Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу
Собеседник терпеливо слушал мои откровения, но, как только представилась возможность, сразу вернул разговор в интересующее его русло:
— Хорошо, мы проведем необходимые изыскания, выстроим генеалогическое древо…
— Опять вы за свое! — выпалила я, мигом растеряв всю свою томность. — Ну объясняла же! Не нужно мне дерево, не за этим я пришла! Что я, по-вашему, буду делать с этим деревом? Мне другое требуется! Нос этой зазнайке утереть! Мне нужны родственники. Дедушки, бабушки, дяди, тети. И побольше подробностей! Где жили, с кем дружили, кого ненавидели, куда налево ходили… Ну, сами понимаете, чтоб поговорить о чем было. Муж предложил Батуриных. Хорошо, я согласна. Мне без разницы, лишь бы князьями были! Чтоб, когда она опять начнет рассказывать про свою бабушку-дворянку, я тоже могла родней похвастаться. Кстати…
Тут я задохнулась от восхищения собственной гениальностью и надолго замолчала. Хозяин сначала смиренно ждал, когда же я соизволю прийти в себя, потом, потеряв терпение, деликатно кашлянул. Я очнулась от сладких мечтаний и поторопилась поделиться пришедшей в голову идеей:
— Вы вот что… попутно семейку этой зазнайки проверьте! Их фамилия Щербацкие. Князья Щербацкие. Насчет князей я, конечно, сильно сомневаюсь. Это онатак говорит! Ну, а мы ее теперь и проверим! Представляете, как у нее морда вытянется, когда я со знанием дела начну рассуждать о ее любимой бабушке Екатерине Павловне. Только вы уж постарайтесь побольше подробностей нарыть, чтоб я дурочкой не выглядела. И подробности желательно — поскандальнее. Хорошо, если б у нее в семье, например, убийца обнаружился… Или, на крайний случай, шлю… то есть блудница какая… За такое я бы ничего не пожалела.
— Но мы не занимаемся подобными делами, — сделал попытку возразить собеседник.
— Это еще почему?! — опешила я.
— Не наш профиль. Как я уже объяснял, академия проводит исключительно генеалогические изыскания. Наши клиенты — очень солидные люди, серьезно относящиеся к собственному имиджу и желающие знать свои исторические корни. Мы подбираем необходимые документы, на основании которых и составляем родословную заказчика. А то, о чем вы просите, никакого отношения к этому не имеет.
— Но я же заплачу! — возмутилась я.
Упоминание о деньгах, как я и рассчитывала, сделало свое дело, и президент заколебался. Какой бы серьезной ни была его академия, и как бы он ею не кичился, но упускать реальную возможность подзаработать ему не хотелось.
— Это очень кропотливая работа. Нужно поднимать архивы, разыскивать частные письма, дневники, — неуверенно промямлил он.
— Ну так поднимите! Неужели трудно?
— Если такая семья действительно существовала, то это будет нетрудно, но очень хлопотно. А значит, дорого!
— Сколько?
Он помолчал, прикидывая, какую цифру назвать, потом, не моргнув глазом, объявил:
— Учитывая объем работы, три тысячи долларов.
— Всего-то! — фыркнула я.
Сообразив, что допустил промашку, хозяин кабинета тут же поторопился ее исправить:
— За каждую семью.
— Ну! Я и говорю, дешевка, — довольно улыбнулась я.
— Рад, что эта сумма не показалась вам чрезмерной, — кисло проронил он, явно огорченный тем, что не запросил больше.
— Аванс платить или все на доверии? — деловито поинтересовалась я, решив, что мы договорились.
— Обязательно! Тысячу! — строго взглянул на меня президент и поспешил предусмотрительно уточнить:
— За каждую семью!
— Ну, тогда уж давайте и договорчик подпишем, — завредничала я, как бы рассерженная его необоснованной подозрительностью к моей платежеспособности.
Хозяин кабинета спорить не стал, вытащил из стола образец договора и молча вручил мне. Получив его, я медленно поползла глазами по тексту, вчитываясь в каждое слово. Документ оказался типовым. Дочитав до конца, я ткнула алым ногтем в один из последних пунктов и сурово спросила:
— Это что?
— Обязательства сторон. Если вы не заплатите нам в срок и в полном объеме оговоренный гонорар, академии предоставляется право требовать от вас уплаты штрафа в размере двух процентов от указанной в договоре суммы за каждый день просрочки.
— Мне это не нравится!
— Но почему? Ничего необычного в этом нет, это общепринятая формулировка. Почему она так взволновала вас?
