Владимир Романовский - Валюта для надежды
Она вошла и присела рядом.
- Ты что?
- Давай поженимся? - он посмотрел на нее.
- А ты будешь меня любить? Ты уверен?
- Уверен.
- Я согласна. Только давай подождем немного. Пока все утрясется.
Глава 11. ОПАСНЫЙ ВИЗИТ
Георгий не выносил женских слез. Когда Вика начала всхлипывать, он отодвинул от уха телефонную трубку и нащупал в кармане ключи. Придется ехать, видно, её действительно достали.
- Хватит ныть, иначе вообще не поеду...
- О, Жорик... Ты, ты настоящий друг. Век не забуду!
- Последний раз. И хватит стонать, черт побери! Во сколько он тебя ждет?
- В восемь. В "России". - Тон её мгновенно стал деловым.
- Один?
- Не знаю, в том-то и дело. Георгий посмотрел на часы: семь вечера, время ещё есть.
- Я выезжаю. Минут через сорок проеду по Солянке и двором проскочу к Китайскому проезду. Жди меня у ворот.
- Где? Не поняла.
- Напротив "России", двор, где министерств полно.
Вика стояла у выезда со двора. Длинный желтый плащ, волосы строго подколоты, вид деловой, озабоченный. Георгий приоткрыл дверцу, она легко проскользнула на заднее сиденье.
- Ну что? - Он осторожно вырулил на улицу, втиснулся в левый ряд машин, поехал в сторону набережной.
- Я влипла. Так влипла! Маркело подставил... Керц прибыл. Он же скотина, извращенец. Все знают. И Маркело подставил, чтоб на тебя плюнуть, понимаешь? Специально чтоб тебя проучить. Вызвал меня и говорит: у нас презентация, некогда, вот ты с ним и поужинаешь.
- Отказалась бы.
- Я и отказалась. Но он сказал, или я ужинаю с Керцем, или он испортит мне всю жизнь. Он сказал, это последнее задание, он разрешает мне в отпуск и выделяет тысячу баксов. Он сказал, если я не приду на ужин, они явятся прямо домой и увезут. Никто не заступится, кому я нужна... Мы с матерью уже полгода не разговариваем. Я боюсь, Жорик.
- Допрыгалась. И что я должен делать? Эх вы, дуры, дуры.
- Придумай что-нибудь... Жорик, спаси, я умоляю.
- Хватит стонать. И отвечай только на вопросы. Только на вопросы.
- Да, да. Извини.
- В каком он номере?
- В триста сорок втором.
- Он один приехал?
- Не знаю.
- А с тобой он один будет? Больше никого не заказывал?
- Не знаю.
- Что ты вообще знаешь, черт побери!
- Ничего, ничего. - Она снова всхлипнула.
- Ты прекратишь или нет?
- Да, да, извини.
Георгий объехал вход в метро и остановил машину.
- Что ты ещё знаешь?
- Номер телефона в гостинице.
- Уже лучше. Тогда вот что: иди к автомату и позвони ему. Скажешь, чтобы он был один. Поставь условие. Иначе, скажи, не приду.
Она вернулась минут через пятнадцать и села рядом.
- Он будет один.
- Так. Я с ним потолкую. С глазу на глаз, может, отстанет.
Он сделал ещё один круг по Солянке и поставил машину во дворе, из которого они недавно выехали.
- Жди здесь. Если подойдет мент, скажи, что-то с мотором... А водитель пошел звонить. - Георгий помолчал мгновенье и пробормотал: - Плохо, если он не один, этот Ромео, черт бы его побрал.
Вика смотрела на него со страхом и надеждой.
Георгий достал из бардачка кожаные перчатки, сунул в карман куртки и вышел из машины. Он ступал медленно и тяжело, словно нес груз. Вика, забившись в угол, провожала его глазами.
В вестибюле он показал удостоверение сотрудника МВД - многие на фирме имели такие - и поднялся на третий этаж. Он не раз бывал здесь и уверенно шел по длинному, как тоннель, серому коридору. В этом крыле были двухкомнатные "люксы", скорее всего Керц снял именно такой.
Георгий подошел к двери, натянул перчатки и тихо постучал. Дверь подалась легко, она была не заперта. Георгий осторожно толкнул её ногой и проскользнул внутрь. Прихожая и комната за ней были пусты. Он сделал два шага вперед и вдруг услышал за спиной щелчок пистолетного затвора, и насмешливый голос произнес:
- Руки вверх, дорогой. Зачем пришел? "0н был в ванной, гад", мелькнуло в голове, и в то же мгновение, развернувшись, прямо от бедра, с оттяжкой, как саблей, Георгий нанес ребром правой ладони молниеносный рубленый удар. Рука попала в горло, он сразу понял это по хрусту переломанной гортани. От резкого движения его развернуло, перед ним, выпучив глаза, медленно оседал на пол высокий, голый по пояс мужчина. Он судорожно пытался сделать вдох, грудь его, покрытая густой шерстью, выгнулась вперед, тщетно стараясь втянуть воздух, из горла, раздавленного ударом, неслись хрипы. Запрокинув голову, мужчина завалился на бок и затих. Рядом на сером ковровом покрытии чернел небольшой вальтер. Георгий поколебался секунду и отшвырнул пистолет ногой. Выдернув торчащий изнутри ключ, он вышел в коридор, запер дверь и огляделся. Вокруг было все так же пустынно. Он быстро пронесся по коридору, спустился вниз и через минуту был у машины.
