Милдред Дэвис - Комната наверху
— А были ли у Киттен близкие подруги, которые и сейчас навещают ее? — опять спросил Свендсен.
— Что?
— Подруги должны были приходить. Это естественно.
— А! — Патрисия попыталась сосредоточиться. — Господи, конечно, нет. Ее все ненавидели. Они только радовались ее уродству, и она это прекрасно знает. — На лице Патрисии появилось философское выражение. Подумав, она добавила: — Они тянулись к ней просто потому, что она была в центре внимания. Вы замечали, как девушки тянутся к тем, кто пользуется успехом? Когда я училась в школе, было так же. Парни ухаживали за мной, и остальные девочки…
— Так, значит, они радовались ее несчастью, — повторил шофер. — А кто, по-вашему, радовался больше всех?
— Что? — Патрисия заморгала.
Глубоко вздохнув, Свендсен наклонился и отпил кофе.
— Просто подумал, кто мог бы радоваться беде Киттен?
— Господи, да почти все, — сказала Патрисия, беззаботно пожав плечами. — Могу поспорить, что миссис Льюисон не очень-то расстроилась. Конечно, она замужем, и все такое, но мне кажется, что она завидует Киттен. Не знаю почему. Они редко бывали в одной компании. Но я заметила, что она ненавидит Киттен. Впрочем, не она одна. Ее все ненавидят. Я имею в виду девушек.
Неожиданно взгляд Патрисии сделался более осмысленным. Она поколебалась, облизывая губы, потом подалась к Свендсену и уставилась на него.
— Хотите, скажу кое-что?
Шофер не выказал любопытства. Разве что глаза стали более сосредоточенными.
— Что?
— Не знаю, стоит ли вам об этом рассказывать. — Ее лицо раскраснелось и вспотело, а платье стало мокрым под мышками. — Вы не проболтаетесь? Я имею в виду Корвитов или Уэймюллера.
Он покачал головой.
— Вы знаете, что в газетах писали, будто бы Киттен была одна в машине, когда случилась авария?
— Да, и что?
— На самом деле, я думаю, все было не так.
— Правда? — мягко спросил шофер.
— Да. Иногда мне кажется, что кто-то нарочно разбил ее лицо о ветровое стекло.
Свендсен оставил в покое чайную ложку. Положив руки на столик, он внимательно изучал их.
— Это было бы нелегко. Стекло небьющееся. Почему вы так думаете?
— Но ведь столько людей были бы только рады…
Он вздохнул.
— Так это только догадки?
— А как она добралась бы до дома с такими порезами?
— А что ей было делать, если вокруг никого? Кроме того, неужели она стала бы молчать?
— Вы не знаете эту семью! Они сделают все, чтобы только о них не судачили, — в ее голосе зазвучали упрямые нотки. — Но это еще не все. Вообще-то я не должна вам этого говорить… Я обещала кухарке, что буду молчать. Она взбеленится, если узнает, что я болтала. Вы точно никому не скажете?
Свендсен опять кивнул.
— Так вот. В день аварии кухарка вышла на улицу, чтобы бросить старые газеты в мусорный бак. Мне казалось, что перед этим я слышала звонок в дверь. В общем, она сказала, что видела, как уехала Киттен. И кто-то еще был с ней в машине. — Патрисия прищурилась. — Что вы об этом думаете?
— А не могла она высадить своего пассажира до аварии?
— Да, но… Они-то говорят, что она вообще поехала одна.
Свендсен не отрывал глаз от своих рук.
— А кухарка не видела, кто это был?
— Нет, она не знает. Она же видела их только мельком. Даже не знает, мужчина это был или женщина.
— Понимаю. — Рука, сжимавшая ручку чашки, расслабилась. Он встал. — Ну, пойдемте?
* * *Дверь тихо закрылась, чиркнув по ковру. Тусклый сумеречный свет, проникший из коридора, упал на овальный предмет на стене.
В комнате наверху пациентка разглядывала маленького медного пловца, прикрепленного к деревянному овалу. Он присел, готовясь броситься в воду. Перевернув доску, она посмотрела на надпись, выгравированную на обороте: «Первое место по прыжкам с вышки. Киттен Корвит». Пациентка снова повесила доску на место и, подойдя к туалетному столику, взяла красную тетрадь с золотым обрезом. Склонив голову, она молча и неподвижно вглядывалась в страницы.
«Сегодня мы ходили на соревнования по плаванию. Я участвовала в заплывах на спине и кролем, но ничего не выиграла. Киттен выиграла два первых приза, один за кроль, второй — за прыжки в воду. Все восторгались ею. Потом к ней подошел тренер и спросил, не хочет ли она заняться плаванием профессионально. Она сказала, что никогда об этом не думала, и он ответил, что подумать следовало бы. Но она заявила, что плавает только для собственного удовольствия…»
7
Понедельник, 14 февраля, вечер
Разглядывая карточки и отбрасывая их в сторону, Хильда ставила «да» или «нет» против соответствующего имени в лежащем перед ней списке.
