Екатерина Барсова - Проклятие Титаника
«Прованс» уже собрал 51 лайк, учитывая раннее время, к вечеру можно ожидать увеличение рейтинга.
На счастье, Леночка была в сети, Ульяна быстро настрочила ей сообщение, кратко изложив просьбу – найти итальянского журналиста, из тех, кто писал о катастрофе лайнера «Астория». Но прежде она добросовестно поставила лайк под «Гурфиком и завтраком в стиле Прованс».
«Значит, Димочка не с тобой, – накатала ей в ответ Леночка. – Жаль, а то я передала бы ему привет».
«Я передам, – пообещала Ульяна, – непременно, но сейчас он находится в местах, труднодоступных для Интернета, поэтому я передаю тебе его просьбу».
Объяснять что-либо Леночке было себе дороже. И уж точно – дольше. А времени у Ульяны не было.
«Хорошо, скоро свяжусь», – пришло в ответ.
Связалась с Ульяной мадам Бегунова-Бодуэн через пятнадцать минут.
Она дала ссылку на контакт в «Фейсбуке». А ниже приписала: «Это контакт Андреа Тоньяцци. Он – журналист. Писал об «Астории». Помешан на мотоциклах. Приглашал меня в Рим, но я замужем, как ты знаешь, Патрик не одобрил бы такого вероломства с моей стороны. Он у меня честный и тихий». После «честного и тихого» был поставлен смайлик.
Ульяна накатала сообщение Андреа с просьбой о встрече и стала ждать его реакции. Андреа ответил через полчаса. Да, сегодня вечером он свободен и может уделить ей время. Они договорились встретиться на ступеньках Испанской лестницы.
После этого Ульяна с чистой совестью завалилась спать. Время до вечера было.
Испанская лестница утопала в цветах. Своими изгибами и формой она напоминала песочные часы. Ступеньки шли по бокам, они взлетали вверх и упирались в ярко-розовые ряды цветов. Люди текли вверх и вниз по лестнице разноцветным потоком; те, кто устал, сидели на ступеньках, как воробышки.
Звучали речи на многих языках: сухой отрывистый английский, гортанный немецкий, стрекочущий японский, тягучий русский. И то там, то здесь, перекрывая все, соловьиной трелью разливалась мелодичная итальянская речь. Лучи заката окрашивали лестницу в золотисто-розовые тона, воздух был теплым, нежным, словно бархатистым.
Андреа Ульяна увидела сразу.
«Нижние ступеньки Испанской лестницы, там я буду вас ждать», – написал он в сообщении.
Андреа был вызывающе, неприлично красив, как фотомодель, как античный бог, и Ульяна сразу пожалела, что оделась слишком просто. Она вспомнила, что голубое платье в мелкий цветочек – куплено два года назад, туфли тоже могли быть поновее, а макияж поярче, хотя она не любила краситься и считала это обременительной необходимостью.
Андреа внутренне потешался над ее смущением, но внешне держался вполне прилично. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел, как она приближается к нему. На нем были темно-синие джинсы и белая рубашка с короткими рукавами, открывающими загорелые руки.
Ульяна почувствовала, что краснеет, хотя это состояние испытывала очень давно, кажется, в десятом классе, когда незаслуженно получила двойку по геометрии и учительница Маргарита Львовна распекала ее при всех учениках.
«Павлова, ты же можешь, я знаю, ведь я собиралась послать тебя на городскую олимпиаду, а ты подвела меня…»
«Подвела» звенело в воздухе, и от этого мучительный стыд заливал щеки.
Сейчас стыд был другого порядка, но все равно прилив крови к щекам ей категорически не нравился, и она напустила на себя строгий вид.
– Ульяна, – кивнула она, приблизившись к фотомодели на опасное расстояние. Бог мог растаять в воздухе, воспарить, исчезнуть, кто знает, что могло прийти в голову богу. У него была медовая кожа, темные волосы, зачесанные назад, ярко-синие глаза с золотистыми искорками, неприлично накачанная фигура атлета, – таких они с Дмитрием видели в музеях, и белозубая улыбка.
– Ульяна? – Голос был низкий, мужественный. – Добрый вечер, – сказал он по-русски. – Как дела? Приятно знакомиться.
– Вы знаете русский язык? – удивилась Ульяна.
Ей показалось, что итальянец смутился.
– Чьють-чьють. Мало. У меня есть русские корни.
И он широко улыбнулся.
«Черт, черт, черт! Не хватало мне только растаять как мороженое от этого итальянца», – сердито подумала Ульяна.
– Мне вас рекомендовала Елена Бегунова-Бодуэн.
На лице Андреа отразился мучительный мыслительный процесс, впрочем, складка, образовавшаяся на лбу, быстро разгладилась, и он улыбнулся.
– Не помню, если честно – я вас перепутал с одной девушкой. Но ладно… О чем вы хотите поговорить?
