Марио Пьюзо - Первый дон
Это так?
Оба посла кивнули.
– Ну что ж, – продолжил Александр. – Мы всесторонне рассмотрели вопрос и много часов провели на коленях в молитве. И пришли к решению. Мы должны разделить Новый Свет вдоль вот этой линии.
Он указал на продольную линию, проведенную примерно в ста лигах западнее Азорских островов.
– Все нехристианские земли к востоку от этой линии, включая многочисленные острова, будут принадлежать Португальскому королевству. И, соответственно, жители тех земель будут говорить на португальском. Все земли к западу от этой линии будут принадлежать их королевским величествам Фердинанду и Изабелле.
Александр взглянул на послов.
– Мы уже подписали буллу, Inter Caetera, в которой изложено наше решение. Пландини, мой старший секретарь, даст вам по копии. Я думаю, это справедливое решение, благодаря которому удастся спасти множество душ вместо того, чтобы пожертвовать ими.
Когда они ушли, Александр повернулся к Чезаре.
– И что ты можешь сказать о моем решении?
– Я думаю, отец, что оно составлено в пользу испанцев, потому что они получили большие территории.
На лице Александра промелькнула волчья улыбка.
– Видишь ли, сын, заняться этой проблемой нас попросил король Фердинанд, да и сердцем мы все – испанцы. Мы должны также учитывать, что на текущий момент Испания – самая могущественная страна. Король Франции намерен двинуть свои войска через Альпы, следуя советам нашего врага кардинала делла Ровере, так что нам, возможно, понадобится помощь Испании. У португальцев, с другой стороны, прекрасные моряки, но армия – так себе.
Прежде чем сыновья ушли, Александр положил руку на плечо Хуану.
– Сын мой, благодаря найденному нами удачному решению твоя свадьба с Марией Энрикес передвинута на более близкий срок. Так что готовься. Не оскорбляй нашего друга короля Фердинанда, потому что понадобилось немало усилий, чтобы наладить с ним отношения. Мы каждый день благодарим Бога за то, что наша семья способствует распространению слова Божьего на новые земли, помогает спасти все больше и больше душ.
Не прошло и недели, как караван с богатствами отправился в Испанию, в Барселону, где проживала семья Энрикес.
* * *В Риме Папа с трудом держал на плечах бремя земного мира и небес, но он знал, как восстановить силы…
В тот вечер Александр надел спальный костюм из лучшего шелка, потому что его молодая любовница, Джулия Фарнезе, получила приглашение провести ночь в его постели. После того, как он принял ванну и слуга вымыл ему волосы душистым мылом, Папа с улыбкой думал о ее милом личике и взгляде, полном восхищения и, как он верил, искренней любви.
И хотя Александр где-то недоумевал, почему эта обаятельная, ослепительно красивая женщина с таким восторгом смотрит на мужчину, чьи лучшие годы уже остались позади, он не пытался найти ответ на эту загадку жизни, как, впрочем, и на многие другие, принимая все как есть.
Разумеется, ему хватало ума, чтобы понять, что власть и богатство влекут женщин, как пламя свечи – ночных мотыльков. То есть любовница Папы могла рассчитывать на рост благосостояния своей семьи и повышение собственного статуса. Но здесь присутствовало и другое, о чем говорило ему сердце. Когда он и Джулия занимались любовью, свершалось чудо. Ее невинность, стремление учиться новому и ублажать, проявляемое любопытство поражали и еще сильнее влекли к ней.
Александр знавал много прекрасных куртизанок, обладавших несравненно большим опытом, которые умели доставить удовольствие мужчине. Но то были навыки, мастерство. Джулия же в ненасытном стремлении к сексуальным удовольствиям напоминала шаловливого ребенка, и хотя он не мог сказать, что в их постели кипела страсть, Джулия дарила ему ни с чем не сравнимое наслаждение.
Наконец Джулию, в платье из пурпурного бархата, привели к нему в спальню. Золотые волосы падали на спину, шею украшала простенькая нитка жемчуга, которую он подарил ей, когда они впервые слились воедино.
Он сел на край кровати, а Джулия начала распускать шнуровку. Потом повернулась к нему спиной и попросила: «Мое дорогое святейшество, вас не затруднит поднять мне волосы?»
Александр встал к ней вплотную, полной грудью вдохнул лавандовый запах ее волос. Он держал их своими огромными руками, а она выскользнула из платья, которое упало на пол.
– Моя сладкая Джулия, я долгие часы ждал твоего прихода. Держать тебя в объятьях – такая же радость для меня, что и служить мессу… хотя, если я признаюсь в этом кому-нибудь, кроме тебя, это будет святотатство.
