Преследование праведного грешника - Джордж Элизабет
— О господи, — сказала она. — Я же совершенно забыла, что хотела рассказать тебе. О твоем отце. Джули, случилось нечто замечательное.
Джулиан смазал маслом последний набухший сосок Касси и отпустил собаку к щенкам, а его кузина продолжила рассказ об акции, проведенной сегодня на кухне Джереми.
— Представляешь, Джулиан, так он поступил с каждой бутылкой. Он собрал по дому все бутылки, все до единой, И при этом заливался слезами.
— Он говорил мне, что хочет завязать, — сказал Джулиан и добавил, вовсе не потому, что хотел очистить совесть или быть до конца честным: — Но он уже говорил это раньше.
— Значит, ты не веришь ему? Но он… Правда, Джули, тебе бы стоило посмотреть на него. Его будто охватило вдруг безысходное отчаяние. И в общем, честно говоря, он все время поминал тебя.
— Меня?
Джулиан поставил на место пузырек с анисовым маслом.
— Да, он говорил, что загубил твою жизнь, что из-за него покинули дом младшие дети…
Вполне справедливое замечание, подумал Джулиан.
— …и что он наконец пришел к пониманию того, что если он не исправится, то потеряет и тебя тоже. Разумеется, я сказала, что ты не бросишь его. Ведь все понимают, как сильно ты предан ему. Но главное в том, что ему хочется измениться. Он готов к изменениям. И я искала тебя, потому что… Ну, мне хотелось рассказать тебе. Разве ты не рад? Он доставал бутылку за бутылкой. Выливал джин в раковину и разбивал бутылки.
Джулиан понимал, что действия его отца можно было истолковать по-разному. Вполне вероятно, что он действительно хотел избавиться от пристрастия к спиртному, но, как любой алкоголик, он мог всего лишь играть на публику. Весь вопрос в том, почему ему именно сегодня захотелось устроить такое представление.
С другой стороны, размышлял Джулиан, что, если на этот раз его отец говорил совершенно серьезно? Что, если лечение в клинике и последующие профилактические процедуры действительно помогут ему бросить пить? Мог ли он — единственный ребенок Джереми, который еще пытался как-то изменить ситуацию, — лишить его этой возможности? Тем более что для предоставления этой возможности ему остается сделать самую малость.
— Я закончил здесь. Можно идти в дом, — сказал Джулиан, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями.
Они покинули псарню и пошли по заросшей сорняками дорожке.
— Папа и раньше не раз говорил о намерении отказаться от выпивки, — сказал Джулиан. — Более того, он даже отказывался от нее. Хотя его хватало всего на пару недель. Правда… однажды он выдержал три с половиной месяца. Но, очевидно, сейчас он пришел к убеждению…
— Что сможет справиться, — закончила Саманта эту мысль и взяла его под руку. Слегка сжав ее пальцами, она сказала: — Джули, жаль, что ты не видел его. А если бы видел, то понял бы, что его планы на сей раз увенчаются успехом, если мы поможем ему. Ведь раньше ему не было никакого смысла выливать джин, верно? — Она пристально взглянула на своего спутника, как бы проверяя, не обидела ли его, напомнив, какими методами он сам в былые годы пытался отучить отца от пьянства. — И конечно, нам не под силу запретить ему покупать спиртное в магазинах.
— Не говоря уже о том, что он может зайти в паб или ресторан любой гостиницы отсюда и до Манчестера.
— Верно. И если есть способ… Джулиан, конечно, нам нужно вместе все это обсудить и найти какое-то решение.
Джулиан понял, что кузина только что предоставила ему прекрасную возможность поговорить с ней о деньгах на лечение. Но слова, согласовывающиеся с этой возможностью, казались громоздкими и противными, они застревали у него в горле, точно кусок жесткого жилистого мяса. Какое он имел право просить у нее денег? Причем больших денег! Как он смел сказать: «Не могла бы ты дать нам десять тысяч фунтов, Сэм? Не одолжить, Сэм, — поскольку шансы на то, что я смогу быстро вернуть их, не больше, чем вероятность выпадения снега в Сахаре, — а практически подарить нам эту сумму. Большую часть этой суммы. И поскорее, пока Джереми не передумал. Пожалуйста, вложи свои деньги в одного ноющего пьянчугу, который ни разу в жизни не выполнил того, что обещал».
Джулиан не мог сказать этого. Несмотря на данное отцу обещание, оказавшись лицом к лицу с кузиной, он не мог заставить себя заговорить об этом.
