Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки
— Кстати, Вантуз, ты слышал, что одинокая женщина, у которой в доме живет кот, практически не имеет шансов выйти замуж? — буркнула Есия, в очередной раз едва не наступив на кота. — Да, да, представь себе, так в народе говорят. И если поразмыслить, то это верное замечание. Посуди сам: за тобой убирать надо? Надо. Ведь ты ж, мерзавец, не прибираешь за собой. Вчера газету разодрал? И наполнитель опять из лотка раскидал. Ну как ты умудряешься каждый раз так напачкать, словно целый взвод здесь сапогами топал? Специально лоток с глубоким бортиком купила, а толку-то, толку?! Еще и под ногами путаешься так, что надо обладать способностями эквилибриста, иначе неизбежно упадешь.
Вантуз недоверчиво чихнул. Вероятно, тем самым выразил несогласие с мнением хозяйки.
— Кстати, есть такая наука — психология. Так вот, согласно этой науке котов заводят только старые девы да разведенки, как я. Вот и придется, наверное, мне жить с тобой да с Андрюшкой одной до скончания века. Без крепкой руки и мужественного плеча, стало быть.
Кот, всем своим видом выражая благодушие, обернулся вокруг Есиной ноги и преданно посмотрел в глаза. Ему очень хотелось сказать, что в доме больше никто и не нужен. И что обладатели крепких рук обычно имеют довольно тяжелые ноги, от пинка которых улетаешь неведомо куда. Но это был воспитанный кот и потому промолчал.
Между тем Есия насыпала корм в кошачью миску и нетерпеливо посмотрела на часы. Мама или бабушка, или обе вместе уже давно должны привезти Андрюшу домой, но почему-то задерживались.
Есия достала из холодильника пюре, приготовленное утром, и, выложив на тарелку, поставила в микроволновую печь греться. Затем вынула из духовки сковородку, поставила ее на печь и отрезала кусок сливочного масла. Отделив ножки от вареной курицы, срезав мякоть с грудки и порезав ее ломтиками, бросила в растопившееся масло. Андрюше нравились поджаренные до золотистой корочки куриные ножки до такой степени, что он иногда сетовал на отсутствие у кур второй пары ног.
Опять посмотрев на часы, Есия нервно схватила телефон и набрала номер матери.
— Мы уже близко, — предваряя ее вопрос, сразу ответила Татьяна Михайловна. — Уже заходим в подъезд.
— Очень хорошо, я вам заранее открою дверь.
Вернувшись из прихожей на кухню, она достала Андрюшину посуду и поставила ее на стол. Мальчик любил есть только из своей тарелки, правда, таких у него было три штуки. И тут произошло странное. Тарелка дернулась и поехала по столу. От неожиданности Есия ойкнула и села. Она недоуменно наблюдала, как тарелка «мелкими шажками» движется по столу, и не могла пошевелиться. Когда тарелка почти наполовину зависла над краем, грозя вот-вот разбиться, рывком схватила ее и вернула обратно.
Тарелка немного «подумала» и опять поехала к краю.
— Странно, — пробормотала Есия, опять взяв тарелку и переворачивая ее. — Дно чистое. Как вообще такое может быть?!
В прихожей послышались топот и голоса.
— Мама, а я тебе веточки вербы принес! — радостно закричал Андрей, вручая Есии тоненькие коричневые веточки с едва-едва вспухшими почками.
— А они распустятся? — усомнилась Есия, разглядывая худенькие почки.
— Конечно! — заверил мальчик, сбрасывая на руки бабушке пальто.
— Ну и отлично. Идите на кухню, я ужин разогрела.
— Ужин должен быть свежим, нельзя ребенка разогретым кормить! — морализаторским тоном выдала Татьяна Михайловна.
— Мама, ты же знаешь: я работаю. У меня нет возможности сидеть дома и готовить каждый раз свежее.
— Вот и плохо, — завела привычную песнь мать. — Нормальные дочери выходят замуж и занимаются воспитанием детей, а не строят карьеру! Андрей, иди мой руки. — Она строго зыркнула на мальчика, и тот послушно поплелся в ванную комнату.
— Да, мама. Я ненормальная, я давно уже себе уяснила.
— Не дерзи! Я не для того тебя родила, чтобы дерзости слушать!
— А для чего, мама? Для чего или для кого ты меня родила? Почему тебе все время во мне все не нравится?! Что мне нужно сделать, чтобы ты, наконец, приняла меня?
Татьяна Михайловна стояла, широко раскрыв глаза и рот.
— Ты это мне? Ты прежде не позволяла себе подобных выходок.
— Мама, давай сначала поедим, а потом будем разговаривать, — предложила Есия, косясь на вернувшегося из ванной ребенка.
Достав пюре из микроволновки, она положила пару ложек на чистую тарелку, вилкой поддела поджарившуюся курицу и шлепнула рядом с картошкой.
Как только тарелка очутилась на столе, она дернулась и мелкими рывками поехала по столу.
