Светлана Алешина - Фуршет с трагическим финалом
Потом, подумав, добавил:
— Да и бестолковое это занятие, я тебе скажу. Если только где-нибудь, как Парамонов, случайно попаду под чью-нибудь горячую руку.
Фокеев вздохнул, вытер губы салфеткой и перекрестился. А Лариса смотрела на этого вызывающего вроде бы доверие человека и старалась понять, насколько он с нею искренен. Вроде бы вполне, но… Оставалась какая-то недосказанность. Но она ничего поделать не могла. Если действительно в деле замешана какая-то политика, причем в довольно грязном ее провинциальном варианте, она все равно сделать ничего не сможет. А с другой стороны, аргументы Фокеева были настолько просты и понятны, что Лариса начинала верить, что Парамонов действительно здесь ни при чем и погиб совершенно случайно. Как бы отвечая этим ее мыслям, Фокеев заключил:
— Виталий мог, кстати, сам выпасть из окна.
И, чуть усмехнувшись, пояснил:
— Была жара, они с твоим мужем крепко выпили.
Он подошел к окну, захотел освежиться, глотнуть свежего воздуха, перегнулся, не скоординировался, и… Привет, тот свет!
— Вы, похоже, не очень-то ладили друг с другом, — покачала головой Лариса.
— Отчего же… Очень ладили, — не согласился Дмитрий Петрович. — На рыбалку вместе ездили, можно сказать, поддерживали на работе друг друга. Я просто, Лариса, не люблю показного траура и рассуждаю логично и реально. Пытаясь быть в меру остроумным, не перегибая, однако, палку. Вот и все.
Лариса не сдавалась. Фокеев мог старательно уводить ее от правильного направления поисков по каким-то своим причинам. И она спросила:
— Слушай, Дмитрий Петрович, ну а в личной жизни покойного что?
— Ты имеешь в виду любовниц, любовников, треугольники, соперники и прочее? — понятливо продолжил ряд Фокеев. — Нет там ничего! Я тебе говорю как вхожий в семью. Ты посмотри на меня.
И толстый Фокеев надул и без того пухлые щеки.
— Видишь, что пиво с человеком сделало? То-то, — прокомментировал он. — Примерно таким же был Парамонов. Он после того, как пивка накатит, вообще ни на что не способный был. Только разговаривать мастак, вспоминать о том, как он круто охотился на зайца лет десять назад. Или как его девчонки любили в пору институтской молодости. Нет, — категорично отмахнулся Фокеев. — Виталий был таким же добряком-толстяком, как я. Что-то искать, копать в этой сфере бесполезно.
— Ну а все же? Может быть, есть смысл поговорить со вдовой, детьми?
— Ты все равно от них ничего не узнаешь, — снова махнул рукой директор рынка. — Люди замкнутые.
К тому же сейчас в шоке, живут под семью замками.
Помогать тебе встречаться с ними не буду, — директор рынка сделал решительный жест. — Мне это не надо, да и тебе тоже. Потому что только бередить раны будешь людям. Ищи в другом месте, Лара. Пускай Миронов играет в политические игры, губернатор, опасаясь международного скандала, давит на милицию, а ты ищи в другом месте.
Фокеев как-то снисходительно посмотрел на Ларису. Было непонятно, то ли он смотрит так, ощущая себя победителем в этой словесной дуэли, то ли действительно желает предостеречь собеседницу от неверных действий.
Но, как бы там ни было, какую-то информацию Лариса, безусловно, в результате этого разговора получила. Парамонов по-прежнему оставался фигурой не очень понятной, мотивы его устранения — тоже.
Но было что-то в словах Фокеева очень убедительное.
Что смерть чиновника в пансионате была скорее явлением случайным, чем закономерным.
Фокеев благодарил Ларису за обед очень долго.
Поцеловал ручки, наверное, раза четыре и постоянно повторял рефреном: "Не там ищите, мадам, не там!
Я вам добра желаю! Смотрите, какой я толстый — не могу я быть злым человеком. Просто не могу".
Окатив Ларису комплиментами с ног до головы, потом пройдясь по поводу ее великолепного ресторана и экстравагантного меню, Фокеев посетовал: если он будет приходить к ней обедать каждый день, то вес его тела быстро достигнет двухсот килограммов. Этого директор рынка допустить, конечно же, не может.
Иначе он бы не вылезал из «Чайки». Когда поток его славословия пошел по второму кругу, Фокеев понял, что перебарщивает и, решительно поцеловав в очередной раз руку Ларисы, удалился, переваливаясь, как медведь, с боку на бок. Около дверей его встретили двое молодых парней и повели в машину.
"Сопровождение, однако, — покачала головой Лариса. — Секьюрити. А говорит, что бояться ему нечего.
