Виолетта Горлова - Как пальцы в воде
– Я не скрываю своей любви к еде. – В первый раз улыбка на ее лице была действительно искренней и даже какой-то детской. – Вы, наверное, тоже?
– Да. Но я не могу так радоваться этому.
– Напрасно. Надо радоваться жизни, даже если она не всегда полезна.
– Потому что ведет к смерти… Возможно. Но не у всех это получается.
– Делайте все с увлечением, – жизнерадостно посоветовала мадемуазель Домье. – Это страшно украшает жизнь.
– Сенека? – наугад спросила мисс Кэмпион.
– Да… – медленно и чуть недовольно проговорила девушка. – Приятно иметь дело с эрудированным человеком. К сожалению, далеко не все журналисты могут этим похвалиться, – самодовольно прокомментировала Жюльетт. – Я услышала эту фразу в детстве, и с тех пор это выражение стало моим жизненным кредо. – Она посмотрела на тонкий серебристый браслет часов, единственное украшение, которое заметила Лора. – Я могла бы поговорить на эту тему, но мне действительно некогда. – На миг дама задумалась. – А вы не допускаете возможность ошибки в предполагаемой вами возможной связи той, покойной, актрисы и мадемуазель Ферра? Все-таки прошло, как вы говорите, более двадцати лет…
– Допускаю, и тем более хотела бы в этом убедиться.
Жюльетт чуть помолчала, слегка нахмурив брови.
– Понятно. Конечно же, вы правы. – Затем, прямо посмотрев на Лору, директриса доброжелательно добавила: – Что же касается Кристель, она обещала мне сообщить о дате своего возвращения во Францию. Вы можете мне оставить любые свои координаты для связи, лучше электронный адрес. – Чуть оживившись, девушка спросила: – Кстати, вы планируете в ближайшее время возвратиться в Англию?
– Нет, я уезжаю в отпуск, а точнее, собираюсь в круиз по Средиземноморью в следующий вторник.
– В круиз? Летом?
– Да, лето – пора небольшого затишья в моей работе. А жару я легче переношу в море, нежели в душном Лондоне.
– А до вторника вы будете во Франции? Я спрашиваю на тот случай, если вдруг Кристель возвратится в этот период.
– Да, – автоматически ответила Лора, тем не менее раздумывая, к чему эти вопросы.
– А на сколько рассчитан ваш круиз? – Жюльетт взяла блокнот с ручкой. – Чтобы я знала, когда можно будет с вами связаться. Наверное, не стоит вас беспокоить во время отдыха.
– На две недели. Но я предполагаю после его окончания возвратиться в Лондон. Я оставлю вам свою визитку, – Лора открыла свою сумочку и, достав оттуда ламинированную карточку, протянула ее Жюльетт. – И когда Кристель вернется в Европу, сообщите мне, пожалуйста.
– А почему вы не хотите взять у нее интервью по телефону? – удивленно спросила мадемуазель Домье. – Хотя вам, разумеется, лучше знать.
– Вы правильно думаете. В каждой работе есть свои профессиональные тонкости, – Лора чуть поморщилась, неожиданно почувствовав тянущую боль под левой лопаткой. Сделав паузу и задержав дыхание, она, незаметно выдохнув, продолжала:
– Конечно, я могу ошибаться в своих предположениях. И Кристель, быть может, не такая талантливая, как мне показалось. – Женщина на секунду умолкла, задумавшись. – Что же касается ее схожести с мадемуазель Мишель Байю… Я видела ее всего лишь в трех пьесах, когда мне было лет тринадцать, а Кристель – вообще в одной…
– Не слишком ли мало информации для такого серьезного вывода?
– Не исключено. Но я привыкла быть уверенной не только в своих победах, но и в своих ошибочных предположениях. – Допив остывший кофе, журналистка поднялась и поблагодарила Жюльетт за беседу и угощение, напоследок спросив: – А все-таки могу я еще с кем-нибудь поговорить?
– А зачем? – удивленно спросила мадемуазель Домье, вновь слегка нахмурив широкие, красивого рисунка брови. – У меня возникает впечатление, что вы ведете какое-то странное расследование… или собираетесь писать о нашей бывшей воспитаннице мемуары, – язвительно добавила она.