— Потому что так нечестно! С чего это такие права есть только у вас? А я? Я тоже хочу!
— Простите, не понял.
Я объяснила:
— Если не заплачу, академия меня оштрафует. А если вы не выполните поставленную мной задачу, то никакого наказания не понесете. Это нечестно!
— И что же вы предлагаете? — искренне удивился мой собеседник.
— В этом случае гонораром академии будет оставленный мной задаток. И больше ни копейки!
Я немного подумала и добавила:
— А лучше, если вы мне еще и приплатите за потерянное время, моральный ущерб и несбывшиеся надежды.
Услышав последнюю фразу, хозяин кабинета пошел красными пятнами.
— В контракте этого нет.
— Напишите! Долго ли?
— Извините, но это невозможно.
— Почему? — наивно округлив глаза, поинтересовалась я.
— Потому, что это не принято. Так никто не делает.
— Тогда я ничего подписывать не буду, — капризно надула я губки и швырнула листки бланка договора на стоящий рядом столик. — Из ваших бумажек все выглядит так, будто вы со своей академией — все в белом, а я — мошенница и проходимка. Это оскорбительно, и я… Я мужу пожалуюсь. Пусть он вас приструнит!
С этими словами я вскочила с места и, подхватив сумочку, направилась к двери. Видя, что клиентка, на которую он потратил чертову уйму времени, покидает кабинет, не выложив ни копейки, хозяин академии сорвался с кресла, забежал вперед и преградил мне дорогу.
— Подождите, ну зачем же так горячиться? — ласково спросил он, заглядывая мне в глаза.
— Потому что вы меня обидели, — заявила я и несколько раз выразительно хлопнула ресницами, прогоняя с глаз несуществующую слезу.
— Ни в коем случае! И в мыслях такого не было! Это просто недоразумение.
— Вы так думаете? — недоверчиво посмотрела я на него сверху вниз.
— Конечно! Мы же разумные люди и можем договориться.
— Вы точно не имели в виду ничего плохого? — очень натурально засомневалась я.
— Век воли не видать! — неожиданно сказал он.
— Ну, если так… тогда я вас прощаю.
Я мило улыбнулась и, грациозно покачивая бедрами, поплыла назад к креслу. При этом я, ни на секунду не закрывая рта, трещала как заведенная:
— Если вы со мной по-хорошему, так я и упираться не стану. От пункта про денежную компенсацию откажусь. Ну его! Запишем только слова про оплату в случае плохо выполненной работы. Хорошо? Вы же не обидитесь? Вы понимаете, что это просто формулировка такая, да?
— Конечно, — устало кивнул он, вконец измотанный моими капризами.
Мне стало немного жаль страдальца, и я поспешила его утешить:
— Не переживайте так. Думаю, все обойдется. Вы выполните мой заказ, я тут же заплачу наличкой, а этот дурацкий договор на ваших глазах разорву. Только у меня будет еще одно пожелание…
— Вот как? — насторожился хозяин кабинета.
— Да. Совсем маленькое. Когда будете собирать информацию, далеко в прошлое не лезьте. Мне ведь все равно много не запомнить.
— Каким сроком желаете ограничиться? — еле сдерживая радость от того, что я не потребовала звезду с неба, спросил мой собеседник.
— Пусть будет пятьдесят лет назад, от семнадцатого года, конечно. И, пожалуйста, как следует все разузнайте, не пропустите чего важного. В нашем деле факты решают все!
Распрощавшись с президентом, я покинула уютный особняк академии и заторопилась домой. Дарья обещала в этот день уйти с работы пораньше и забежать ко мне потрепаться, а так как из-за моих отлучек подобные посиделки у нас случались не часто, то я ими очень дорожила.
Неслась я сломя голову и по пути умудрилась нарушить не одно правило дорожного движения, но, на мое счастье, в тот момент поблизости не оказалось бдительных стражей порядка и до дома мне удалось добраться без приключений.
— Привет! — широко улыбнулась я, как только на пороге возникла массивная фигура подруги.
При виде меня Дарья испуганно охнула:
— Откуда ты?
— По делам ездила, — отмахнулась я и, чмокнув ее в щеку, проскользнула в квартиру.
— В таком виде?! Ты знаешь, что похожа на шлюху?
— Естественно! Я же перед выходом на себя в зеркало смотрела.
Повесив сумку на крюк, я скинула осточертевшие туфли и блаженно простонала:
— Хорошо-то как, господи! И как это женщины целыми днями умудряются ходить на этих ходулях? Тут на несколько часов на них встанешь — и уже без ног.
Дашуля продолжала молча взирать на меня округлившимися от изумления глазами.