Дойдя до конца дорожки, они пересекли старую подъездную дорогу и повернули в сторону дома, как вдруг из-за угла здания появился серебристый «бентли» в компании с патрульной машиной. Первыми из машины вышли двое одетых в форму полицейских, они настороженно оглянулись вокруг, словно боялись спрятавшихся в кустах воинов. Из «бентли» вышел высокий белокурый детектив, который уже приезжал в Бротон-мэнор с инспектором Ханкеном.
Кузина по-прежнему держала Джулиана под руку. Но он сразу почувствовал, какой она вдруг стала напряженной.
— Убедитесь, что в доме все в порядке, — велел инспектор Линли своим спутникам, которых он представил как полицейских констеблей Эммеса и Бенсона. — А потом осмотрите угодья и дворовые постройки. Вероятно, лучше всего начать с садов. А потом обыщите все вокруг псарни и переходите к лесным массивам.
Эммес и Бенсон скрылись за воротами внутреннего двора. Джулиан изумленно наблюдал за происходящим. Саманта опомнилась первой.
— Погодите-ка, что вы делаете? — сердито воскликнула она. — Какого черта вы здесь распоряжаетесь, инспектор? У вас что, есть ордер на обыск? Какое право вы имеете вторгаться в частное владение и…
— Мне нужно, чтобы вы вошли в дом, — сообщил ей Линли. — Немедленно и быстро.
— Что? — недоверчиво спросила Саманта. — Если вы думаете, что мы только и ждали того, когда вы прикажете нам нечто подобное, то вам лучше подумать еще раз. К Джулиану вернулся дар речи.
— Что происходит?
— Ты же видишь, что происходит, — сказала Саманта. — Этот болван решил обыскать Бротон-мэнор. У него, черт возьми, нет ни малейшего повода рыскать по нашему дому, помимо того факта, что вы с Николь имели близкие отношения. Видимо, они считают это своего рода преступлением. Я хочу взглянуть на ваш ордер, инспектор.
Линли подошел и положил руку ей на плечо.
— Уберите от меня руки, — бросила она, пытаясь вывернуться.
Он сказал:
— Мистеру Бриттону грозит опасность. Я хочу, чтобы он скрылся в доме.
Саманта удивленно ахнула:
— Джулиан в опасности?
Джулиан побледнел.
Какая опасность? Да в чем, собственно, дело? Линли с казал, что он все объяснит, как только констебли убедятся, что в доме все в порядке. Между тем они втроем направились в длинную галерею, из которой, как заявил Линли, осмотрев ее, хорошо просматриваются подступы к дому.
— Какие подступы? — спросил Джулиан. — И зачем их просматривать?
Тогда Линли объяснил. Его сведения были скудными и простыми, но Джулиан вдруг осознал, что совершенно не воспринимает их. Полиция считает, что Энди Мейден взял дело в свои руки, сообщил им Линли, а ситуация обычно резко обостряется, когда жертвой жестокого преступления становится член семьи полицейского офицера.
— Не понимаю, — сказал Джулиан. — С чего бы Энди приходить сюда… сюда, в Бротон-мэнор… — Он попытался осмыслить слова инспектора. — Вы полагаете, что Энди Мейден хочет отомстить мне?
— Мы пока не знаем точно, кому именно он хочет отомстить, — ответил Линли. — Инспектор Ханкен обеспечивает безопасность другого джентльмена.
— Другого?…
— О боже. — Саманта, стоявшая рядом с Джулианом, немедленно оттащила его подальше от ромбовидных окон галереи. — Джулиан, давай присядем. Вон там, у камина. Это место не просматривается из окон, и, даже если кто-то войдет в зал, мы будем довольно далеко от двери… Джули… Джулиан. Ну пожалуйста.
Джулиан, пребывая в странном оцепенении, позволил ей увести себя.
— Но что вы имели в виду? — спросил он Линли. — Неужели Энди думает, что я… Энди?!
Глупо, по-детски ему вдруг захотелось плакать. Внезапно все шесть ужасных дней, прошедших с тех пор, как он, переполненный любовью, предложил Николь выйти за него замуж, навалились на него сокрушительной лавиной, и он не вынес очередного удара: его совершенно убило то, что отец его возлюбленной в итоге пришел к выводу, что именно Джулиан убил ее. Как странно: его не поразил ее отказ выйти за него замуж; не поразили откровения, сделанные ею тем вечером; не поразило ее исчезновение, его участие в поисках и даже сама ее смерть. Но простая вещь — подозрение ее отца — стала почему-то той самой последней каплей. Слезы подступили к его глазам, а горло сдавило при мысли о том, что он может расплакаться сейчас перед этим незнакомцем, перед кузиной, да перед кем угодно,
