Екатерина Лесина - Счастливый доллар

– Осторожнее. Это очень дорогая мебель. Олег расстроится.

Ложь, конечно, но пока ей следует играть роль примерной жены, пусть даже собеседник в курсе, что на самом деле все совершенно иначе.

Варенька налила чаю, добавила сливок, подвинула собеседнику. Поинтересовалась:

– А ты у девки его был? Вдруг она что-то знает?

Крючок заглотил сразу.

– Какая девка?

– М… Маша? Маргоша? Марина? Что-то такое, на «М». Любовница его. Ой, Сереженька, неужели ты не знал? Мне казалось, что в подобных случаях жены в отстающих, а выходит, что ты…

– Рассказывай.

Приказ? Пускай, подобную вольность Варенька готова попустить. Она подалась чуть вперед: белые рукава легли на стол, обнажив запястья. Разрез стал чуть глубже, а рука человека-краба ближе.

– Рассказывать… да я мало что знаю. Просто…

…просто в какой-то момент Олежка изменился. Он вообще менялся легко, линяя жизнями, как змея шкурами. Одна слезет мешочком мертвой кожи, а под ней уже другая, свежая, блестящая и переливается новыми красками.

Сейчас линька началась с поздних возвращений. Врал про работу, переговоры, партнеров. Неумело и понимая, что Варенька видит его вранье и принимает только потому, что ей плевать. Она кивала, вздыхала, изображала примерную жену. И сама лгала в ответ.

Когда он исчез на ночь, Варенька не забеспокоилась.

И когда на другой день появился, не удосужившись придумать ложь, тоже осталась равнодушной.

Но вот когда он заговорил о разводе, испытала шок. Развестись? Он же знает, что это невозможно! Но Олег настаивал. Требовал. Угрожал. Олег предлагал варианты, вероятно, приемлемые, если бы Варенька ему верила. Но Варенька не верила, и остальные тоже.

А потом Олега убили.

– Теперь ты думаешь, что у меня имелся мотив, – Варенька озвучила мысль, которая явно читалась на лице Сергея. Он получил облегченную версию событий, но и этого хватило, чтобы подкормить его подозрительность.

К чести, не стал отрицать:

– Да. Думаю.

– Думай. Твое право. Но девку все-таки расспроси. Авось, что-нибудь и узнаешь.

Сергей, так и не притронувшись к чашке, поднялся. Одернул полы пиджака, поправил рукава и сухо спросил:

– Почему Олег Георгиевич тебя боялся?

– Меня?

Потому как знал: повязаны. В болезни и здравии, в богатстве и бедности, в любви и ненависти. Клятва, произнесенная не перед алтарем и Богом, но, несмотря на это, реальная.

Олег ее нарушил? Поплатился.

– Тебя. Он говорил, что ты змея. Что стоит немного расслабиться, и укусишь.

Надо же, какая образность. А мальчики, кажется, были куда дружнее, чем Вареньке представлялось.

– Если я змея, то он – черепаха. Знаешь эту историю? Нет? Дружили змея и черепаха. Однажды змее нужно было перебраться на другой берег моря. Черепаха говорит: «Заползай мне на панцирь, я переплыву на другой берег». Змея так и сделала. Плывут они долго. И вдруг змее стало страшно. Думает: «Вдруг черепаха сбросит меня с панциря, и я утону. Если сбросит, то я укушу черепаху, и она утонет вместе со мной». Черепаха тоже забеспокоилась: «Вдруг змея меня укусит, и я не смогу переплыть. Если попытается укусить, то я ее сброшу, и она утонет».

– И что ты хочешь этим сказать?

– А то, что у меня нет желания тонуть вместе с черепахой. Так что ищи в другом месте…

Мариночка открыла глаза и удивилась – почему потолок синий? И только потом сообразила, что это вовсе не потолок, а небо. Квадратный кусок в рамке стен. Гладкие, сложенные из сизого, как голубиная грудка, бетона, они поднимались высоко, запирая Мариночку в каком-то колодце.

Поначалу она даже не испугалась, настолько происходящее было нереально. Мариночка лежала, глядела на небо и думала про свадьбу. А если на американский лад сделать? Чтоб лужайка, белые шатры, украшенные живыми цветами…

В какой-то момент лежать стало слишком жестко, и Мариночка поднялась. С неудовольствием отметила, что брюки окончательно испорчены – порвались и в каких-то пятнах мерзостного вида, – а сумочка исчезла. И телефон с ней. И колечко с пальца…

Пожалуй, возмущение от пропажи кольца и привело ее в сознание. Растерянность. Злость. И наконец, страх.

Ее бросили умирать в колодце!

Кто?

Олегова жена! Ревнивая истеричная тварь, которая решила разрушить Мариночкину мечту, и хуже того – убить Мариночку.

Она прошлась вдоль стен, пытаясь найти хоть какое-то подобие двери или лаза. Ничего.

– Эй! Помогите!