— Получив приглашения полтора месяца назад, они могли бы и не тянуть с ответом до последней недели, — сердито пробормотала она. Лампа на письменном столе в кабинете тускло освещала ее темноволосую голову, склоняющуюся то к карточкам, то к списку.
— Большинство из них собирается прийти, так, Хильда? — спросила Дора, изучая листок бумаги, лежавший у нее на коленях.
Хильда кивнула. Ее взгляд почему-то все время устремлялся на портьеры, закрывающие стеклянные двери на террасу, как будто она кого-то ждала.
— Да, вряд ли нам будет легко. — Бросив лист бумаги на диван, Дора закинула ногу на ногу и вытянула руку. Сполохи огня заиграли на квадратном бриллианте. — Лучше пусть он остается один, Фрэнсис. В окружении других камней он будет выглядеть тяжеловато.
Фрэнсис развалился рядом с ней на диване, вытянув ноги и сонно глядя в камин.
— А выпивки будет достаточно?
— Целый ящик шампанского специально для тебя.
— Еще бы, ты же знаешь, что трезвым меня к алтарю не притащишь. Ручаюсь, ты всем говоришь, что это я сделал тебе предложение. А я просто невинная жертва. Это ты все обстряпала. Ты виляла попкой, ты натиралась благовониями и шуршала шелковым бельем. А я только и сделал, что выдавил пару слов.
Дора достала сигареты и закурила. Выдув струю дыма в сторону камина, она сказала:
— Я хочу, чтобы свадьба была в ратуше.
Миссис Корвит, которая сидела на диване у стены, слушая новости по радио, посмотрела на дочь. Хильда тоже подняла голову.
— Хотелось бы обойтись без всей этой суматохи и шума, — добавила Дора, раздраженно повышая голос и переводя взгляд с сестры на мать. — Стоит ли сейчас беспокоиться о…
— Дора, мы же все это обсуждали, — устало сказала миссис Корвит и выключила радио. — Приглашения уже были разосланы.
— Знаю. Но если бы я могла, то отменила бы все.
— Что? Свадьбу? — Фрэнсис ухмыльнулся.
— Причем именно здесь, в доме, — продолжала Дора, не обращая на него внимания. — Это все равно что самим навлекать на себя…
— Но ведь ничего грандиозного не будет, Дора, — тихо сказала Хильда. — Люди примут во внимание, что мы… уезжаем.
— Отец со мной согласен. — Дора сделала две затяжки и сердито раздавила сигарету в пепельнице.
— Кстати, где он сегодня? — спросил Фрэнсис. — Опять где-нибудь напивается?
— Нет, — грубовато ответила Дора. — Сегодня вечером он заигрывает с горничными.
— Блестящая мысль! Я и сам не прочь приударить за Патрисией.
Рассеянно слушавшая этот разговор Хильда мгновенно отвернулась к своим бумагам.
— Он наверху, Фрэнсис. Читает, — сказала миссис Корвит.
— Да еще это белое платье! — продолжала Дора. — Только лишние неудобства!
— Хильда терпит точно такие же неудобства, — ответила миссис Корвит. — Подружка невесты тоже надевает специальное платье.
Дора вздохнула.
— Хильда — просто ангел! — сухо заметила она.
— Послушай, Дора, — тихо, но с нажимом проговорила ее мать, — все должно быть как у людей. Мы не можем допустить, чтобы начались разговоры.
— Если бы только это было не дома, мама!
Сложив руки на коленях, миссис Корвит решительно сказала:
— В приглашениях…
Зазвонил дверной звонок. На миг все в комнате замерли, потом вошел Уэймюллер и доложил о приходе мистера и миссис Льюисон. Последовало короткое напряженное молчание.
Смиренно вздохнув, миссис Корвит сказала:
— Проводите их сюда, Уэймюллер.
Когда дворецкий вышел, Дора откинула со лба волосы и пробормотала:
— Она, должно быть, спятила — привести сюда Спенса!
— В приглашениях говорится «у нас дома», — закончила миссис Корвит, как если бы ее не прерывали. — И мы не будем ничего менять.
— Лучше проверить, все ли ножи на месте, — с ухмылкой сказал Фрэнсис.
Миссис Корвит озадаченно посмотрела на него.
— Ножи?
— Ш-ш! — сказала Дора.
Хелен беспечно впорхнула в комнату. За ней шел маленький, тощий и бледный белобрысый человечек.
— Какая идиллия! — заметила она, останавливаясь посредине комнаты. — Единственное, чего не хватает, так это качалки. — Фрэнсис встал, сделал Хелен комплимент и проводил ее к дивану. — А тебе, Фрэнсис… — продолжала она, — тебе надо бы держать моток шерсти. Ты прекрасно смотрелся бы с ним. А ты что делаешь, Хильда? О, простите меня, миссис Корвит, здравствуйте.
