Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки
Выйдя за кладбищенскую ограду, Есия взглянула на часы. По времени как раз можно успеть зайти по адресу, где проживала Тамара, мама Олега Крайнева. Ей уже дважды посылали повестку, но она так и не пришла на беседу.
Свернув в переулок, Есия пошла к старому сталинскому дому, где еще сохранились коммунальные квартиры. У входа ей пришлось посторониться и пропустить «скорую помощь», выезжающую со двора. Несколько женщин в наскоро наброшенных на плечи полушубках и пальто стояли у порога первого подъезда и разговаривали.
Есия уже почти вошла, как вдруг до ее слуха донеслась знакомая фамилия.
— Как вы сказали? — обернулась она. — Крайнева?
Женщины разом замолчали. Взгляды их моментально стали настороженными и враждебными.
— Я следователь. Вот мое удостоверение. — Есия показала «корочки».
Посмотрев внимательно удостоверение, женщина в накинутом на плечи норковом полушубке сообщила:
— Тамару сейчас в морг увезли. Говорят, покончила с собой. «Скорая» приезжала, но уже поздно было.
— У нее сын недавно погиб, — подхватила разговор полная женщина в цигейковой шубке. — Тамара с того дня как не в себе была.
— Да она и так была не совсем в себе, — вздохнула полнеющая дама со следами увядающей красоты на лице. — Пила не переставая.
— Неправда, чего ты наговариваешь на человека?! — вступилась за покойницу «цигейковая шубка». — Не пила она. Ну, может, совсем чуть-чуть. Так оно и понятно: единственный сын, она его очень любила. Приходил редко, Тамара почти все время одна была. А после смерти Олежки будто умом тронулась. Поздороваешься, а она глянет молча и дальше идет. Но это понять можно: горе какое!
— Так и я о том же, — раздраженно возразила увядающая красотка. — Да, страшно, сын погиб. Ну так внук еще есть!
— Внук, — покачала головой «цигейка». — Она толком и не видала его, с невесткой в ссоре была. Да и Олег последнее время совсем перестал приходить.
— Правильно, эта вертихвостка, его жена, и Олега к рукам прибрала, и с матерью рассорила. А мальчик хороший был, вежливый. Только вспыльчивый очень. Чуть что — мог сразу в драку полезть. А куда ему — сам-то здоровьем особым никогда не отличался. Вот надают ему ребята тумаков, а он потом у меня дома сидит, и я его чаем отпаиваю да синяки бодягой обрабатываю. Боялся сразу домой идти, мать его за вспыльчивость всегда ругала, — неожиданно поддержала ее бывшая красавица.
Женщина в норковом полушубке, молчавшая во время этого диалога, вдруг сказала с заметным раздражением:
— Да эта вертихвостка, Олежкина жена, даже рада была, когда он из-за нее дрался. Женился бы на моей Маринке, до сих пор жив бы был.
— Скажите, а Тамара, мать Олега, давно жила одна?
— Давно. Сколько ее помню, — кивнула «цигейковая шубка». — К ней часто сватались, когда она молодая была. Но она все из-за Олега отказывалась. Считала, что не имеет права выходить замуж, потому что тогда будет плохо ее сыну.
— А вы случайно не знаете, не ссорился Олег с женой в последнее время? Может, Тамара Крайнева жаловалась, рассказывала что-нибудь? — спросила Есия.
Женщины замолчали, вспоминая.
— Тамара в последнее время в себя ушла, почти ни с кем не общалась, — задумчиво произнесла соседка, поправляя шубку на плечах.
Подруги ее поддержали:
— Да, словно подменили ее! Раньше такая хохотушка была, всегда для всех доброе слово находила.
— Жалко ее, — вздохнула увядающая красавица. — Царствие ей небесное.
Вроде бы и ничего особенного сказано не было, но Есия уходила от словоохотливых соседок Тамары Крайневой с тяжелым чувством. На душе было пакостно, и все время не выходила из головы мысль: а если бы Олег не был с матерью в ссоре, он бы погиб? Кто она, эта несчастная женщина? Сколько ей было? Пятьдесят восемь? Шестьдесят? С мужем развелась или овдовела, сына на ноги поставила, состарилась и осталась одна. И жизнь новую строить поздно, и старая совсем развалилась. Но еще что-то держало, чего-то она еще ждала. Может быть, надеялась, что придет к ней Олег, они поговорят, и воцарятся мир и согласие? И не дождалась. Когда пришло известие о смерти сына, Тамара не вынесла этой беды.
У светофора на перекрестке Есия огляделась, раздумывая, куда идти дальше. Состояние все еще было странное: голова кружилась, появилось нестерпимое желание забиться куда-нибудь в уголок и от души пореветь. Чисто на подсознании Есия знала, что невольно провела параллель между судьбой незнакомой ей при жизни Тамары и своей жизнью, и оттого ей стало страшно.
