Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

– Я сама этого захотела. Я устала жить с этим ничтожеством.

– Но, насколько я знаю, ваш муж... он работал в МИДе, был уважаемым человеком.

– Да, завхозом в посольстве. А иногда выполнял обязанности шофера посла. И так «подай-принеси-съезди-встреть». А в это время другие люди получали должности, награды, действительно ответственные командировки... Но даже там, в Риме, он не мог удержаться от своего чертова пьянства! Сколько я мучилась, к каким врачам только не обращалась. Его кодировали шесть раз, однажды он едва не умер, потому что сам из себя выдрал эту штуку. Сам, в туалете, вместе с мясом. Вот что для него значила эта проклятая водка, – Агнесса Леонидовна сжала кулаки. – Ненавижу! Как я его ненавижу, даже сейчас. Вот скажите, разве сегодня, когда его нашли мертвым, он... разве он не был пьян?

– А в чем-то бабу понять можно, конечно, – вздохнула Лиля Белоручка. – Пьян-то он был и сегодня, только... Нет, все равно она гадюка, от такой гадюки не хочешь, а запьешь. Прямо радости не скрывает – «теперь он меня освободил». Пусть эту гадюку на протокол следователь допрашивает. И так настроение ни к черту, а она его окончательно испортила.

Катя снова кивнула, но уже осторожно. Стиль работы капитана Белоручки вызывал у нее недоумение – скажем так, и даже сомнения. «Нет, – подумала Катя, – наши по таким делам совсем по-другому первоначальные розыскные мероприятия строят. Лильке словно не интересно это все – вдова, тот парень из театра, Мартов, бухгалтерша – она с ней даже не встретилась, перепоручила другим. Как будто их показания вообще сейчас ничего не значат для дела. А что тогда значит? Что она, эта московская оперша, считает для себя в этом деле главным? И что это вообще за дело такое – убийство на бульваре?»

С чем мы столкнулись на этот раз?

В ОВД Центрального округа, куда приехали прямо с Марксистской улицы, в этот ранний час еще даже не начинался развод. Однако дежурный сразу провел их в криминалистическую лабораторию, занимавшую пристройку во внутреннем дворе. Там уже ждал эксперт – дядька в годах, судя по всему, не дежуривший «сутки по городу», а тоже поднятый по вызову из дома.

– Доброе утро, дядя Кеша, – поздоровалась с экспертом Лиля Белоручка. – Одежду привезли?

– Привезли, материал весь отработан, собран.

– Ну и хорошо, тогда Васю доставайте, – Лиля обернулась к Кате: – Располагайся, отдохни, потом кофейку попьем, погрызем чего-нибудь. Я сейчас только кое-что проверю. – Она подошла к столу и включила стоявший на столе компьютер.

А эксперт тем временем откуда-то из глубин кримлаборатории притащил... манекен.

– Вот, кому Вася, а кому и Василь Фомич, – сказал он. – Помощник наш безотказный.

Лицо у манекена было добрым, он гнулся и вообще слыл существом податливым. Лиля Белоручка с помощью эксперта начала одевать манекен в одежду, снятую с убитого Колобердяева, – брюки, рубашку, носки. И вот странное дело – манекен словно ожил, и даже выражение его резиновой физиономии изменилось. Катя никогда не видела потерпевшего живым, более того, она сейчас даже и не помнила точно, как он выглядел там, на аллее, мертвым. В памяти всплывали лишь детали... жуткие раны, кровь... А сейчас... сейчас она видела перед собой его – потерпевшего, особенно когда на манекен надели седой коротко стриженный парик.

Лиля Белоручка открыла файл с какой-то программой – на мониторе появилось трехмерное изображение человеческой фигуры.

– Сейчас посмотрим, что у него со следами удушения. – Она ввела какие-то данные. – Ну вот так примерно, но близко к реальности.

– Погрешность, конечно, нежелательна, – заметил эксперт.

– Но это предварительные данные, то, что я сама видела во время осмотра, я для себя понять кое-что хочу. Так, дядя Кеша, рост потерпевшего у нас метр семьдесят восемь...

Манекен «удлинили», сделав нужный для эксперимента рост. Лиля Белоручка начала «колдовать» с рубашкой, надетой на торс.

– Сверху двух пуговиц не хватает, видимо, оторваны во время борьбы с убийцей. Одну пуговицу нашли под телом, вторая пропала. Вот здесь на воротнике следы, эксперт обрабатывал, смотрел... Тут был захват, когда его душили, – низенькая Лиля Белоручка смотрела на манекен. – На шее кровоподтеки... Так, здесь как раз все совпадает, все точно. Пятна на рубашке – вот тут, справа, в области грудины, – судя по всему, убийца наступил на него, когда уродовал ему лицо, нажал коленом, и в этом месте на коже зафиксирован кровоподтек. Здесь тоже все совпадает. Ну-ка, давайте теперь его уложим в то положение, в каком он был там, на аллее.

