Скрытое убийство - Марина Серова
Спасибо, я это уже заметила. Но мне сейчас нужен отнюдь не соловей, а птица совсем другого полета. Что ж, попробуем подъехать с другого бока.
– Я вас очень хорошо понимаю, – проникновенно проговорила я. – Видите ли, наша газета очень полюбилась читателям, жителям нашего города, именно потому, что мы стремимся преподносить материал максимально правдиво. Лакировка действительности в наших статьях недопустима, это основной принцип работы издательства. А кроме того, я, как журналистка, совсем не хочу попасть впросак, преподнеся читателю недостоверные сведения.
Анастасия внимательно посмотрела на меня, и в ее взгляде мелькнуло что-то, очень похожее на уважение.
– Что ж, если так, то мне есть что сказать об этом гениальном педагоге, – произнесла она с неподражаемой иронией. – Хотя о покойниках плохо не говорят…
– А что, все настолько плохо? – Я осторожно направила беседу в нужное русло.
– Колоярцева в свое время сумела установить в гимназии настоящий диктат, – заявила Анастасия.
– Что вы имеете в виду? – уточнила я.
Молодая учительница немного помолчала, машинально вертя шариковую ручку тонкими пальцами.
– Вы ведь уже говорили с Екатериной Викторовной, не так ли? – спросила она вдруг.
– Да, – ответила я, несколько растерявшись. – Именно она и посоветовала мне пообщаться с педагогами.
Анастасия усмехнулась.
– Ну, пообщаться со мной она бы вам вряд ли посоветовала… Но речь не об этом. Екатерина Викторовна – заместитель директора по внеучебной, то есть по воспитательной работе. Она иногда чересчур напориста, активна, даже навязчива со своей заботой, но в общем-то безобидна. А вот Антонина Сергеевна была заместителем директора именно по учебной работе, и суть этой самой работы она понимала по-своему.
– То есть как? – не поняла я. – Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что вся учебная работа должна вестись исключительно по ее указке, никаких отступлений, иначе – расстрел.
– Надеюсь, это метафора. – Мне не понравился тон, с которым молодая учительница отзывалась о Колоярцевой. Конечно, здесь налицо конфликт поколений, это можно понять. Но все же необходимо соблюдать декорум, как-никак человек уже умер и не имеет возможности ответить на подобные выпады. Однако Анастасия, по всей видимости, эту точку зрения не разделяла.
– Как знать, – неопределенно произнесла она, метнув на меня многозначительный взгляд. – Боюсь, что ее способ общения с подчиненными не раз приводил к печальным последствиям.
– К каким же?
– Для начала скажу, что Колоярцева с порога отметала любую творческую инициативу. Все ее понимание учебной работы сводилось исключительно к зубрежке. Загрузить учеников домашними заданиями сверх всякой меры, требовать неукоснительного их выполнения, ну и так далее. Любой, кто пытался ей возразить, буквально изгонялся из коллектива. Возможно, и меня ждала та же участь.
– А кого же она уже постигла? – поинтересовалась я.
На лице Анастасии появилось странное выражение, она некоторое время колебалась, прежде чем ответить на мой вопрос.
– У нас работал еще один преподаватель истории. Иванников Никита Дмитриевич. Вы ведь понимаете, что для такой большой гимназии одного учителя по каждому предмету недостаточно. Сейчас ему уже нашли замену…
Девушка грустно вздохнула и некоторое время молчала. Я поняла, что у Анастасии были личные причины жалеть об увольнении своего коллеги, поэтому решила ее не торопить.
– Он был очень увлечен своей работой, дети к нему тянулись, – продолжала Анастасия. – Никита… Никита Дмитриевич организовал кружок по изучению малоизвестных исторических фактов, устраивал дискуссии для учеников, опять же экскурсии по историческим местам нашей области, которых, поверьте, хватает, и все они невероятно интересные. Что в этом плохого?
Анастасия прервала свою речь и сердито посмотрела на меня в упор, словно была готова ринуться в бой, если я осмелюсь усомниться, что во всем этом нет ничего плохого.
– По-моему, это прекрасно, – искренне отозвалась я. – Мне и самой всегда нравился подобный подход к изучению предмета, особенно гуманитарных дисциплин.
– А вот нашей всемогущей Антонине Сергеевне такой подход категорически не нравился, – заявила молодая учительница. – Она потребовала немедленно прекратить весь этот вздор, который только отвлекает детей от учебы – читай, зубрежки. Колоярцева убедила нашу директрису вынести Никите Дмитриевичу дисциплинарное взыскание, потом был педсовет, на котором ему устроили проработку. И все это так унизительно, низко, подло! А главное – за что? За то, что человек делает свою работу? И делает, надо сказать, очень хорошо!
Гнев воодушевил Анастасию. Румянец на ее щеках проступил еще ярче, глаза сверкали.
– И после этого Никита Дмитриевич демонстративно уволился? – спросила я. Мне действительно стало интересно, как дальше развивались события. Что, если я, наконец, на верном пути, и этот молодой, увлеченный своей работой преподаватель и есть тот самый охламон?
– Нет, – Анастасия покачала головой, – не такой он человек. Я видела, как неприятны были ему все эти дрязги, но держался он очень достойно, дверью, что называется, громко не хлопал. Ушел он из гимназии где-то через месяц. Понимаете, не мог он вести уроки, как требовала того Колоярцева. Ну не способен он был сводить весь процесс обучения к банальной зубрежке!
Анастасия вдруг замолчала и внимательно посмотрела на меня.
– Скажите, Татьяна, а вам не жаль тратить свое время? – внезапно спросила она. – Вы ведь не сможете написать об этом в статье о замечательной династии тарасовских педагогов.
Я внутренне похолодела. Действительно, беседуя с Анастасией, я совершенно позабыла о своем амплуа журналистки и перешла к своей обычной манере общения частного детектива, ведущего очередное расследование. Мне следует сконцентрироваться, подобная беспечность недопустима.
– Я вовсе не считаю наш разговор пустой тратой времени, – поспешила я возразить. – Ведь бывают и журналистские расследования. Наши корреспонденты нередко помещали в выпусках такой материал, если вы, конечно, читали нашу газету.
– Да, неплохо бы раскрыть людям глаза, – задумчиво проговорила Анастасия.
– Скажите, Настя, – попросила я, – а где теперь работает тот преподаватель? Перешел в другую школу?
– Нет, он вернулся в университет, – возразила Анастасия. – Поступил в аспирантуру, преподает студентам историю, занимается исследовательской работой, публикует научные статьи. Да много чего
