Эстел Томпсон - Фальшивый грош
— В воде что-то темнеет! По-моему черепаха! Пребольшущая! Давай спустимся посмотрим?
Он улыбнулся, застигнутый врасплох среди попыток прикрепить полотно к мольберту — его пытался сорвать крепкий бриз.
— Ты иди! Я через минутку! Штуковину только эту закреплю! Не то снесет! Ступай направо, — крикнул он мне вслед. — Там спуск легче!
Я то скользила, то съезжала с уступа, легко перепрыгивая через крошечные приличные озерца между камней, из-под ног у меня врассыпную бросились красноватые крабики. На мне были туфли на резиновой подошве, и поскользнуться я не боялась. Я добралась до края камней над тем местом, где, как мне показалось, увидела в воде черепаху, но теперь там было уже пусто. Я двинулась вдоль камней, выглядывая ее, и чуть отошла от края, когда волна обдала меня душем из брызг.
Уголком сознания я отметила, что, похоже, наступает прилив, но не придала особого значения. Я по-прежнему высматривала мою черепаху и по-прежнему пребывала в блаженном настроении.
Я смотрела, как накатывает зеленый гребень волны — через несколько секунд она разобьется о скалы: тут до меня дошло, что волна гораздо выше остальных и, хотя отступать было поздно, инстинктивно и глупо я попыталась.
Я повернулась и побежала, волна, ударившись о скалы, окатила меня по пояс водой, пенно закружилась вокруг меня и сбила с ног. На секунду я понадеялась, что устою, но мощная могучая сила отката поволокла меня за собой.
Я поскользнулась на мокром камне, меня тащило, ударяя обо все камни, в море. Отчаянно я старалась зацепиться за выступы на камнях, но пальцы беспомощно елозили по отполированной поверхности: через мгновение меня швырнуло в глубокую воду, в ушах стоял рев волн.
Даже в те считанные секунды, которые потребовались волне, чтобы утащить меня, в мозгу у меня четко прорисовалась ситуация: берег и уступ пусты, там только Карл. А он плавать не умеет. Помощи ждать неоткуда. Если хочу выбраться живой, придется спасаться самой.
От недостатка воздуха ныла грудь, наконец я прорвалась через тяжелые зеленые слои к воздуху и солнечному свету. Вынырнула я лицом к берегу, отнесло меня от него недалеко, и возникла угроза, что следующей волной швырнет о скалы. Может, покричать на помощь, пронеслась мысль? Но все равно шум прибоя и ветер заглушат мой голос. Перед глазами промелькнул Карл, он стремглав бежал, оскальзывая, вниз по утесу. Находился он всего в каких-то сорока ярдах от меня, но с таким же успехом мог быть на другом краю света.
Снова меня смел прилив, закрутил в бурной воронке смертельного прибойного течения. Когда мне удалось вынырнуть на гребень волны — на берегу было пусто.
Снова и снова приливная волна перекатывалась через меня, швыряя словно щепку, я оказывалась то лицом к берегу, то к морю. Течение сносило меня в море, и пока опасность, что меня стукнет о скалы, миновала. Но я понимала — мне грозит другой враг — равно опасный — изнеможение. Пловец из меня самый средненький, а опыта плавать в прилив вообще никакого, я и представления не имела о злобной силе моря в такие моменты.
Первая сорвавшая меня с камней волна жестоко избила меня, и в воронке меня нещадно швыряло то туда, то сюда, я уже задыхалась. Я припомнила — нельзя поддаваться инстинктивному желанию бороться с течением, стараться выплыть к берегу самой. Да и сил у меня все равно не было. Надо отдаться на волю течения. Где-то я слыхала, что пловец, застигнутый мощным течением, как я, в конце концов снова оказывается у берега. Чтобы спастись, надо держать голову над водой и стараться остаться на плаву.
Я знала, долго мне не выдержать. Разок я тупо вспомнила о предмете, который видела в воде: а что если это не черепаха была, а акула?
Но я до того устала, что мне было уже почти что безразлично.
Тут меня крепко схватили за руку, и голос Карла прокричал в ухо, перекрывая грохот моря:
— Не надо бороться с волнами! Ляг на спину! Дрейфуй! Скоро нас прибьет течением к берегу. Береги силы! Я держу тебя! Я с тобой, все в порядке!
Он поддерживал меня на воде, я повиновалась и расслабилась, стараясь дышать в такт волн, перекатывающихся через лицо. Я знала: наглотаюсь еще соленой воды, и мне конец. Я была до того измучена, что даже не задумывалась, как Карл планирует спасти нас, но вскоре заметила, он наблюдает за берегом, изучая ритм прибоя. Время от времени он плыл, мастерски увлекая за собой меня, потом передыхал, выжидая.
Немного погодя он крикнул:
— Так, наступил момент сделать бросок! — И ровно поплыл, таща меня, как на буксире.
