Фридрих Незнанский - Олимпийский чемпион
Был май семьдесят третьего года. Молодой студент Венька Валеев шел в праздничной колонне со своими однокурсниками. Они несли флаги, транспаранты и портреты членов Политбюро. Валееву достался Андропов, поэтому он нес портрет с особым чувством ответственности.
– Да здравствует Первое мая – День международной солидарности трудящихся! – прокричал, захлебываясь от восторга, невидимый диктор. – Ур-р-а!!
– Му-р-ра! – подхватили соседи Валеева по маршу и захохотали. – Полная му-р-ра!
Двое заводил, Петя Кожинов и Леня Дергачев, под всеобщий хохот троекратно облобызались портретами «членов».
– Да здгавствует День междунагодной солидольности мудящихся! – картавя на ленинский манер произнес Петя и засунул большие пальцы рук под мышки. Студенты снова засмеялись.
– Хватит вам, ребята, – сказал Веня и испуганно посмотрел на трибуну, которая становилась все ближе. А потом покосился на Андропова, который с портрета не сводил с приятелей стального взгляда.
– Не бзди, Валеев, они все равно ничего не услышат, – сказал Дергачев. – Вот смотри, что сейчас будет.
Их колонна шла уже мимо трибун. Грохотала музыка. Неслось над толпой очередное приветствие.
– Беликов – кретин и сволочь! – прокричал в унисон со здравицей из динамика Дергачев.
Валеев с ужасом смотрел, как первый секретарь обкома Беликов поворачивает свою голову, следя васильковыми глазами за колонной студентов. Веничке показалось, что Беликов услышал крик и подозревает именно его в крамоле. Он в ужасе попытался закрыться портретом Андропова. Но тут Беликов отвел взгляд и сказал что-то на ухо стоящему рядом коллеге, оба засмеялись.
– Ну вот, видал? – весело сказал Кожинов.
Валеев кивнул. Он шел, то и дело оглядываясь назад. Эти люди на трибуне были для него вроде небожителей. Конечно, Сибирск не Москва, и все они, наверное, хотели попасть на ту, главную трибуну в столицу. Но здесь в области они были богами.
Неподалеку от Беликова стоял, заложив руки за спину, совсем молодой человек, почти его, Венички, ровесник. И уже наверху! А он? Окончит институт и поедет к себе в село коровам хвосты крутить. Веничке стало грустно и неуютно. Ему так сильно захотелось стоять на трибуне и приветствовать проходящие внизу колонны демонстрантов! Он подумал, что даже будет прощать студентам грубые выкрики из толпы. Только бы ему добиться своего! Только бы добиться!
– Ур-р-ра! – яростно крикнул Веня и посмотрел на веселых Кожинова и Дергачева. Ребята шли впереди и распевали какую-то непристойную песню. Ладно, он знает, что нужно сделать, чтобы выделиться из толпы… Придет время, и он будет стоять на трибуне!
Кортеж машин подъехал к зданию администрации. Охранники открыли дверь, Валеев вышел, секьюрити окружили его и буквально внесли своего шефа внутрь. Валеев поправил галстук, одернул костюм и направился к широкой мраморной лестнице. Через несколько минут у него должна была состояться встреча с представителями энергетиков и Газпрома по вопросам задолженности области Центру.
На лестнице его ждал помощник Роман Соколов. Он вежливо поздоровался и тут же протянул губернатору папку. Валеев, не останавливаясь, кивнул, взял папку. Роман, мгновенно войдя в темп его шагов, пошел рядом. Они шли по широкому коридору. Валеев на ходу просматривал бумаги и все больше хмурился. Дойдя до кабинета, он приказал свите остаться снаружи. Внутрь зашли только он и Роман.
– Это что такое? – с ходу набросился Валеев на помощника. – Ты что, с ума сошел? Что ты мне тут принес? Как я могу согласиться на эти условия?!
– Таковы их требования, – спокойно сказал Роман. – Они не дураки. Время выбрали самое подходящее… Знают, когда пригрозить отключениями.
– Что, и те и другие? – Валеев опустился в кресло.
– Да.
– Но ты же понимаешь, что они устроят, если я подпишу эту бумагу? Какие будут экономические и социальные последствия?
– Понимаю. Об этом и надо договариваться. Чтобы они не давали хода бумаге до конца выборов. А там, как говорится, хоть трава не расти. – По лицу Романа промелькнула мимолетная улыбка. Валеев с тоской подумал, что, возможно, у помощника есть свой интерес в этом деле, – недаром же он проявляет такое служебное рвение в решении этого вопроса… Но губернатор ничего сделать не мог. Просто не было возможности разбираться. Во время выборов каждый пытается урвать свой кусок… В случае успеха победителей не судят. А в случае провала все спишется на неправильное ведение предвыборной кампании. Беспроигрышная позиция.
