чтобы люди тоже голову включали в нужный момент и не занимались самосудом или молча терпели все.
– Ну… – директор замялся; ему было стыдно. – Да, я побоялся. За свою шкуру. И за свое место.
– Ну ладно, это уже прошло. Меня еще кое-что волнует: были ли у Лизы враги в школе? – спросила я. – Ну, может, она обидела кого-то сильно, конфликт открытый был…
Валентин Михайлович задумался, потом щелкнул пальцами:
– Был один неприятный случай, аж полицию вызывали. Лиза тогда училась в седьмом классе и у одного из учеников украла телефон. Это был мальчик из обычной семьи со средним достатком, а тут ему родители подарок сделали – новый смартфон подарили. Ну, мальчик, естественно, похвастался одноклассникам, а Лиза украла его прямо из его портфеля. Я так и не понял зачем – то ли ей цвет понравился, то ли модель новее, чем у нее, то ли просто из вредности. Скандал был страшный, но Смазовы, позволю себе так выразиться, вышли сухими из воды: Андрей Викторович завел свою шарманку «моя девочка очень хорошая, не способна на такое», а Лиза врала, что мальчик сам отдал телефон ей. Телефон вернулся законному владельцу, но приятного было мало. Вообще, когда полиция приезжает в школу, это сильно сказывается на ее репутации.
– Что-то подобное больше не происходило, верно? – спросила я.
– Слава богу, нет, – ответил Валентин Михайлович. – Видимо, Андрей Викторович с дочерью тоже хорошенько поговорил, и она более или менее притихла. До воровства больше не опускалась, полицию не приходилось вызывать.
Украденный телефон как мотив для того, чтобы столкнуть Лизу с лестницы… Нет, слишком притянутая за уши версия, кажется, этот мальчик (хотя, скорее всего, он уже не мальчик) – не мой клиент.
– А, вот еще что вспомнил, – сказал директор. – Знаете, одна девочка из-за Лизы даже ушла в другую школу. Ее звали…
Валентин Михайлович поднялся к шкафчикам, взял папку с надписью «Шестой класс», полистал ее, пока не нашел нужную страницу.
– Вот. Ее
