Люси Кларк - Виновато море
Однако стали выясняться новые подробности. В разворот двойной страницы Миа сунула кусочек разлинованной бумаги, предположительно с его адресом. Вокруг пестрело многообразие слов, фактов, размышлений. Кейти обратила внимание на то, что два вопроса были обведены черной ручкой: «Кто такой Мик?» и «Кто я такая?» Вопросы запали ей в душу, и нахлынули воспоминания.
Как-то месяца за два до отъезда Миа разбудила Кейти в три часа ночи.
– Ключи потеряла, – промычала она, прижимая палец к губам. Она стояла с размазанной под глазами тушью, держа в руке свои обтрепанные туфли.
– Боже, Миа… – Кейти с горестным вздохом помогла сестре пройти в дверь. – Зачем же ты с собой такое делаешь?
– Потому что… – пробормотала та и, шатаясь, направилась мимо нее в гостиную, – …я – выродок.
Кейти ненадолго оставила ее и ушла на кухню. Там, взявшись за холодные края раковины, закрыла глаза. Подобные ночные загулы происходили по несколько раз в неделю, о чем свидетельствовали хлопающая среди ночи входная дверь, ее перерытая аптечка и постоянно исчезающие таблетки от головной боли, а также остатки ночного пиршества на кухонном столе. Пьянство с последующим пребыванием в мрачном настроении являлось реакцией на потерю матери, и Кейти никогда не высказывала упреков по поводу своего прерванного сна или утреннего бардака, который ей приходилось разгребать.
Выступая в роли старшей сестры, она относилась к подобным жертвам как к чему-то само собой разумеющемуся. Когда Миа было шесть и она вдруг отказалась исполнять свою роль в школьной рождественской постановке, именно Кейти, сжимая влажную от волнения ручонку сестры, вышла с ней на сцену, чтобы произнести за нее положенные слова. Когда в семнадцать Миа вдруг переполошилась, решив, что беременна, Кейти, бросив университет, тут же рванула домой и пропустила свой летний студенческий бал. Когда Миа, потратив свой студенческий кредит на поездку в Мексику, не смогла расплатиться за жилье, именно Кейти дала ей денег, даже не упомянув о том, что сама испытывала финансовые трудности. Их разницу в характерах и поведении можно было рассматривать на примере качелей: Миа неизменно предпочитала лихие безумные взлеты, а Кейти оставалась внизу. Она безумно любила свою сестру, однако в последнее время стала отмечать, что уже перестает ее воспринимать.
Внезапно в гостиной громыхнула музыка, и Кейти тут же подумала о соседях снизу – серьезной паре с маленьким ребенком.
– Миа… – воскликнула она, решительно направляясь в комнату, и вдруг остановилась.
Миа с распущенными, разметавшимися по спине волосами танцевала между журнальным столиком и диваном. Закрыв глаза, она двигалась в такт музыке – это была композиция в стиле соул с одного из старых альбомов из маминой коллекции. Миа перебирала пальцами в воздухе, словно нащупывая последовательность звучавших нот. Потом она энергично развернулась, взметнув подол платья, открыла глаза и, увидев Кейти, с улыбкой протянула ей руку.
На какое-то мгновение Кейти увидела перед собой восьмилетнюю Миа – всю промокшую, в грязи, танцующую в саду под проливным дождем, и вдруг почувствовала, что ее тянет туда – к музыке и к сестре. Она ощутила, как под шелковистой тканью ночной сорочки расслабляются ее плечи, а бедра начинают ритмичное движение, и улыбнулась, когда Миа решила закружить ее под поднятой рукой.
Они весело смеялись, глядя друг на друга, делая нелепые, вызывающие движения. Миа вскочила на диван, точно на сцену, – ее босые ноги утопали в обитых кожей подушках, руки с вытянутыми пальцами взмыли вверх. Вспомнив движение, которое они в детстве разучивали в спальне перед зеркалом, Кейти с серьезным видом воспроизвела его с такой точностью, словно ей вновь было десять лет. Они дружно, со смехом повалились на диван. Миа заключила Кейти в объятия, и Кейти не противилась этому искреннему порывистому проявлению любви, оказавшемуся возможным благодаря действию алкоголя.
Композиция закончилась, и в комнате воцарилась тишина. Они все еще оставались в объятиях друг друга, а их сердца продолжали колотиться после энергичного всплеска эмоций.
– Ты так похожа на маму, – произнесла в темноте Миа.
– Правда? – тихо отозвалась Кейти, боясь нарушить ощущение близости, снизошедшее на них, точно солнечный свет.
– Вас можно было бы принять за сестер.
