Наталья Борохова - Адвокат инкогнито
– Виктория Павловна, голубушка! О чем вы думали, составляя сей документ?
– Я… я ни о чем.
– Вот именно, ни о чем. Вы недооцениваете своего супруга. Ведь тут нужно указать перечень всех его научных трудов за последние два года. Деятельность Аркадия Александровича достойна восхищения. Люди должны о ней знать.
«Не думаю, что в следственном управлении будут упиваться чтением перечня научных статей», – обреченно подумала Виктория, а вслух произнесла:
– Мы напечатаем его в виде приложения к характеристике.
– Разумеется, так и поступите. Но, если не секрет, куда потребовалась бумага?
– Ах, ерунда, пустая формальность, – махнула рукой Виктория, но, увидев, что ректор не сводит с нее любопытного взгляда, поняла, что общими фразами ей не отделаться. – Аркадий собирается читать лекции в Великобритании.
– Вот как? Очень интересно.
– Но нужно собрать целый пакет документов для получения визы. Знаете, как это бывает непросто.
– О, да! – произнес ректор, размашисто подписывая бумагу. – Надеюсь, у него все получится. Пусть потом поделится впечатлениями со своими коллегами. Очень полезный опыт.
– Конечно. Разумеется. Благодарю, – затараторила Виктория, поспешно подхватывая листок.
Итак, она в очередной раз солгала. Похоже, ложь становилась неотъемлемой частью ее жизни, такой же, как умение дышать и разговаривать. Недоговорки, двусмысленности, хитрости – этому искусству она обучилась сполна за месяц своей новой жизни…
Глава 10
Вызов в следственное управление на допрос стал для Виктории шокирующей неожиданностью.
– Могу ли я не пойти? – спрашивала она Дубровскую по телефону, надеясь, что молодая находчивая адвокатесса обязательно что-нибудь придумает.
– Явиться вы должны обязательно, – не стала ее обнадеживать та. – Вас собираются допросить как свидетеля. А свидетели должны являться по вызову следователя вне зависимости, хотят они того или нет. В противном случае есть служба судебных приставов, которая доставит вас туда принудительно. Очень неприятная процедура. Не рекомендую связываться.
– Но какой из меня свидетель? – всполошилась Соболева. – Я ничего не знаю. Меня тут и не было. О чем я могу рассказать?
– У вас есть право не свидетельствовать против своего мужа.
– Неужели кто-то рассчитывает на то, что я буду против него свидетельствовать?
Трубка ответила вздохом.
– Виктория Павловна, ваш допрос – небольшая формальность. Вы – свидетель защиты, который может рассказать о том, каким замечательным семьянином был ваш супруг, каким прекрасным отцом знают его ваши дети. Вспомните парочку теплых семейных историй. Ведь вы хотите помочь вашему супругу, не так ли?
Разумеется, Виктория хотела помочь. Вот только ее смущал пустяковый глагол, который адвокат произнесла в прошедшем времени, – «был». «Аркадий был замечательным семьянином»…
Следственное управление встретило ее гулкой тишиной покрытых мрамором коридоров. Казалось, в этих стенах умирает все живое, и сама Виктория ощущала противный холодок в груди, который упрямо полз по телу, передавая оцепенение рукам и ногам в коротких модных ботильонах. Может, всему виной первый морозец, за одну ночь превративший мостовые в некое подобие катка, а может, ледяное дыхание близких потрясений она ощутила при виде уже знакомого оперативника, встретившего ее на входе.
– Давайте я провожу вас, – вызвался он. – Если вы не возражаете, конечно. В наших коридорах недолго и заблудиться.
Разумеется, она возражала, но как-то не решилась выразить свое неудовольствие вслух. Они пошли рядом, и Виктория старательно игнорировала внимательный взгляд своего провожатого.
– А вы все еще живете с этим подонком? – спросил он.
– Вопрос бестактный, и я не намерена отвечать на него, – четко произнесли фразу ее мраморно-холодные губы.
Оперативник рассмеялся.
– Вы бы хоть для приличия спросили, кого я имею в виду, – сказал он. – Сразу поняли, что говорю о вашем муже.
– О! – возмущенно воскликнула Виктория и даже остановилась, пораженная. Как она вообще могла позволить втянуть себя в эту дискуссию! Что, интересно, ее ждет впереди?
– Вот женщины, удивительный народ, – продолжил словесные излияния оперативник. – Не знаю ни одного мужика, который цеплялся бы за юбку пьющей и гулящей жены, да еще и защищал бы ее, если она загремела в тюрягу. А вам – все нипочем! Еще, поди, передачи потом ему будете носить.