– Может быть, пройдем в кафе. На ходу беседовать неудобно. Вопрос непростой…
Сейчас она была признательна своему начальнику, который отправил ее на курсы английского, и теперь благодаря этому она может свободно разговаривать с итальянцем.
– Я знаю одно очень хорошее кафе неподалеку. Можем пройти туда.
– О’ кей, – согласно кивнула Ульяна.
Испанская лестница была залита теплым закатным солнцем, что еще больше золотило бога, затесавшегося на грешную землю. Ульяна шла за Андреа, изо всех сил стараясь не смотреть на рубашку, обтягивавшую его спину.
Словно почувствовав ее взгляд, Андреа остановился и посмотрел на Ульяну:
– Вы первый раз в Риме?
– Да.
– И как вам здесь?..
– Замечательный город. Жаль, что все не осмотришь за короткий срок.
– Это верно! Чтобы узнать Рим ближе – в нем нужно пожить какое-то время.
Несколько раз Андреа останавливался и осматривался, как будто кого-то искал глазами. Потом снова шел вперед, с улыбкой оглядываясь на Ульяну. Это была вежливо-формальная улыбка, но Ульяна чувствовала себя не в своей тарелке. Она ощущала, что краснеет, волнуется, дыхание у нее учащается – и от этого она казалась себе девчонкой, а не молодой самостоятельной женщиной.
Кафе неподалеку представляло собой столики на улице с плетеными стульями.
– Я собираюсь поужинать и закажу спагетти. А вы? – спросил Андреа.
– Не знаю.
Ульяна уставилась в принесенное меню. Буквы прыгали и расплывались перед глазами: названия были незнакомы, горло от волнения сжало спазмом, вряд ли она в таком состоянии смогла бы проглотить кусок.
– Я буду кофе, – решительно сказала она, захлопывая меню. – И все.
Андреа заказал спагетти.
– Ну, что у вас? Рассказывайте, какое у вас дело.
Ульяна положила локти на стол и попыталась придать лицу серьезное выражение.
– Вы писали о катастрофе «Астории»?
– Писал.
– Меня интересует один пассажир с этого лайнера. Русский бизнесмен Евгений Егошин.
Андреа внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь определить: лжет она или нет.
– Он ваш родственник? Друг?
«Самая лучшая правда – это полуложь, клиента не надо принимать за придурка и морочить ему голову, – учил ее начальник, – нужно говорить почти правду, потому что проколоться очень легко, если вы только не асы шпионажа, в чем я сильно сомневаюсь. А вот восстановить утраченное доверие клиента очень трудно, если вообще возможно».
– Нет. Он имеет отношение к моему пропавшему другу. Журналисту, как и вы. Он занимался расследованием исчезновения Евгения Егошина и пропал сам.
Ульяна чувствовала, что у нее выходит не очень складно, и сердилась на себя.
– То есть ваш друг пропал? И когда же? Где?
– Здесь, в Риме. Вчера.
Брови Андреа взлетели вверх.
«Похоже, он мне не верит», – обреченно подумала Ульяна.
– Не могли бы вы еще раз все повторить.
Принесли спагетти: в середине тарелки лежали под хрустящей корочкой растопленный сыр и масло. Запах стоял изумительный, Ульяна сглотнула. Она старалась изо всех сил не смотреть на Андреа, на то, как он ловко наматывает на вилку тонкие спагетти, и как они исчезают у него во рту… Его руки – крепкая кисть, пальцы тонкие, длинные – напоминали руки пианиста или хирурга.
«Я пялюсь на его руки, – подумала Ульяна, – потому что боюсь посмотреть в глаза… Боюсь утонуть в них. Что со мной вообще происходит?»
Ульяна монотонным голосом рассказала о Егошине, потом о Дмитрии. После краткой паузы добавила, что не знает, как быть дальше и где искать своего пропавшего друга.
– В полицию не обращались? – спросил он.
Ульяна с силой замотала головой:
– Нет. Дмитрий бы этого не одобрил. А потом я не знаю, что точно случилось с ним. Вдруг… – Она не закончила. – Поэтому я хочу попросить вас о помощи…
Принесли кофе. Он был таким крепким, что Ульяна чуть не поперхнулась, сделав первый глоток.
– Чем я могу помочь конкретно? – наконец услышала она от бога.
– Мне бы хотелось достать точные списки пассажиров и попробовать узнать, что случилось с Егошиным. Если он спасся, то почему не выходит на связь с семьей?
Андреа подался вперед.
– Сложновато будет, вы не находите?
– Вы же сами предложили помощь, – вспыхнула Ульяна.
– Предложил, да, – протянул Андреа. Он смотрел на нее, словно взвешивая, решая про себя: стоит ли помогать этой сумасшедшей девице, свалившейся ему на голову…
