На краю таланта - Марина Серова
Она покачала головой.
— Не помню, когда он стал таким. Просто вырос, что ли? Когда успел, интересно? И что изменилось? Да ничего. Все так же картошку себе погреть не может, потому что не приучен. Просто кто-то почувствовал себя совсем взрослым. Ну как же! Школа позади, баблом обеспечен, самое время начать придираться к старшим. Поиздеваться, так сказать! От души. А потом свалить к маме в Вашингтон, чтобы все кругом подумали, что у него жизнь удалась. Мудак…
Вот и пробило на откровенность. Мне это было на руку, пока я не ушла. Пусть выговаривается, если нужно.
— Да только дело в том, что тут не все так понятно, как всем кажется, — проговорила Маша.
— В каком смысле?
— Артур несколько раз сказал, что не убивал отца. Что нашел его на полу, когда вышел из ванной. Он ментам это тоже говорил, но те его сразу скрутили.
— Подожди, ребенок, — перебила я. — Ты хочешь сказать, что…
— Я ничего не хочу. Меня там не было. Но я точно знаю, что Артур не ладил с отцом. Можно сказать, практически не считал его за человека. А папа сегодня целый день бухал. Вы же не знаете, но ему нельзя пить! Он превращается в какого-то тупого болвана.
О том, что Дмитрий и спиртное абсолютно несовместимы, я уже знала. Аня четко дала понять, что Замбергу алкоголь противопоказан. Оказывается, его дочь тоже была в курсе.
— Можешь повторить слова брата? — осторожно попросила я.
— Зачем? Ты же сидела рядом, когда я следователю рассказывала, — нахмурилась девушка.
— Да, точно. Сидела. Что это я? Конечно, я же была рядом.
Я пошла на попятную. Нельзя ей заново возвращаться туда, где осталась прежняя жизнь. Сейчас Маша выглядела спокойной и уверенной, но все могло измениться в любой момент. И я тоже хороша, полезла в душу. То от окна оттолкнула, то в голову без стука вломилась. Настоящая Мисс Тактичность.
Но Маша вдруг решила ответить на мой вопрос.
— Он сказал, что не прикасался к отцу и обнаружил его лежащим в коридоре.
— Это я слышала. Ты ему поверила?
— Да, — твердо сказала она. — Он меня бесит, но я ему верю. Однако здравый смысл подсказывает, что он мог сорваться. Папа ведь тоже не подарок, особенно если принял пару рюмок. Но выпил-то он гораздо больше! Я лучше знаю брата, в курсе, как с ним можно общаться, а как нельзя. Но папе море по колено. И закончилось все вот так. А вдруг он не выживет?
Она резко обернулась ко мне. Видок у нее, мягко говоря, был безумный.
— Ты вовремя вызвала «Скорую», молодец, все сделала правильно, — тут же монотонно завела я, надеясь на то, что с помощью этой «мантры» удастся вернуть Маше хотя бы каплю спокойствия. — Да, случилась беда. Но все было бы гораздо хуже, если бы ты растерялась. Но этого не произошло.
— Да о чем ты говоришь?! — в ужасе прошептала девушка. — Мой брат убил нашего отца! Я же видела кровь на его руках. И на папиной футболке.
— Маш, подожди, подожди. Сначала ты утверждаешь, что Артур мог сорваться. Потом говоришь, что не веришь в то, что он пытался убить отца. Вдумайся, девочка. Ты запуталась, потому что не знаешь, что было на самом деле, верно?
— Папа бы все рассказал, он же знает, как все было на самом деле. Но мне даже неизвестно, жив ли он, — не унималась Маша.
Взывать ее к здравому смыслу было бесполезно. Еще немного — и она снова сойдет с ума. А рядом окно. Я, конечно, тоже тут, но неужели и для нее придется вызывать «Скорую»?
— Никто никого не убивал, — вырвалось у меня. — То, что ты видела, нужно еще доказать. Голословные обвинения тут не прокатят. Отпусти это. Сейчас ты ничего сделать не можешь.
Откуда в моей голове возникла фраза о том, что Артур не прикасался к своему отцу, а тот, соответственно, не являлся его жертвой? Клянусь, я не знала этого. Но на Машу мои слова подействовали отрезвляюще.
— Он так и сказал, — согласилась она и, отвернувшись, поднесла к губам сигарету. — Да, это надо доказать.
Она в ужасе посмотрела в коридор. Там, в прихожей, уже не было следов крови. Но Маша их до сих пор видела.
Хлопнула входная дверь. Из коридора появилась Аня, со злым выражением лица и безвольно болтающимися руками. Она остановилась напротив меня и закатила глаза.
— Я выгляжу так же, как и ты? — строго спросила она.
— Наверное, — пожала я плечами. — Я не знаю.
— В таком случае дела совсем паршивые.
Рухнув на стул, она протянула руку.
— Угостишь сигареткой, подруга?
Маша отдала ей всю пачку.
— Да, я в курсе, что ты начала дымить, — призналась Аня. — Сразу же заметила, я же в этом человек опытный. Дать совет?
— Не надо, — покачала головой Маша. — Я лучше чайник поставлю.
— Поставь, — великодушно разрешила Аня. — А совет я все же дам. Если куришь, то делай это только по поводу, поняла? Сегодня повод есть, а завтра, если потянешься к сигарете без причины, пройди мимо. Потому что если без повода, то это уже привычка. Бессмысленная. Абсолютно. Во всех. Отношениях.
Выдав эту философию, Аня поднесла к сигарете зажигалку.
Вскоре на плите зашумел чайник, а я засобиралась домой, но Аня уговорила меня на чашку чая. Пока он остывал, я наблюдала за ней и Машей. Не знаю, как Ане удалось взять под контроль ее моральное состояние, но сделала она это на ура. Она не сидела подле, не гладила бедняжку по голове и не расспрашивала в подробностях о том, что произошло. Наоборот, деловито обсудила с Машей ее планы, сновала по кухне то с тряпкой, то с мусорным ведром. Иногда даже покрикивала на нас. Она не дала Маше утонуть в своих мыслях.
— Мобильник не забудь, — напомнила Аня, когда я уже стояла в дверях. — А то вернешься, а нам этого не надо, да, Маш? Мы будем спать до последнего, потому что должны быть сильными. Да, Маш?
— Звучит так себе, — улыбнулась я.
— Свяжемся попозже, — шепнула Аня на прощание. — Глаз с нее не сведу.
— Уж будь так добра, — попросила я. — Ее мотает из крайности в крайность, как белье на ветру. Боюсь, что может выкинуть какую-нибудь нехорошую штуку. Просто ложись спать в одной комнате с ней, что ли. Если станет совсем плохо, то сразу звони в «Скорую».
— Ты Машку плохо знаешь, — ответила подруга. — Это кремень. Ты не смотри на внешность. Всегда поражалась