Мысленно Лора согласилась с Жюльетт. Журналистка и сама не могла понять, зачем ей это нужно. Возвратиться Кристель, и многие вопросы можно будет выяснить у нее. Но интуитивно она почувствовала, что напала на что-то странное и непонятное; присущий ей исследовательский интерес, не спрашивая согласия женщины, включился в аналитическую работу, а с учетом свойственного Лоре перфекционизма, такое копание в заинтересовавшем ее деле – норма для журналистки, но рассказывать об этом посторонним, безусловно, не стоило.
– Вы собираетесь посетить и приют, где воспитывалась мадемуазель Ферра?
– Не знаю. Я хотела бы составить собственное представление об этой девушке. А поговорить о ней с другими… Почему бы нет? Коль я уж все равно здесь.
– Возможно, вы правы, – резюмировала мадемуазель Домье после небольшой паузы. – Сейчас в школе, по-моему, есть преподаватели биологии и математики. Можете пообщаться с ними. Всего хорошего, мисс Кэмпион. Вас проводит мадемуазель Дэвэро. – Директриса нажала кнопку селектора и, встав из-за стола, равнодушно кивнула на прощание.
* * *Спустя час Лора сидела в кафе в ожидании «паровозика» – так любовно называют корсиканцы поезд местной железной дороги. Ей было о чем поразмышлять и красоты Корсики уже не очень-то привлекали внимание женщины.
…Возвратившись в свой номер, Лора приняла душ и купила билет на самолет в Париж. Поужинав у себя в номере и вяло поразмышляв о сегодняшнем дне, она легла спать. После полудня следующего дня мисс Кэмпион улетела в Париж.
Город вновь встретил ее плохой погодой. Небо затянулось тучами, поднялся ветер. Лору радовало, что она вовремя успела возвратиться в Париж, и мысль, что все необходимое для вкусного ужина имеется в холодильнике, тоже грела ее душу.
Раздевшись, женщина зашла в душевую кабинку. Стоя под упругими струями воды, она вновь и вновь мысленно возвращалась к своей поездке в Корте.
На вид мадемуазель Домье – не больше тридцати, но в ней чувствуется твердый характер. Только один раз она проявила живой интерес к беседе, когда было упомянуто имя покойной актрисы. Хотя Лора была уверенна, что Жюльетт с самого начала их встречи была переполнена жгучим любопытством. И сейчас эта дамочка должна была пребывать в убеждении, что ловко сыграла роль «холодной железной леди». Но Лора сомневалась: любопытство ли это было? Может, настороженность или даже опасение? Впрочем, то обстоятельство, что мадемуазель Домье и раньше слышала о Мишель Байю, все же более правдоподобно.
Настоятельница монастыря, с которой Лоре потом удалось немного побеседовать, показалась журналистке родной сестрой «снулой рыбы», только более зрелой, в возрасте от пятидесяти до семидесяти. Монотонным голосом, засыпая на ходу, настоятельница пробормотала мисс Кэмпион о «страшной тайне»: мать Кристель привезли в родильный дом в бессознательном состоянии, и бедная женщины скончалась во время родов. Одежда и внешний вид умершей роженицы были в плачевном состоянии, документов при ней не было, поэтому и сделали вывод о ее бездомности. Никто несчастную не разыскивал. А малютку через некоторое время отправили в монастырский приют. Девочка росла жизнерадостной, здоровой и очень смышленой. Никто ее не посещал, и до приезда Лоры никто сироткой не интересовался.
Все же Лора не пожалела о посещении школы и монастыря. Журналистское чутье, похоже, не подвело ее. Что-то не так с этой школой… да и с рассказом о Кристель – тоже, – размышляла она.
После вчерашнего визита в эту, весьма странную, местность, где расположены школа-интернат и монастырский приют, у нее появилось тягостное чувство, даже зловещее ощущение, будто она ступила на тонкий лед, еще немного и смертельная полынья сомкнет холодные воды над ее головой.
Всю обратную дорогу Лора раздумывала о том, что такого опасного может заключаться в ее расспросах о жизни Кристель Ферра. А может, это связано с Мишель?.. Или с ее смертью? А если смерть актрисы не была несчастным случаем? Но что можно установить по истечении такого количества времени? Полный бред… В любом случае, после отпуска она возьмет интервью у Кристель Ферра и напишет статью на основании этой беседы. Только как быть с ее журналистским рефлексом, учуявшем сенсацию? А возможно ли, что ее интуиция ошибается? Хотя окончательное решение по этому вопросу она может отложить на будущее. «После полноценного отдыха я сама пойму: стоит ли огород городить», – решила женщина.
