Закон бумеранга - Марина Серова
– Ну, у меня был, Филька, кхм… в смысле, Филипп его звали, но он не стал бы вредить нам всем. Только мне. Мы из-за девушки с ним цапались, хотя она предпочла совсем другого человека – ни меня, ни Фильку, – сказал Даниил.
Увы, как я и ожидала. Пока мы живем счастливо и отпускаем прошлое, есть тот, кто точит на нас зубы, потому что мы вольно или невольно его обидели. Но кто этот обиженный человек – неизвестно, мы, скорее всего, о нем думать забыли. Поэтому ребята вспомнить не могут, кто обижается на них.
– Таня, извините, у меня свидание, я пойду, – сказала Света.
– И меня на работе ждут, – сказал Костя.
– Да-да, вы все можете идти, не задерживаю вас, – сказала я, и все стали собираться и подниматься из-за стола. – Только, ребята, убедительная просьба: если вспомните кого-то, кто мог на вас сильно обидеться, обязательно сообщите Кирьянову.
Ребята кивнули и ушли, а Лиза подсела ко мне с победным видом. И чему она радовалась?
– Ну что? Убедились, что я была права? – наигранным тоном спросила Лиза. – Теперь, я надеюсь, вы самоустранитесь от дела и полиция все сама сделает – поймает преступника, который мучает моих друзей и который напал на меня. И я надеюсь, вы не потребуете от меня плату, потому что вы ничего не сделали.
Какая наглость! Я полдня ездила туда-сюда и людей опрашивала просто так? Но дело даже не в этом…
– Лиза, – строго сказала я, – по-моему, вы кое-что важное упустили. – Девица продолжала нагло на меня смотреть, ожидая, что еще я могу ей предъявить. – Слишком разные преступления в вашем случае и ваших друзей. Кто-то хотел навредить вашему здоровью, может, даже убить вас – столкнул с лестницы с такой силой, что вы, с ваших же слов, ударились лбом о перила. Значит, тот, кто это сделал, очень вас ненавидел и желал вам зла. Тем более есть подозрение, что вы стали жертвой одного маньяка, который уже трех женщин так же столкнул с лестницы.
Наглость с лица девушки исчезла. Поняла, что я права.
– А в случае ваших друзей это больше похоже на вандализм и хулиганство. Или злой розыгрыш, а навредить их здоровью никто не хочет, – продолжила я. – И злоумышленник звонит только им, а вам, я так поняла, нет. Значит, у вас свой какой-то недоброжелатель.
У Лизы глаза забегали, и на ее лице отразилась растерянность.
– Нет, я, конечно, могу забыть ваше дело, только, опять же, у Кирьянова много дел, помимо вашего и ваших друзей, – заметила я и добавила с ехидцей: – Сомневаюсь, что вы сможете спокойно гулять в одиночестве на улице, пока ваш недоброжелатель на свободе.
Лиза с досадой кусала нижнюю губу. Засомневалась, видимо, стоит ли меня отстранять от дела.
– Еще, знаете, очень плохо, что вы скрыли от меня истинные обстоятельства своей беременности и женитьбы с Фалиным, – сказала я, скрестив руки и откинувшись на спинку стула. – За это, кстати, статья – намеренное сокрытие информации, хотя нет, тут подойдет намеренное введение в заблуждение. Я, конечно, не полицейский, а частный детектив, но меня дурить тоже не советую. Это плохо кончается.
Лиза надулась.
– А ведь есть версия, правда, маловероятная, что Николай как-то поспособствовал вашему выкидышу, потому что… – я пытливо взглянула на Лизу, – устал от супруги, которая заставила жениться на себе и видит в нем только кошелек.
В глазах моей клиентки появился огонь. Я думаю, если бы мы находились в другом месте и не будь я сыщиком, Лиза меня бы побила.
– А может, он не причастен, но кто-то из его близких увидел ваши настоящие отношения и решил ему помочь избавиться от груза, – продолжала я дразнить девушку.
– Наши с Колей отношения… и обстоятельства моей беременности вас не касаются. И на такой подлый поступок он не способен. Он ребенка хотел. – Лиза вдыхала носом воздух, чтобы не рассердиться. Сильно я ее разозлила. – И его родители редко приезжали к нам, чтобы видеть наши, как вы говорите, «настоящие» отношения. Для всех мы были счастливая замужняя пара, которая должна была вот-вот стать родителями, все считали, что у нас все прекрасно. Мои свекры не могли так поступить со мной, у нас замечательные отношения, а со свекровью я в друзьях, почти на «ты».
– Хорошо, это мы проверим, – сказала я. – Если только вы хотите, чтобы я продолжила дело.
Лиза раздраженно вздохнула:
– Можете продолжать свое дело. Только без грязных комментариев. Не лезьте в наши с Колей отношения.
Я еле сдержалась, чтобы не усмехнуться.
«Свое дело»? Милочка, оно же тебя касается. И наверняка я буду еще лезть в их отношения.
– У вас больше нет ко мне вопросов? – спросила девица, словно барыня, к которой пришел крестьянин с какой-то нелепой просьбой.
– Подскажите, в какой школе и в каком институте вы учились? – спросила я.
Лиза опять была в недоумении, но ответила:
– Школа номер двадцать три. А институт… Так и называется, институт филологии и лингвистики. Там папа мой профессор.
– Отличненько. На этом вас отпускаю, но это не последняя наша встреча, – с улыбкой ответила я.
Лиза взяла свою сумочку и, недовольная, ушла.
На самом деле я проверяла реакцию девушки, когда сказала про причастность Николая к ее выкидышу, и Злата оказалась права: Николай нужен Лизе только из-за его богатств, а ребенок был всего лишь рычагом давления на молодого человека. Об этом говорило ее нежелание, чтобы я лезла в их отношения. К тому же, если бы Лиза его любила, она бы так и сказала – искренне любящий человек не стал бы скрывать своих чувств к своей второй половинке, это же не тайный любовник.
А Николай не мог напасть на Лизу, здесь у меня сомнений нет. Но с его родителями мне побеседовать нужно: может, они тоже свою игру какую-то ведут, поняли, что их сын несчастен в браке с Лизой и приложили руку к тому, чтобы у нее случился выкидыш. Не сами, может, наняли кого-то.
Неожиданно зазвонил телефон. Это был профессор Смазов.
Да что ж такое…
– Да, профессор, – ответила я, стараясь сдержать свое раздражение.
– Таня, здравствуйте, я хотел узнать… – робко начал профессор, но я уже поняла, что он хочет у меня спросить.
– Расследование еще идет, я обо всем сообщила вашей дочери. Она вам все расскажет, – ответила я и отключилась.
Вроде взрослый мужчина, многоуважаемый профессор института, автор многих исследований, а ведет себя как мать-наседка, которую надо уведомлять каждые пятнадцать минут; поразительное поведение.
Затем я набрала Кирьянову.
– Ну как дела? –