– Существуют такие понятия, как верность и порядочность, но вам, должно быть, они не знакомы, – холодно произнесла Виктория. – Дурно бросать человека в беде.
Оперативник заулыбался еще шире.
– Вы из себя декабристку-то не стройте! Ваш муж изнасиловал чужую бабу, да еще едва не грохнул ее по пьянке. Так что все ваши россказни про честность и порядочность приберегите для своих очкастых коллег. Позвольте дать вам совет?
– Я не нуждаюсь в ваших советах!
– Зря. Я хотел только вам предложить бросить своего мужа.
– Вы не считаете, что много на себя берете?
– Ничуть! Вы – женщина красивая, да еще и при заработке, как я понял. Зачем вам сдался этот козел?
– С меня довольно! – воскликнула Соболева, толкая дверь кабинета следователя. Она твердо решила воспользоваться чудесной статьей Конституции, позволяющей женам хранить благородное молчание…
Следователь Чирков вел себя иначе. Он галантно предложил даме стул, потом поинтересовался, не душно ли ей, и даже вызвался приготовить чай. Виктория отказалась от всего, за исключением, разумеется, стула. Она хотела уйти отсюда как можно быстрее.
Чирков с пониманием отнесся к ее пожеланию воспользоваться заветным правом и быстро урегулировал все формальности.
– Распишитесь вот тут и вот тут, – попросил он. – Неужели вы считаете, Виктория Павловна, что кто-то желает отнять у вас ваши права?
Виктория вспомнила об оперативнике в коридоре и даже подумала, не пожаловаться ли ей на него следователю. Ну что она расскажет ему? Повторит тот совет, который дал ей противный мужлан как наставление к семейной жизни? Или же произнесет те ужасные слова, которыми он называл ее супруга?
В общем, несколько смягченная искренней доброжелательностью следователя, она уже жалела, что решила отказаться от допроса. Возможно, у нее бы появился шанс кое-что узнать о положении Аркадия. Парадокс, но в общении со следователем она не испытывала той неловкости, которая охватывала ее каждый раз, когда она видела виноватое лицо мужа или слышала бодрый голос его адвоката.
– Я понимаю, что так не положено, но… – начала она извиняющимся тоном. – Мне хотелось узнать насчет перспектив дела. Конечно, если это невозможно, скажите мне прямо.
– Ну что вы, Виктория Павловна! – развел руками Чирков. – У меня нет от вас никаких секретов. Спрашивайте, что хотите.
Соболева постаралась унять суматошные мысли. Итак, о чем она хотела спросить… Кто такая потерпевшая? Откуда она знает Аркадия? Было ли еще что-то между ними? Что та женщина говорит? Сколько мужу дадут? Оставят ли на свободе или отправят на зону? Боже мой, столько всего!
– Его положение серьезно? – произнесла наконец Виктория, вытащив из кучи вопросов самый, на ее взгляд, безопасный.
– Очень серьезно, – произнес Чирков почти торжественно, чем окончательно испугал ее. – Конечно, у него был шанс…
– Шанс?
– Да. Шанс. Но, к сожалению, он его не использует.
– Что вы имеете в виду?
Следователь встал со стула и прошелся по кабинету.
– Видите ли, Виктория Павловна, – начал задумчиво, должно быть, тщательно подбирая фразы. – В таком деле и по такому серьезному обвинению, как изнасилование и попытка убийства, очень многое зависит от личной позиции обвиняемого.
– То есть?
– То есть каково его отношение к самому событию преступления. Переживает ли он? Раскаивается ли? – Чирков огорченно вздохнул. – К сожалению, ваш супруг занял самую невыгодную, с точки зрения здравого смысла, линию поведения. Да еще его адвокат… Видите ли, они собираются доказать, что ничего не было.
– А вы считаете, что было?
– Разумеется. И Аркадий Александрович должен признать нашу правоту.
– И это вы называете хорошим шансом?
– Конечно. Вы слышали о том, что чистосердечное признание смягчает участь подсудимого?
– Данную фразу не слышал разве что глухой.
– Но она не пустая формальность, Виктория Павловна! Если сопротивление бесполезно, то какой смысл говорить о своей невиновности? Может, лучше сосредоточиться на поиске смягчающих обстоятельств?
– И у вас есть доказательства его вины?
Следователь горько усмехнулся, словно говоря: «Вот я весь перед вами. Неужели вы мне не верите?»
– Виктория Павловна, вы мне глубоко симпатичны, вот почему я и веду с вами разговор. У нас есть все, что хотите! Начнем с показаний потерпевшей…