Джулия улыбнулась и легла рядом с ним на атласные простыни.
– Сегодня я получила письмо от Орсо. Он хочет на какое-то время вернуться в Рим.
Александр старался не выказать неудовольствия, уж очень прекрасной обещала быть ночь.
– Я бы и рад пойти навстречу его желаниям, но пока ему не следует покидать Бассанелло. Возможно, вскоре он мне понадобится. Я собираюсь назначить его командиром одной из моих военных частей.
Джулия знала, что Папа ревнует, потому что все его чувства отражались во взгляде. Чтобы отвлечь Александра от дурных мыслей, она наклонилась над ним, прижалась губами к его губам, крепко поцеловала. Губы у нее были сладкие и прохладные, как у юной и неопытной девушки, да и он всегда старался обходиться с ней очень осторожно, чтобы не испугать. Когда они занимались любовью, он оставлял свое удовольствие на потом, прежде всего заботясь о ней. Не позволял себе раствориться в собственной страсти, резонно опасаясь, что тогда он может причинить ей боль и о наслаждении придется забыть.
– Ты хотел бы, чтобы я легла на живот? – спросила она. – А потом ты – на меня?
– Боюсь, тебе будет больно, – ответил он. – Я бы предпочел лечь на спину, чтобы ты уселась сверху. Тогда ты будешь контролировать свою страсть и получишь максимум удовольствия.
Он часто задумывался о детской невинности Джулии, когда ее волосы падали на него, как волосы богинь из древних мифов и легенд, этих искусительниц, которые зачаровывали путешественников и держали при себе против их воли.
Всякий раз, когда он ложился на спину и смотрел на ее лицо, глаза, закрывшиеся от удовольствия, чувствовал под руками выгнутую спину, Александр верил, что испытываемое им плотское наслаждение – дар господа. Ибо кто, как не Он, мог позволить человеку ощущать такое блаженство на грешной земле?
Утром, перед тем как Джулия покинула его спальню, он подарил ей золотой филигранный крестик, купленный им у одного из лучших ювелиров Флоренции. Она сидела на кровати, обнаженная, и позволила ему надеть крестик себе на шею. И такая она была красивая, как лицом, так и телом, что Папа Александр увидел в этом еще одно доказательство существования Бога, ибо никто на земле не мог сотворить такое совершенство.
Глава 7
Врач Папы примчался в Ватикан со срочным известием: в Риме вспышка чумы. Папа Александр, сидевший на троне в Зале Веры, не на шутку встревожился. Быстро вызвал дочь в свои покои.
– Тебе пора ехать в Пезаро, искать убежища от болезни у своего мужа.
– Но, папа, – она упала на колени, обхватила его ноги, – как я могу покинуть тебя? Как я могу оставить моих братьев, мою дорогую Адриану, нашу Джулию? Как смогу жить вдали от города, который люблю.
В обычной ситуации дочери удалось бы выторговать у Александра еще немного времени, но страшная болезнь требовала ее немедленного отъезда.
– Я отправлю мадонну Адриану и милую Джулию с тобой в Пезаро, – ответил он. – И мы будем каждый день обмениваться письмами, чтобы ни один из нас не чувствовал себя одиноким, моя дорогая дочь.
Но Лукреция не хотела и слышать об отъезде. Ее обычно кроткие глаза засверкали.
– Я предпочту умереть от Черной смерти в Риме, чем жить с Джованни Сфорца в Пезаро. Он ужасный. Никогда не смотрит на меня, редко говорит, и только о себе, или заставляет делать то, чего я терпеть не могу.
Папа Александр обнял дочь, попытался утешить.
– Разве мы не говорили об этом раньше? О жертвах, которые должен принести каждый из нас ради благополучия нашей семьи и усиления власти Господа в этом мире?
Наша милая Джулия говорила мне о том, что ты восторгаешься святой Катериной. Стала бы она возражать, как ты, или подчинилась бы велению Господа? Разве твой отец – не Его голос на земле?
Лукреция отступила на шаг, посмотрела на Александра. Она продолжала дуться.
– Но Катерина Сиенская – святая, я – всего лишь девочка. От девочек нельзя ждать того, что делают святые.
Дочери Папы совсем не обязательно быть мученицей.
Папа Александр просиял. Редкий человек смог бы устоять перед яростными аргументами Лукреции, и его, конечно, радовало ее нежелание расстаться с ним.
Он взял ее хрупкую ручку в свои.