– Так-так… – Валеев встал и прошелся по кабинету. – Если, не дай бог, проиграю, преемнику останется хорошенькая мина замедленного действия.
– Ну не такого уж и замедленного, – вставил Роман, – уже в первый месяц придется решать этот вопрос. Как говорится, с корабля на бал…
– А уж мы постараемся, чтобы эта мина жахнула погромче. А если я выберусь на новый срок…
– Спишем на происки Москвы, – продолжил Роман.
– Молодец! Значит, просим отсрочку на любых условиях.
– Да! – подтвердил Роман. – И чем хуже будут условия, тем сильнее жахнет мина.
– Давай сюда своих энергетиков-газовиков. – Губернатор крепко уселся в кресле.
Помощник кивнул и вышел из кабинета. Минут через пять кабинет губернатора заполнился серьезными молодыми людьми в одинаковых темных костюмах…
Через час вопрос с долгами был решен. Валеев сидел в своем кабинете и пил кофе с коньяком. После встречи с кредиторами требовалось расслабиться. Позвать Леночку? Словно в ответ на его мысли селектор сказал томным женским голосом:
– Вениамин Петрович, вас Андрей Михайлович из Сиббанка спрашивает.
Это был тот самый Михалыч, о котором Валеев говорил утром жене. Он был казначеем губернатора.
– Соединяй. – Валеев поставил чашку на стол и поднял трубку: – Здорово.
– Здравствуйте. Мне звонила ваша жена по поводу денег.
Валеев услышал в трубке звук автомобильного двигателя.
– Ты что, охренел – по мобильнику звонить?!
– Дело срочное. И не надо кричать. Вы знаете, какую сумму она затребовала? И тоже, между прочим, по сотовому звонила.
– Я тебе перезвоню. В кабинет. Когда будешь на месте?
– Часа через два.
– Лады. – Валеев повесил трубку и выругался.
Кругом враги! Журналисты, энергетики, избиратели и даже собственная жена!
– Вениамин Петрович, к вам посетители, – раздался голос секретарши. Слово «посетители» означало неважных визитеров – такие могут подождать. Те, кто ждать не должен, обозначались словом «гости».
– Я занят, – отрезал Валеев, с ненавистью глядя на фотографию жены в дорогой рамочке. Она осталась на столе со времен его съемок в передаче «Герой дня без галстука». Тогда журналисточка велела притащить в кабинет эту гадость. Для фактуры… Чтобы создать впечатление отличного семьянина, крепкого хозяйственника, вообще своего в доску парня. С той же самой съемки в шкафу завалялся спиннинг – задумывалось, что Валеев будет рассказывать, что любит порыбачить на досуге, и посвятит телезрителей в секреты рыбалки. Правда, съемка у реки сорвалась – Вениамин Петрович так неумело насаживал на крючок наживку и забрасывал спиннинг, что режиссер решил перенести интервью в ресторан.
Во сколько ему тогда обошлись эти телевизионщики московские?.. Ой, лучше не вспоминать. Даже он ощутил образовавшуюся дыру в бюджете.
Валеев зажмурился и убрал фотографию в стол. Отпил из чашки кофе; ничего, пусть посидят, подождут. Он тоже когда-то сидел в приемных.
Веня Валеев сидел в приемной ректора университета. Неделю назад он написал докладную записку (так он назвал этот документ) на имя первого секретаря облисполкома Беликова. В записке он подробно рассказывал об «опасных тенденциях» в стенах родного университета, назвал несколько фамилий преподавателей и студентов. Особо было отмечено недостойное поведение комсомольцев на первомайской демонстрации. Подписался Веня под этим посланием собственными именем и фамилией. Проявил, так сказать, гражданское мужество.
Из кабинета ректора вышли Дергачев и Кожинов. Оба бледные как мел, с пачками документов в руках.
– Выгнали, представляете, Ирина Павловна! – сказал Дергачев. – В диссиденты, что ли, податься?
Он пытался бравировать, но парня выдавал тоскливый взгляд, которым он обвел приемную. Валеев встретился с ним взглядом и не отвел глаз.
– И ты, Вениамин? – удивился Кожинов.
Валеев с сокрушенным видом кивнул. Кажется, они ничего не знали об авторе письма.
– Ну ни пуха тебе… О времена, о нравы! Пойдем, старик. – Два друга вышли из приемной.
Ректор вызвал Валеева сразу же. Долго благодарил за бдительность, жал руку, пряча глаза, а потом предложил возглавить комсомольскую организацию института. Конечно же Веня согласился…
Так началась партийная карьера Вениамина Валеева.
Прием посетителей окончен. Как он надоел, этот электорат! Но ничего не поделаешь – в преддверии выборов губернатор должен быть до предела демократичен. Воля народа – закон. Главное – выслушать, а там разберемся. Порешим, так сказать.
