Игорь Блинов - Ворона летает по геодезической

Выбежав на улицу, Ермолаев свернул за угол. Изрядно поплутав и оторвавшись от преследователей, он перевел дыхание и пошел не торопясь.

Его нагнал милицейский «уазик» и резко затормозил в двух шагах впереди. Лязгнула дверца, и оттуда буквой «Г» вывалился гигантского роста милиционер с пистолетом в руке. Сообразив, что это по его душу, Ермолаев кинулся в подворотню. «Стой, стрелять буду!» — закричали сзади диким голосом. Какой фальцет у этого дяди Степы, удивился Ермолаев. Щелкнул выстрел. Врешь, не возьмешь, прошипел Ермолаев любимую чапаевскую фразу. Двор оказался проходным, но местная милиция наверняка в курсе всех возможных лазеек. И он нырнул в первую же парадную. Это было рискованно, но оставляло шанс — например, выбраться на крышу. На втором этаже он приостановился. Может, позвонить в какую-нибудь дверь? На ближайшей красовалась фотография собаки при медалях. Занятно. Оттуда свирепо залаяли. Мигом перескочив на третий, Ермолаев выбрал самую обшарпанную и позвонил. После томительного ожидания и какой-то возни на пороге возник мужик в тельнике с хабариком, руки перемазаны разноцветным.

— Проходи, браток — как ни в чем не бывало пригласил морячок.

Ермолаев важно кивнул и вошел.

— Две комнаты, санузел, кухня, чулан, — продолжал мужик. — Сейчас Глаха придет, сеструха. А у тебя что?

— Да типа есть варианты, — пробормотал Ермолаев.

Все кругом было завешано картинами. Видать, сестра Аглафера не любит искусство и сопутствующий ему запах скипидара, догадался Ермолаев, вот и разъезжаются. Чтобы потянуть время, он указал на самую большую картину, изображающую рыбу неведомой породы:

— Это форель?

— Сам ты форель, — возразил мужик. — Это символ Иисуса Христа.

— Это почему, — искренне удивился Ермолаев. — Он что, вегетарианец был?

Мужик слегка рассердился:

— Сам ты ветерен…ветера…рианец.

— А что?

— Ну там как бы… Рыба. А черт его знает, почему.

Ермолаев провел пальцем по очень реалистично нарисованной раковине:

— А это символ чего?

— Да так, раковина. Иностранцы хорошо покупают. Давеча сразу две взяли, и еще просят. Только ты рукой не того…

— Да, как живая. А ты что, академию закончил?

Художник презрительно скривился:

— А на хрена? Академия что дает — всех под одну гребенку. Губит идиви… индивидуальность. Выпить хочешь?

— Нет, спасибо. Вот от чаю бы не отказался.

— Извини, браток, чая нема. Во — гриб есть. В наличии.

— С удовольствием.

Мужик нацедил из трехлитровой банки стакан древнего напитка. В замочной скважине заскрежетал ключ, и вошла «сеструха Глаха» — женщина лет тридцати. Заметные морщины вокруг рта придавали ей недовольное выражение.

— А вот тут насчет обмена товарищ, — засуетился хозяин. — Вот, смотрим.

Женщина, не поздоровавшись, скрылась в дальних апартаментах.

Художник почесал затылок:

— Она у меня того, со странностями, артистка, одним словом.

— А что так?

— Да вот, разъезжаемся. Говорит, лучше буду бездомных животных держать, а я их не люблю.

— Ну, это нормально, — успокоил его Ермолаев. — Все артистки после заката своей карьеры начинают проявлять необыкновенную заботу о зверушках. Бриджит Бардо, например, или Ванесса Редгрейв.

— А-а-а… Ну, так как насчет этого? — спросил мужик, проведя разрисованной рукой вокруг.

— Да так, подумать надо.

— А, ну давай, думай.

Ермолаев подошел к окну и глянул на улицу. Двор был пуст. Наверное, можно идти.

Внизу ожидал неприятный сюрприз — спускаясь по лестнице, он увидел кружок милицейской фуражки. Мигом вернувшись на третий этаж, Ермолаев позвонил в ту же дверь. Из квартиры доносилась брань, а открывать не спешили. По ступеням застучали тяжелые милицейские ботинки. Ермолаев рванул наверх. Люк, выходящий на крышу, украшал огромный и заржавленный амбарный замок. Там, на третьем, забубнили голоса — очевидно, дверь наконец открыли, и мужик в тельняшке сейчас беседует с милицией. Черт возьми, ну и забавное положеньице. «Куды крестьянину податься?» И тут произошло чудо. Одна из дверей бесшумно распахнулась, и явился ангел в образе длинноногой, голубоглазой и рыжеволосой девушки. О Бог, ты — есть, воскликнул про себя Ермолаев. Вслух же он произнес приглушенным голосом:

— Здравствуйте. Можно от вас позвонить?