Идти в таком состоянии на работу под ироничный взгляд Руслана не хотелось. Она постояла у автобусной остановки, раздумывая, потом решительно свернула и пошла вдоль улицы. Где-то неподалеку должна быть маленькая уютная кофейня, там можно выпить крепкого сладкого кофе и успокоиться.
«За что же тебя убили, а, Олег? — мысленно спрашивала Есия, отрешенно глядя себе под ноги. — Тебе кто-то отомстил? За что? Может быть, ты был кому-то должен деньги? Или кто-то был должен тебе? Молчишь… Значит, нет ответа».
Она увидела вдали кофейню и подошла к светофору, чтобы перейти на противоположную сторону. У перехода уже стояли двое прохожих и еще несколько подбежали на последних секундах, отсчитываемых светофором. Они встали впереди Есии, торопясь как можно скорее ступить на «зебру».
Есия не спешила. Рядом с ней остановилась пожилая грузная женщина в коричневом платке и тяжелой бесформенной куртке. Загорелся зеленый свет, и они почти синхронно ступили на «зебру». Прямо впереди виднелась церковь с золочеными куполами, обнесенная белой с кованой решеткой стеной. Почудилось, что ветром принесло запах ладана и воска от горящих у икон свечей. Есии вдруг так сильно захотелось там очутиться, что она невольно ускорила шаг, обгоняя грузную женщину.
Есия готова была поклясться, что почувствовала толчок в спину. Он был настолько сильный, что ее понесло вперед, и она сделала несколько быстрых семенящих шагов, только чтобы не упасть. В то же мгновение за спиной ее раздался звук сильного удара и женский крик.
Ровнехонько там, где только что проходила Есия, лежала женщина. А машина, сбившая ее, на огромной скорости мчалась прочь. Выходит, если бы не толчок, Есия оказалась бы как раз на пути автомобиля? Она поежилась, чувствуя, как запоздалый страх пробирает ее до костей.
Вокруг лежащего на земле тела уже образовалась толпа, а Есия все стояла в оцепенении.
— Убили, — громко прошептал кто-то рядом с ней.
— Врача! — закричала женщина в черном, похожая на богомолку.
Люди, стоящие до этого неподвижно, зашевелились, заговорили. Толпа стекалась на проспект, создавая пробку, и тело лежащей на земле женщины уже окружало плотное кольцо.
Поодаль остановилась «скорая помощь»: кто-то тормознул проезжащую мимо машину.
— Пропустите, пропустите, — к сбитой женщине протискивалась врач в белом халате, накинутом поверх пальто.
Следом за «скорой» появился полицейский автомобиль, и из него вышли двое молодых полицейских.
Есия очнулась и торопливо пошла прочь. Она забыла, что собиралась в кофейню. Видела перед собой только белую церквушку с золотыми куполами и чувствовала, что если сейчас, сию минуту не попадет туда, то больше не сможет сделать ни шагу.
На пороге церкви она остановилась и перекрестилась. До нее только сейчас дошло: не ускорь она внезапно шаг, и вместо той женщины на асфальте сейчас бы лежала сама. И ее маленький сын остался бы сиротой.
Трясущимися руками Есия купила три восковые свечи. Одну поставила за чудесное спасение, вторую за здоровье сына — почему-то сейчас она больше всего испугалась за него — и третью — за мать и бабушку.
Есия смотрела на колеблющийся огонек свечи, и по ее щекам текли слезы. Спроси ее сейчас, отчего она плачет, Есия не смогла бы объяснить. И от радости, что живет и жива, и от осознания того, что жизнь человеческая чрезвычайно хрупка, и ничего не стоит нелепому случаю ее прервать.
Странно, но ей, не раз сталкивавшейся с чужой смертью, сейчас стало очень страшно от мысли о своей собственной смерти. И не от факта, что прервется ее земная жизнь, а от ужаса уйти в небытие, ничего толком не успев полезного сделать. Была ли — не была, жила ль — не жила, никто и не узнает… Канет в Лету.
Она стояла у иконы до тех пор, пока не почувствовала: с души будто свалился камень. А потом просветлело и заискрилось все вокруг. И из сердца тихо-тихо, незаметно ушла боль.
Есия вытерла слезы и вышла из церкви.
Глава 9
Белая ворона
— Еся, ты где?! — орала в трубку, перекрикивая громкую музыку, Софья. — Подъезжай сейчас домой и спускайся в бар, туда, где мы с тобой обычно кофе пьем. Я здесь с Женей и Вадиком, сидим, болтаем, тебя ждем.
— Зося, я устала. Ничего не хочу.
— Ты что, предательница, да? И что это за старческое нытье: устала, не могу, — она передразнила Есию, добавив в голос старческого дребезжания. — Быстро приезжай, а то я обижусь!