Последовала долгая пауза, и вдруг Миа спросила:
– Ты никогда не задумывалась, почему Мик нас бросил?
Кейти от неожиданности подскочила.
– Бросил, потому что он – эгоист.
– А может, не только поэтому?
– Не только, – с готовностью продолжила она. – Еще потому, что он – негодяй.
В окне замелькали синие мигающие огни проезжавшей полицейской машины.
– И вообще – почему это мы вдруг о нем говорим? Он никогда ни о ком не заботился, кроме себя.
– Откуда нам знать?
– Он нас бросил – вот откуда. – Кейти встала.
Усевшись боком, Миа поджала под себя ноги, и Кейти обратила внимание на ее грязные подошвы.
– Сполосни, прежде чем ложиться.
Уже выходя из комнаты, она услышала:
– А что, если и я такая же?
Кейти чуть задержалась, пытаясь понять, правильно ли она все расслышала, но поскольку Миа замолчала, направилась к себе в спальню.
Тогда она восприняла ее слова как пьяную болтовню, даже не задумавшись о том, что Миа могла высказывать свои опасения. Сейчас же, стремясь понять, о чем свидетельствовала запись о Мике, Кейти торопливо перелистнула страницу.
На фоне чистого листа болтался корешок посадочного талона от рейса на Мауи. Миа и Финн отправились туда на следующий день после сделанной в дневнике записи.
– Слушаю вас. – Ей улыбалась дама с желтым, как лютик, шарфиком поверх блузки – Кейти уже стояла перед стойкой продажи билетов.
– Я бы хотела забронировать билет.
– Пожалуйста. Куда вы летите?
Взглянув на дневник, Кейти на мгновение задумалась, могло ли решение Миа встретиться с Миком быть как-то связано со случившимся на Бали. А ведь если она сейчас полетит домой, ей останется довольствоваться лишь официальной версией смерти Миа. Так и не узнав правды.
Она осторожно закрыла дневник.
– Я бы хотела билет до Мауи.
Кейти сошла с самолета и окунулась в ласковый влажный воздух Мауи на рассвете. Туроператоры вручали своим гостям гирлянды свежего гибискуса, а Кейти, незаметно прошмыгнув сквозь благоухающую розовым ароматом толпу, села в такси.
Опустив стекло, она тут же почувствовала в воздухе расслабляющее тепло, удаляющее напряжение из шеи и плеч. Ее подвезли к находившейся на северном побережье острова гостинице «Пайнэпл». Владелец с тремя серебряными колечками в нижней губе сообщил ей:
– Номер четыре свободен. Идите прямо по коридору, затем – вверх по лестнице и направо. Ванная комната – напротив. Приятного отдыха. Махало[10].
В свою очередь поблагодарив, Кейти проследовала по ярко раскрашенному коридору. На стенах висели дешевенькие рамки с фотографиями громадных волн и скользящих по ним виндсерферов, и под каждой из них белыми буквами значилось: МАУИ. Она подумала, насколько сюрреалистично было вдруг оказаться здесь – на острове, о котором ей почти ничего неизвестно, тогда как в результате казавшегося более вероятным всего несколько часов назад альтернативного решения она могла бы в данный момент приземляться в холодном Лондоне.
Кейти впервые остановилась в гостинице типа общежития и была приятно удивлена чистому и просторному номеру. В нем оказались две двухъярусные кровати с ярко-зелеными простынями и желтыми подушками. Она поставила рюкзак у ближайшей кровати, выбрав по привычке нижнее место.
Когда Кейти было девять, а Миа – шесть, они попросили себе на Рождество канареечно-желтую двухъярусную кровать. Им необязательно было спать в одной спальне – в доме имелись еще две свободные комнаты, однако Кейти не нравилось засыпать в одиночестве, а Миа хотелось какую-нибудь деревянную конструкцию, на которую она могла бы забираться. Споров по поводу того, кто где спит, не возникало: Кейти нравилось нижнее место, потому что так она могла повесить вокруг себя простыню, подоткнув ее края под верхний матрас, и устроить себе полог, как у принцессы, а Миа была в восторге от верхней койки, представляя, что находится на верхней палубе корабля. Она налепила на потолок звезды, чтобы он напоминал небо, и в качестве моря притащила из ванной синий коврик. Она приглашала к себе наверх Кейти, никогда не любившую шаткую деревянную лесенку, и они сидели, свесив ноги, рассказывая друг дружке, что видят в воде.
Кейти включила вынутый из рюкзака мобильник. Он тут же сообщил о трех сообщениях от Эда. Она уселась на кровати, чуть вытянув вперед шею, и позвонила ему.
– Кейти! Ты где? Я же волнуюсь.
