Лорен Эстелман - Шерлок Холмс и доктор Джекил

В песне было ещё несколько куплетов, но при упоминании своего имени Холмс вспыхнул, вскочил на ноги и, швырнув на стол горсть монеток, бросился к дверям. Мне пришлось бежать за ним следом.

На улице при виде убитого выражения на лице моего друга я не смог сдержаться и так и покатился со смеху. Поначалу он лишь хмуро косился на меня, но спустя некоторое время весь юмор ситуации дошёл и до него, и он позволил себе печально улыбнуться.

— Цена за славу утомительна, Уотсон, — сказал он. — Эта песенка, возможно, циркулирует по всем пивным Лондона. Если она достигнет ушей Скотленд-Ярда, не слыхать мне вовеки её окончания.

— Это крест, который вам предстоит научиться носить, — отозвался я, утирая слёзы. — Вы же не надеялись сохранять анонимность вечно.

— Должен признаться, что тешил себя подобной надеждой. Однако всё это ещё может обернуться во благо, если приведёт к новым приключениям. Всеми фибрами души ненавижу праздность.

— Будьте осторожнее, — предостерёг я его, — со времени вашего последнего отпуска прошёл уже почти год.

— Хоть бы и следующий столько же не начинался! — воскликнул он. — Действительно, Уотсон, Ноттингем оказался наихудшим местом отдыха для человека деятельного темперамента.

— Напротив, это было отличное место. Вы уже и забыли, что были на грани нервного истощения, когда мы уезжали?

— А вы забыли, насколько перед возвращением из отпуска я был близок к тому, чтобы лезть на стены нашего старомодного коттеджа? Когда же вы усвоите, что мой единственный отдых заключается в работе? Эге, да тут какое-то убийство!

Словно почуявшая след охотничья собака, Холмс навострил уши при виде мальчишки на углу, размахивавшего газетой и кричавшего:

— Убийство в Вестминстере! Рассказ свидетеля об убийстве прошлой ночью сэра Дэнверса Кэрью! Убийца опознан! Спасибо, сэр. — Мальчик убрал в карман полученную от Холмса монету и вручил ему экземпляр газеты.

— Послушайте-ка это, Уотсон! — объявил Холмс, когда юнец с зазывными криками побежал дальше. И прочёл следующее:

Лондонское общество потрясено внезапной и жестокой смертью сэра Дэнверса Кэрью, члена парламента, видного филантропа и приближённого к Букингемскому дворцу, во время прогулки прошлой ночью по левому берегу Темзы в Вестминстере. Полиция была вызвана на место происшествия в два часа ночи мисс Эвелин Уиллборо, служанкой мистера Джеффри Макфаддена с набережной Миллбанк, которая заявила, что из окна своей спальни видела, как совершилось преступление. Полиция обнаружила на дорожке изуродованное тело сэра Дэнверса, подвергшегося тяжким побоям, рядом с расколотой половиной трости, по заявлению служанки, и послужившей орудием убийства.

При допросе мисс Уиллборо — девушка, судя по всему, романтического склада — заявила, что около одиннадцати часов вечера перед отходом ко сну она сидела у окна и созерцала залитую лунным светом дорожку внизу, когда увидела случайную встречу сэра Дэнверса и другого мужчины, малорослого и неприятного на вид. Сэр Дэнверс, по её словам, поклонился и спокойно заговорил, судя по жестам, спрашивая о дороге, после чего другой мужчина, в котором она узнала мистера Хайда, в прошлом ведшего какие-то дела с её хозяином, без малейшего повода впал в ярость и нанёс сэру Дэнверсу ужасный удар тростью. Старый джентльмен упал, и прежде чем он смог подняться, упомянутый мистер Хайд наступил на него ногой и обрушил на него удары тяжёлой рукоятки своей трости. При виде этого служанка, согласно её словам, упала в обморок и не приходила в себя до двух часов ноги, когда, увидев, что сэр Дэнверс лежит неподвижно, а нападавший исчез, она вызвала полицию.

Хайда свидетельница описывает как низкорослого мужчину, почти карлика, с большой головой и грубыми чертами лица.

— Бог мой! — вскричал я. — Холмс, не думаете ли вы, что этот мистер Хайд и есть тот самый, который…

— Это может быть только он, — перебил меня детектив. В глазах его появился столь знакомый мне суровый блеск. — Описание весьма специфично. Я знал, что подобное произойдёт, Уотсон. Разве я не предупреждал Аттерсона, что, если он отстранит меня от дела, может быть загублена не одна жизнь? Меня удивляет лишь одно: что Хайду потребовалось столько времени, дабы раскрыть свою сущность. Подождите здесь, Уотсон.