— Здравствуйте. А почему шепотом?

Похоже, она совсем не испугалась, увидев на лестничной клетке незнакомца.

— Да там, внизу, один товарищ, с которым неохота встречаться, — ответил Ермолаев, верный своему принципу говорить правду, если не знаешь, что сказать. — Собственно, он мне даже не товарищ, а так, коллега.

— Ну, проходите. Каин, сидеть.

— Ой, спасибочки, выручили, — искренне обрадовался Ермолаев, на ходу пытаясь понять смысл последней фразы.

Долго соображать не пришлось — за порогом он чуть не сел верхом задом наперед на крупную черную собаку с пристальным взором. Так вот почему девушка такая смелая. Не было бы собаки, так и не пустила бы.

— Воспитанная у вас собака, не лает, — заметил Ермолаев.

— Какое там… Совершенно невоспитанный пес — в кровать прыгает, вчера пирожное стащил.

Столь интимные подробности собачьей жизни сделали атмосферу непринужденной, и Ермолаев предложил:

— А давайте познакомимся. Я — Ермолаев.

Каин слегка зарычал.

— Тихо, Каин. Дина, — ответила девушка, приветливо улыбнувшись и протянув руку.

Кожа на ладони была нежная и прохладная.

— Дина, я вас прошу мне помочь, — произнес низким голосом Ермолаев, — я сотрудник уголовного розыска…

Улыбка моментально сбежала с лица девушки. Ее глаза расправились и стали неинтересными. «Ну зачем, зачем я сказал глупость, — ругнул себя Ермолаев, — и вовсе я не сотрудник уголовного розыска, и удостоверения нет, даже липы». Чтоб выиграть время, он решил наперво позвонить в «контору», а уж там видно будет.

— Комбинат, — ответили на том конце провода строгим женским голосом.

— Хм… Барышня, соедините, пожалуйста, с Титовым.

— Титов на объекте.

Ермолаев тихо выругался.

— Когда будет?

— Сегодня не будет.

— Вот что, передайте-ка ему, пожалуйста: звонил сотрудник Ермолаев, у него важные сведения по Семринску.

— Поняла вас, — тем же металлическим голосом ответила секретарша.

Дина не хотела признаться себе, что этот Ермолаев ей все же чем-то понравился.

— А у меня вчера был День Рождения, — сказала она. — Хотите шампанского?

Ермолаев хотел отказаться, но от простых слов на душе стало уютно, и он ответил:

— С удовольствием.

Разговор неспешный и ни о чем… Ермолаев почти успел забыть о своем приключении, и только в глубине сознания что-то говорило ему, что здесь он в безопасности, и можно не торопиться покидать приют беспечной рыжеволосой феи.

— …А тогда почему мужчины предпочитают глупеньких дурочек? — продолжала она.

— Неправда. При первой встрече красивая внешность — это как, гм… как золотой ключик, а дальше… Через три дня глупая надоест.

— Обязательно надоест?

— Бывает «всепоглощающая страсть» — вот она длится дольше. Ну, скажем, полгода.

«Вот уж экспертом-психологом не приходилось быть доселе, — подумал он. — Что ж, пока неплохо выходит».

— А если женщина умная, но некрасивая?

— Классики говорят, что это хорошо, — отметил Ермолаев. — Но мне кажется, что некрасивые женщины редко бывают достаточно умными.

— Это почему? Разве ум как-то связан с красотой?

— Во-первых, да. У ума нет лучшей спутницы, чем красота: и то, и другое сопричастно высшему совершенству. Во-вторых, некрасивые преступно растрачивают свой ум на борьбу с несправедливостью природы.

— Тогда что же делать некрасивым?

— Быть добрыми. И добродетельными.

— А красивые могут быть глупыми, но добродетельными?

— Наверное, не могут: добродетель у глупых обычно принимает форму этакого лицемерия — глупые ведь все опошлят.

— Так как же некрасивая и не очень умная женщина может быть истинно добродетельной?

— Если найдется человек, который искренне сочтет ее красивой, и она в это поверит. И она действительно станет красивой — ее такой сделает любовь. Если эта любовь бескорыстная.

Девушка задумалась и пригубила шампанского.

— А я… — нерешительно заговорила она спустя некоторое время. — Я красивая, как вы думаете?

Ермолаев ответил не сразу. Нос у нее длинноват, кажется, да и подбородок какой-то, веснушки… Но вот глаза… Ее лучезарный взгляд, пышные золотые волосы, стройная фигура… Сказать ли правду? И он сказал правду:

— По-моему, вы удивительно красивы.

Дина почувствовала бы фальшь. Но ей ответили искренне…

Ермолаев провел ладонью по ее волосам, она закрыла глаза, он приблизился и жадно вдохнул аромат ее кожи…