— Это что за аттракцион? — удивленно спросила Татьяна Михайловна. — Она у тебя магнитная, что ли? Там снизу магнит, да?
— Нет, — вяло возразила Есия, покрываясь испариной.
Ну, пустая тарелка чудила — куда ни шло. Но чтоб с грузом, да еще при маменьке, отличающейся чрезвычайно трезвым взглядом на вещи, — это слишком.
— Она у тебя грязная, наверное. Жирное дно. — Татьяна Михайловна подняла тарелку вверх, тщательно осмотрела ее и проверила дно пальцем. — Хм, странно. Все нормально, — растерянно сказала она.
Тарелка как ни в чем не бывало поехала снова. Теперь и мать, и дочь смотрели на нее, не шевелясь. Андрюша тоже с интересом наблюдал за выходками посуды. Но в отличие от обеих родительниц, не предпринимающих реальных действий, резко вскинул руки и крикнул:
— Стоп!
И все прекратилось.
— Чертовщина какая-то, — обескураженно пробормотала Татьяна Михайловна. — Как вообще такое может быть?
— Мама, ну чего ты стояла?! — возмутился мальчик. — Смотри, еще чуть-чуть, и она упала бы!
Есия негнущимися пальцами переставила тарелку и перевела дух.
— Не могу с тобой не согласиться, мама, — наконец сказала она. — Но, может быть, это землетрясение? — Она неуверенно посмотрела на Татьяну Михайловну.
— В Москве? Тогда вдвойне чудеса. Я скорее поверю, что у вас в доме проводят какой-то эксперимент. Странные личности в подвал не спускались?
— Откуда я знаю? — пожала плечами Есия. — Андрюша, а тебя тарелка почему послушалась? Я же видела, ты не дотрагивался до нее.
— Она дрессированная, — засмеялся мальчик.
Татьяна Михайловна встала и, нервно поправив прическу, отправилась мыть руки.
— Чего у тебя квартира нараспашку? — сварливо крикнула она оттуда.
Есия промолчала.
— Ты слышала, что сказала? — повторила Татьяна Михайловна, возвращаясь. — Ты чего двери не закрываешь?
— Мама, последней заходила ты. Могла бы и сама закрыть.
— Не груби матери! Кстати, я еще днем тебе из «Ашана» овощей привезла, ты заметила? Нет. Потому что иначе ребенок бы у тебя сейчас не ел картошку без огурчика: он это любит. И помидорчик ему бы не мешало на тарелку порезать. Где спасибо?
— Спасибо, мама. Но почему ты не порезала огурец сама? Ты же знала, что он есть.
— А, так я еще и виновата? А то, что я ванную комнату выдраила до блеска, ты заметила? Нет! Ну, и чего удивительного, что у тебя тарелки сами собой по столу ездят?!
— Это домовой, наверное, — сообщил Андрюшка с набитым ртом.
— Прожуй, потом говори, — одернула его Татьяна Михайловна. — Я вообще чего пришла. В пятницу ничего не планируй, я пригласила свою старинную приятельницу с сыном, хочу тебя с ними познакомить.
— С ними или с сыном? — раздраженно усмехнулась Есия.
— Чего ты сразу ощетинилась? Что плохого, если я о тебе забочусь? Тебе замуж нужно выходить или нет?
— Я не хочу замуж! И знакомиться ни с кем не хочу!
Татьяна Михайловна демонстративно заткнула уши пальцами, затем схватила доевшего ужин и болтающего ногой Андрюшку за руку и ринулась к выходу.
— Ребенка я забираю: разберешься с собой, тогда за ним и приедешь.
— Я хочу с мамой! — заорал Андрюша, вырываясь из цепких пальцев бабушки.
— Ах, вот как. Значит, я уже не нужна. Ну что ж, живите, как хотите! — со слезами на глазах воскликнула Татьяна Михайловна и, не застегивая шубу, выскочила в коридор.
Несколько секунд Есия стояла с раскрытым ртом, пытаясь понять, какая муха укусила ее маменьку, потом пошла следом. Но ни в прихожей, ни в подъезде Татьяны Михайловны не оказалось. Недоуменно оглядевшись, Есия спустилась на один лестничный пролет вниз и выглянула в окно. Никого.
— Странно, — пожала плечами она. — И куда мама могла деться? Улетела?
Вернувшись в квартиру, она усадила сына за компьютер. Взяв на руки Вантуза, подошла с ним к окну.
— Нет, ты слышал? — глядя в янтарные кошачьи глаза, обиженно пробормотала она. — Наговорила кучу всего и испарилась. К соседке, что ли, зашла?! Но с каких таких пор маменька ходит по соседям, если со всеми в ссоре?
Татьяна Михайловна же действительно уже сидела у соседки с нижнего этажа и со смаком жаловалась на дочь. Раз уж появилась возможность высказаться, то можно и забыть о прошлых обидах на соседей.