Мы как раз стояли перед нашим домом. Холмс сунул мне в руки газету, нырнул внутрь и буквально несколько мгновений спустя вернулся, сжимая что-то в руке.

— Уберите в карман, — велел он, протягивая мой револьвер. — Возможно, он вам пригодится. Свой я тоже взял.

— Куда мы направляемся? — спросил я, пряча оружие.

— В самое логово убийцы. Кэб! — Он взметнул свою длинную руку, призывая проезжавший мимо экипаж, и тот остановился в нескольких метрах от нас. — Сохо-сквер, извозчик, и поспеши! — рявкнул сыщик, когда мы залезали. Кэб тронулся прежде, чем я успел оторвать ногу от земли.

— Отчёт написан весьма осторожно, — сказал Холмс, указывая на газету у меня на коленях. — Полиции известно больше, чем они говорят.

— С чего вы взяли?

— Ниже в колонке приводятся слова детектива, которому поручили это дело, — инспектора Ньюкомена, — и он избегает обычных банальностей, на которые обычно не скупятся полицейские Скотленд-Ярда, когда пребывают в полной растерянности. Уж поверьте мне, более всего сдержанны они бывают в преддверии ареста подозреваемого. Вот когда наши доблестные полицейские в тупике, тогда они просто соловьями разливаются. Не удивлюсь, если мы окажемся не первыми сегодняшними посетителями Хайда.

Холмс как в воду глядел, ибо у парадной дома, где этот человек снимал жильё, стоял тощий молодой констебль. Он отказался нас пропустить, и Холмс спорил с ним, пока на пороге не появился дородный шотландец, облачённый в начищенный котелок и серое суконное пальто до лодыжек. У него были рыжеватые усы, подстриженные на армейский манер, и близко посаженные холодные глаза, которыми он по очереди сурово нас оглядел.

— В чём дело, Трамбл? — вяло спросил шотландец у констебля. — Кто это такие?

Холмс представил нас. При упоминании имени частного детектива здоровяк напустил на себя высокомерный вид.

— Шерлок Холмс, — повторил он, морщась. — Мне известна ваша репутация. Газеты только и превозносят ваши успехи за счёт Скотленд-Ярда. Ещё есть застольная песня, в которой…

— Песню сочинил не я, — прервал его Холмс. — Будь оно так, от моего вмешательства её метрика и ритмика только выиграли бы. А так они никуда не годятся. Вы, я полагаю, инспектор Ньюкомен, которому поручено расследовать убийство Кэрью?

— Да, так и есть, и меня интересует, откуда вам это известно и как вы меня здесь обнаружили. Ведь даже в Скотленд-Ярде не знали, что я сюда направился.

Во время его речи дверь вновь открылась, и из дома вышел угрюмый Дж. Дж. Аттерсон. При виде Холмса и меня глаза его расширились.

— А, мистер Аттерсон, — поприветствовал его мой товарищ. — Не удивлён встрече с вами здесь, хотя подозреваю, что сами вы и не были готовы увидать меня. Вот и ответ на ваш вопрос, инспектор: у нас с мистером Аттерсоном было совместное дело, и тогда-то мне и стало известно о его эпизодическом знакомстве с мистером Хайдом. Я подумал, что этот джентльмен явится к вам, как только услышит о трагедии, произошедшей прошлой ночью в Вестминстере.

— Это не совсем так, — возразил адвокат. На его лице застыла тревога, словно он опасался, что эта встреча, которой он предпочёл бы избежать, может иметь какие-то нежелательные последствия. — Сэр Дэнверс был моим клиентом, и этим утром полиция нашла среди его имущества письмо ко мне. Большую часть дня я отсутствовал, но полчаса назад вернулся и обнаружил поджидавшего меня инспектора, и как только он рассказал о происшествии, я, естественно, отвёз его по этому адресу, который предоставил мне Хайд. Я… Я рассказал полиции, что мы встречались с Хайдом всего один-два раза, случайно. — Он умоляюще посмотрел на Холмса, словно заклиная того не разглашать его причастность к делу Генри Джекила.

Мой товарищ понял намёк.

— А когда вы прибыли сюда, то обнаружили, конечно же, что пташка уже упорхнула из клетки.

— Думаю, это не ваше дело, — процедил инспектор.

— Наблюдать за торжеством правосудия — дело каждого человека, — парировал Холмс. — Инспектор, я знаком с этим типом, Хайдом. Человек он умный и жестокий — довольно опасное сочетание, — и крайне маловероятно, что он будет оставаться в своих комнатах, раз его связь с этим тёмным делом стала известной. Вы обнаружили, несомненно, что он собрал вещи и сжёг бумаги?

Ньюкомен дёрнулся, но быстро взял себя в руки. Однако сделал он это не достаточно быстро, чтобы скрыть подтверждение, что догадка Холмса оказалась верна.