Голос, отраженный стенами колодца, забултыхался, выбрался наверх и погас.

– Пожалуйста, помогите!

Она кричала. Она визжала. Она пыталась взобраться по стене, цепляясь за щербинки в бетоне, но свалилась и содрала ноготь. И расплакалась, не столько от боли, сколько от обиды: почему все так несправедливо?

В довершение всех бед небо затянуло тучами, и закапал мелкий дождик. Марина зарыдала.

Машину Агнешка поставила в соседнем дворе. Семену, который собрался было вылезти, велела сидеть. А когда он потянулся за пистолетом, окончательно разозлилась:

– Ты мне или веришь, или не веришь. Если не веришь, я ухожу. Стреляй!

И дверцей хлопнула от души.

На самом деле она не злилась, скорее нервничала. С Ядкой разговаривать сложно, а уж когда просишь у нее чего-нибудь, особенно если это специфическое «чего-нибудь», сложности возрастают в геометрической прогрессии.

– Привет, – сказала Агнешка. И Ядка, подскочив к двери, захлопнула, заперла на ключ и табличку перевернула, извещая возможных посетителей о перерыве.

Не произнеся ни слова, она потянула Агнешку за прилавок, оттуда, через неприметную дверцу, в коридор и, оказавшись в крохотном – два на два метра – закутке, толкнула к столу.

– Садись. И рассказывай.

И как она при ее полутора метрах роста умудряется смотреть на Агнешку сверху вниз? И при этом выглядит не смешной, а грозной?

– Так нечего рассказывать.

– Нечего, значит? Ты уезжаешь. Пропадаешь. Потом вдруг объявляешься с просьбой достать антибиотики.

– А ты достала?

Ядка от вопроса отмахнулась. Невысокая, полноватая, она любила яркие цвета и массивные украшения. Вот и сейчас из-под белого халата выглядывал подол ярко-красного платья, на шее золоченой змеей повисло ожерелье, а в ушах болтались серьги-бляхи.

– Ты посмотри на себя! У тебя голова грязная. И одежда. И…

– И что? Это преступление с грязной головой ходить, да?!

– Да! Да я просто знать хочу, во что ты влипла? Кто он? Бандит? Наркоторговец? Вор?

– Никто, – злость и раздражение вдруг исчезли. Конечно, Ядка просто беспокоится. Она всегда за всех беспокоилась, но сейчас и вправду особый случай. И если бы она знала… Агнешка даже вздрогнула, представив, что Ядка непостижимым образом узнает о том, что сестра ее сначала помогала прятать труп, а потом сама взламывала чужую квартиру.

Мрак.

– Ядвига, – Агнешка взяла сестру за руку. – Пожалуйста, просто отдай мне лекарства. Поверь, со мной все в полном порядке. И будет в порядке.

Она хмыкнула.

– И он не бандит и не наркоторговец. У человека неприятности. Временные. И я ему помогаю.

– А потом я буду помогать тебе, таская передачки в СИЗО, так? И адвоката нанимая. И…

Ядка упряма, и раньше Агнешка всегда отступала. Раньше, но не сейчас: Семену нужна помощь. И он верит, что Агнешка вернется.

Он же не стал стрелять в спину.

– Или ты мне помогаешь, или я найду другую аптеку. Деньги у меня есть, а значит, и купить куплю все, что захочу…

– Дура, – Ядка попыталась заправить косую челку за ухо.

– Сама такая.

– Я вообще могла бы в милицию заявить…

Но не заявила. И Агнешка подавила вздох облегчения.

– Я тебе доксициклин цефалозолином заменила. И ванкомицина еще, если уж совсем крайний случай. Шприцы, бинты тоже здесь.

– Спасибо.

Ядка отмахнулась, пробурчав:

– Иди отсюда, пока я не передумала.

Семен гадал: вернется или нет. По логике выходило, что не вернется. И что ему нужно не в машине сидеть, загадки разгадывая, а валить и подальше.

Какие у нее причины возвращаться? Никаких.

Какие у нее причины не заявлять? Никаких.

Какие у него причины ждать? Никаких. Но тем не менее он ждал, оплывая от жара. Тот рождался где-то внутри, расползаясь по венам-артериям, словно горячая вода по трубам отопления. От жара кружилась голова, и время спекалось сухой лепешкой.

Еще чуть-чуть, и он уйдет. Встанет и уйдет. Или переберется на водительское место и уедет. Чуть-чуть.

– Чуть-чуть-чуть, – соглашались часы, и секундная стрелка наворачивала бесконечный круг по арене циферблата. И до чего же жарко…

Но все-таки Агнешка появилась. Эту долговязую, резкую в движениях фигуру не спутаешь. Агнешка издали помахала рукой, подняла белый пакет, демонстрируя добычу.

Умница. А он сволочь, что пользуется ее добротой. Но какой выход? Никакого.

– Сейчас домой и перевяжем тебя, – холодная ладонь легла на лоб. – Уколем. Поспишь. А завтра будешь как новенький…