- Ну что, что? - тормошила его сзади Вика, пока он заводил мотор.
- Не мешай! - оборвал он её и выехал на улицу. На набережной остановился, вышел из машины и, размахнувшись, швырнул ключ в воду. Описав дугу, ключ исчез в безмятежно тихой реке.
- Ты что? Что ты сделал, Жорик? - охваченная нехорошим предчувствием, забеспокоилась Вика.
Георгий резко тронул с места и, повернувшись к ней, зло выпалил:
- Он хотел меня пристрелить, скотина.
- Он видел тебя?
- Не успел... Да и хрен с ним.
- Что, что ты сделал? - повторяла Вика.
- А что, по-твоему, я вообще мог там сделать? Я что, дипломат? Ты что, не знала, чем это может кончиться? Что я ему, лекции, что ли, буду читать? Манерам не обучен... Терпеть не могу, когда на меня шпалер наставляют. Я ж поговорить шел... Попросить, а он - шпалер!
- Что теперь делать, что делать? Меня трясет всю. А если...
- Первое. Забудь о нашей встрече, выбрось из головы. Мы с тобой сегодня не виделись. Второе. Ты прошла наверх с какой-то группой. Поэтому тебя не заметили и не остановили. Так?
- Да, да...
- Нашла номер, постучала, подождала, опять постучала, повернулась и ушла.
- А может быть... Жорик, у меня же есть его телефон. Я могу сказать, что я ему звонила весь вечер, но номер не отвечал. А?
- Еще лучше. Главное - мы не виделись. Саранцеву придется сказать, он и прикроет, я ему зачем-то нужен. Едем к нему. В "Вертикаль", они все на презентации. Да не вешай ты нос. Подумаешь, одним мафиози больше, одним меньше. Делов-то. Сама говорила, садист он. Нам ещё спасибо должны сказать, раз менты не справляются.
- Страшно все это, Жорик.
- Дошло наконец. Куда ты полезла? Это ж война, только никто не признается. Выходи замуж и сматывайся из нашей конторы, пока спидоносцем не стала или не пришил кто-нибудь.
- Ну спасибо. Ну и хамье вы все.
- А ты ангел, да? Ты думаешь, много денег у них заработаешь? Не думай, лишнего Маркело не даст. А кровушку попьет. И амбразуру какую-нибудь тобой заткнет, уж поверь.
- Ты же сам меня устраивал.
- Я тебя устроил, да. Скольких устраивают, да не все остаются. Поймут, что к чему, и ходу. А ты денежки чересчур любишь. Вот и осталась. Так что я ни при чем.
- Зря ты обо мне так думаешь, я не денежки люблю, я терпеть не могу нищенствовать. Но ведь можно зарабатывать и без этих гадостей. Тихо, спокойно. Люди зарабатывают...
- За красивые глазки? В чистой постельке? У нас, к твоему сведению, сейчас и постель - окоп. Война идет, дура. Год назад ещё можно было. Все изменилось, и Маркело давно не тот. И клиент у него попер не тот. Сама знаешь. Большие деньги красиво не сделаешь, не получается. Деньги бешеные значит, и все остальное не лучше.
- Как я его ненавижу, Жора, если бы ты знал! Как ненавижу...
- Сейчас я подкачу к "Вертикали" и стану за углом. Ты осторожно пройдешь и вызовешь Саранцева.
- А если Маркело увидит?
- Скажешь, звонила, звонила, телефон в номере не отвечает...
Глава 12. ДАМЫ И ГОСПОДА
Ярко освещенное фойе киноконцертного зала "Вертикаль" наполнялось приглашенными. Центр занимали сверкающие фужерами и напитками три десятка столиков, за ними у дальней стены возвышалась временная сцена со столом президиума и микрофонами.
Саранцев занял удобную для наблюдения позицию у запасного выхода и, скрестив руки, бросал короткие цепкие взгляды на входящих.
Попав в фойе, приглашенные пополняли медленно двигающийся по кругу пестрый поток. Оживленные лица, блестящие лысины, оголенные плечи, колени, заграничные костюмы и галстуки, небрежно расстегнутые куртки и пестрые свитера. Легкий шум, смешки, приветственные возгласы. Гудящая живая колода карт с тузами, дамами, королями и валетами и, конечно, с шестерками, усмехнулся Саранцев. Многих он где-то видел. Вот кругленький сладколицый усатый модельер в каком-то железнодорожном кителе, кокетливо закатив глаза, изображает из себя национальное достояние, весь, бедняга, так и лоснится от самодовольства. Рядом три млеющие от восторга ассистентки в чем-то розовом, зеленом и бело-голубом. Около них - два известных сатирика, клеймители народных пороков. Один периодически ощупывает нагрудный карман, наверное, проверяет, не забыл ли текст с заготовленными шутками. За соседними столиками - группа знаменитых политологов и экономистов. Ближе к сцене рослая журналистка в джинсах и свитере, известная скандальными статьями о мужских гениталиях в газете "От и до". Теперь она мирно беседовала с пожилым публицистом, разоблачавшим в свое время работу прачечных. За сценой распаковывал свои инструменты вокально-инструментальный ансамбль "Инвазия".