Лукавый вы человек, Дмитрий Петрович". И все же правда, похоже, была на его стороне. Лариса не могла этого не осознавать.
Приехав в тот вечер домой, Лариса, ошалевшая от произошедших за последние дни событий, решила отдохнуть и спокойно поразмышлять. Главная проблема заключалась не в том, что она даже приблизительно не могла вычислить мотив убийства и самого убийцу, а в том, что до сих пор не знала, кто из убитых был нужной жертвой.
То, что официальные органы уже сочли главной жертвой Парамонова, ровным счетом ничего не значило. Лариса всегда с недоверием относилась к тому, что называлось политическим заказом. Под это можно было подвести все, что угодно. Просто высокопоставленному чиновнику было выгодно подставить Николаичева, и жертвой объявили Парамонова. Если было бы интересно рассмотреть в этом качестве Элис Симпсон или Ростовцева, стали бы разрабатывать их врагов.
Но, похоже, что у них-то как раз врагов-то и не было.
Лариса закрылась в своей комнате, строго-настрого запретив Котову ее беспокоить, легла на кровать и закрыла глаза. Она еще раз перебрала в памяти все жертвы.
Элис Симпсон? Возможно, хотя роль заказчика ее убийства можно приписать только ревнивцу Мозесу Шварцу, который давно уже не посещал Россию. Как он мог договориться с киллером, ведь тот, судя по всему, был русским? Да и мотив сомнителен. Вряд ли бы Мозес, желая отомстить Элис, пошел бы на убийство, да еще на тройное.
В случае с Ростовцевым вообще мотива нет, разве что у жены, но Лариса уже размышляла не раз на эту тему и приходила к выводу, что и Инга не могла быть заказчицей — теряла больше, чем приобретала.
Поэтому, как ни крути, самой вероятной кандидатурой на роль жертвы по-прежнему оставался господин Парамонов. Но если даже принять на веру, что заказчиком является Николаичев, то как это доказать?
Ведь Лариса сама до конца не уверена в том, что именно он решился устранить Парамонова. И что вообще именно Парамонова хотели отправить на тот свет.
По всему выходит, что Ларисе придется все же соприкоснуться с некими таинственными «серьезными организациями», занимающимися этим делом.
Нужно было как можно скорее определить, кого же именно из троих нужно было ликвидировать. В то, что убить хотели всех троих, Лариса не верила. Ну, просто не было общей связи между этими людьми, не было! С Элис Симпсон ни один, ни второй даже не встречались до этой конференции.
В глобальные замыслы спецслужб Ларисе тоже не хотелось верить. Скорее всего это просто плод больного воображения экстравагантного журналиста Вампилова. С другой стороны, каких-то других мотивов не наблюдается. И еще эти звонки-предупреждения с кагэбэшным голосом и намеками на суперсерьезность дела! Почему бы тогда не встретиться лично, не заглянуть в глаза? Насколько Лариса знала повадки фээсбэшников, они предпочитают именно такой стиль.
Причем не самим приходить или приезжать, а официально вызывать к себе в «серый дом». Сплошные загадки, голова идет кругом!..
Лариса порывисто взяла трубку и набрала номер второго своего знакомого в силовых органах, двоюродного дяди Евгения, полковника Вальдемара Мурского. Дяди Волика, однако, на месте не оказалось — он был в отпуске, и в ближайшие две недели на работе появляться не собирался. Поэтому выяснить, кто из этой серьезной организации решил ее предупредить, не удалось.
Так, спокойно, нужно просто восстановить картину произошедшего в пансионате в тот вечер, и восстановить как можно точнее. Но ведь Лариса там не была, она не видела, как все случилось.
Стоп! Но ведь там был Котов, причем в самой гуще событий. Отлично, похоже, сейчас все будет зависеть от его памяти. Нужно немедленно звать Евгения и серьезно с ним разговаривать.
— Котов! — громко позвала Лариса, выглянув в коридор.
— А? — отозвался Евгений откуда-то снизу. — Ты меня звала, Лара? — спросил он, поднимаясь по лестнице.
— Да, да, ты мне срочно нужен, — нетерпеливо проговорила Лариса. — Иди сюда.
Котов с некоторой опаской перешагнул порог Ларисиной спальни, привыкший к ее перепадам настроения. Он сел на угол дивана, кашлянул и спросил:
— Ну, так что ты хотела?
— Я хотела, — четко проговорила Лариса, — чтобы ты вспомнил, как произошло убийство в зале. И изложил мне картину со всеми мельчайшими подробностями. Не торопись, подумай хорошенько и, главное, не сочиняй того, чего не было, понял? От этого может зависеть весь успех.