Манекен уложили на пол, на маты. Катя наблюдала за всеми этими трюками. Да, сейчас вот так с манекеном мало кто из оперативников работает, а Лилька только на компьютер не полагается слепо, и правильно делает, программа программой, а «вживую» все же нагляднее. Что ее беспокоит? Что она хочет таким способом установить? Какого роста был убийца? Но это же...

– А что, точно не нож использовали, когда наносили раны на лице? – спросил эксперт.

– Явно не лезвие... но не когтями же он... Я не знаю, дядя Кеша, когда там про эти раны речь зашла, то сразу как-то... Много вопросов появилось. Судя по всему, когда на потерпевшего напали и схватили за горло, он стоял лицом к убийце. Ну-ка попробуйте вы – как это могло быть?

Эксперт снова поднял манекен, встал напротив и вдруг неожиданно вскинул руки и вцепился в резиновую шею. Вроде бы смешно и нелепо – этот неуклюжий жест, но Кате отчего-то стало не по себе. Вот так... это все и было там, на темной аллее при вспышках молний? Выпученные глаза Колобердяева, распяленный в крике рот...

– Нет, не так, следы на шее и воротнике рубашки не совпадают, – сказал Лиля, – ну-ка еще раз, с этой стороны.

Эксперт много раз заходил справа и слева, становился лицом к бедному «Васе» и хватал его за горло – так, вот так, еще раз вот так...

– В любом случае убийца напал совершенно неожиданно для потерпевшего, я бы сказал – молниеносно, и это не прыжок и не захват сзади – а только в таком примерно положении. А потом он его повалил и... вот так пальцы были на горле во время агонии... – Эксперт вытер вспотевший лоб. – М-да... здоровый ублюдок. Фактически голыми руками с мужиком справился. Потерпевший и пикнуть не успел, не то что на помощь позвать.

– Подождем результатов экспертиз, – сказала капитан Белоручка, – но, думаю, выводы наши с вами, дядя Кеша, они подтвердят. Ищем фигуранта плотного, ловкого, рост не менее ста восьмидесяти, спортивного, возраст примерно от двадцати двух до сорока, возможно, владеет навыками восточных единоборств, а чуть позже будут дополнительные характеристики, когда с запиской основательно разберемся. – Лиля Белоручка пристально вглядывалась в манекен, словно он уже являлся фигурантом, а не потерпевшим. – Ну-ка давайте ему рост увеличим.

Посреди кримлаборатории возникла высокая фигура, эксперт набросил на нее темный чехол, прикрыв одежду потерпевшего.

Катя тоже смотрела на манекен. Записка... Что же там написано?

Он оставил ее – этот призрак темных аллей?

Чехол, словно надвинутый капюшон, закрыл лицо манекена...

В коридоре ОВД послышались голоса и шаги – рабочий день вступал в свои права, в дежурной части начинался развод.

ГЛАВА 12

УТРЕННИЙ ВИЗИТ К ВРАЧУ

– Марина Петровна, по записи первый больной на девять тридцать.

– Хорошо, спасибо.

– Вы не дослушали, там еще один пациент к вам, без записи. Я пыталась ему объяснить, что так нельзя, но он сказал, что вы его примете. Настойчивый такой. Он ждет вас у кабинета наверху.

Марина Тумак – врач-уролог медико-диагностического центра широкого профиля «Асклепий», занимавшего два этажа клинического корпуса на Пироговке, – не могла себе позволить опаздывать на работу. Медицинский центр работал на коммерческой основе, и дисциплина здесь для врачебного персонала ставилась во главу угла. Врачи за места в «Асклепии» держались: хорошая зарплата – это во-первых, во-вторых, репутация. Центр поддерживал тесные связи с ведущими лечебными учреждениями столицы, и клиентура тут была весьма солидной.

Часы показывали без десяти девять, но все равно Марина Тумак – длинноногая, энергичная крашеная брюнетка – пронеслась через турникет, мимо регистратуры, как вихрь, как торнадо. В кожаных брюках в обтяжку, в шелковой майке, открывавшей загорелые худые руки, с массивной бижутерией, с густыми волосами, собранными в «хвост», на высоченных шпильках, она не походила на доктора, скорее уж на подругу дельца средней руки или байкера с Болотной набережной. Но в своем кабинете перед началом рабочего дня она преображалась до неузнаваемости – убирала волосы под шапочку, переодевалась в зеленую медицинскую робу, в тапочки.

Пациентами доктора Тумак в основном являлись солидные мужчины средних лет – чиновники, депутаты, страдавшие мочекаменной болезнью, пиелонефритом, простатитом и тому подобными недугами. И травмировать их и без того хрупкую нервную систему во время приема слишком большим декольте или чересчур высокими шпильками доктор Тумак, дававшая когда-то клятву Гиппократа, считала себя не вправе.