Дыхания мне не хватало, мозг отупел вконец, и я не сразу сообразила — молотит меня теперь лишь прибой. Жестокая качка подводного течения ослабила хватку. Я видела берег — не меньше чем в трехстах ярдах от нас.
— Я уже могу плыть! — задыхаясь, крикнула я на ухо Карлу. — Тебе будет легче!
Я то плыла — но даже тогда он крепко держал меня за одежду, то он тянул меня за собой. Я потеряла представление, сколько времени мы уже в море, в голове у меня крутился калейдоскоп неба и моря, хлесткие волны, стегающие по лицу, и немолчный рев моря. Много ночей потом я, вздрагивая, просыпалась. Мне снилось, будто меня снова швыряют и крутят волны, точно беспомощный листок.
Карл ловко улучил момент, и волны выбросили нас на песок. Я вдруг почувствовал — после целой вечности — как коленки мои ткнулись в твердую землю, и, поднявшись, мы заковыляли по кромке прибоя. Я цеплялась за Карла — сейчас он почти так же обессилел, как и я. У границы воды я облегченно свалилась в изнеможении. Карл схватил меня, рывком поставил на ноги и чуть не волоком оттащил выше.
— Прилив… наступает, — задыхаясь, пояснил он.
За отметкой высокого прилива он отпустил меня, и мы оба рухнули на землю. Я прижималась щекой к теплоте сухого белого песка, зарывалась в него пальцами, стараясь прикрепиться к нему, боясь, что страшное море сорвет и унесет меня.
Мы долго лежали на солнце слишком измученные, чтобы двигаться. Наконец я осознала, что Карл сел, но не могла даже головы повернуть.
— Джеки, ты оставайся, — велел он. — Тут ты в полной безопасности. Полежи, погрейся. А я за сухой одеждой. С тобой все будет нормально. Полежишь, ладно?
— Да, — хрипло, через силу проскрипела я.
— Вот и умница!
Я услышала — он уходит. Мне хотелось позвать его, попросить, чтоб не оставлял меня одну, но я слишком измучилась. Я была одержима одним желанием — убраться от моря подальше, не видеть и не слышать его. Мне хотелось чувствовать под ногами твердую землю, хотелось травы, камней и деревьев. Но я не могла даже сесть, не говоря уж о том, чтобы идти куда-то.
Потихоньку я начала приходить в себя, воспринимать окружающее, как человек, очнувшийся от глубокого сна, еще блуждающий на границе пробуждения, не разбирающий — то ли сон вокруг, то ли явь.
В мокрой одежде меня трясло, но солнце уже пригревало. Все тело болело, и когда, наконец, я заставила себя сесть, то обнаружила — я один сплошной синяк. Медленно я стряхнула песок с ладоней, потом с лица. Я лежала высоко на берегу, за валуном, который прятал меня от морского бриза. Туфель как не бывало, а брюки и свитер порваны в клочья. На ладонях — порезы, ссадины, царапины. Пара ногтей сломаны. Понятно, несколько дней теперь все у меня будет болеть, и двигаться буду, как деревянная, но серьезных повреждений вроде бы нет.
Я огляделась. Берег незнакомый. Я посмотрела на шагавшего ко мне Карла — и потрясенно поняла, как далеко нас отнесло от тех скал, с которых меня смыло волной.
— Ну как ты? — Карл, с ворохом одежды в руках, смотрел на меня.
— Быстро поправляюсь, — я попробовала улыбнуться.
— Ничего серьезного? Может, в больницу тебя отвезти?
— Ничего серьезного. Горячая ванна — и все будет в порядке.
— Во фляге остался еще чай, — Карл открутил крышку и налил в нее темную жидкость. — Держи, еще горячий. — Бросил туда побольше сахара. — Слыхал, вроде при шоках полезно сладкое. Правильно? — тревожно спросил он.
— Правильно, — я благодарно выпила чай, сладкий, как сироп, на вкус изумительный.
— В машине нашлось полотенце, — он дал мне. — Но боюсь, сухая одежда — только это: грязный комбинезон и куртка. Великоваты для тебя, но зато сухие. Переоденься. Я минут через десять вернусь.
Я взглянула на него и разглядела — сам он одет только в рубашку и трусы.
— Карл! — запротестовала я. — Я не могу взять. Как же ты? Ты же продрог!
Он, улыбнувшись, покачал головой.
— Я разделся, прежде чем кинуться в море. Сбегаю сейчас, оденусь и вернусь вполне респектабельным. Главное сейчас — согреться.
Потребовались все мои физические и умственные силы, чтобы выполнить простую задачу переодевания. Мокрая одежда липла к телу, я путалась в ней, мне недоставало энергии бороться, хотелось одного — свалиться на песок и заснуть. Но когда я наконец стянула мокрое и вытерлась насухо, то почувствовала себя куда лучше. Натянуть просторный комбинезон и куртку оказалось сравнительно просто. Я даже принялась раскладывать мокрое сушиться, когда вернулся Карл. Он помог мне.
