Отродье. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Ты что, по лестнице бежал? У нас вообще-то лифт есть.
— Спешил, а вы… — Стажёр покосился на сжатую в кулак ткань, в открытых просветах виднелась ничем не прикрытая нежная розовая кожа. Сергеев покраснел и отвел взгляд. — Чего?..
— Ничего. Постой здесь, сейчас переоденусь и поедем. И не красней так, а то я провалюсь от стыда сквозь землю.
Призрачность седого морока вселяла ужас.
— Словно бабочка, пронзенная булавкой!
— Да ты романтик, стажер! — ухмыльнулся Волков, презрительно скривив губы. — Небось графоманством балуешься. Вам, малолеткам, это присуще. — Последнее слово в произнесенной фразе так понравилось поэту-патологоанатому, что он прищелкнул языком.
— А ты что, конкуренции испугался? — вступился за Сергеева Котов. — Так зря волнуешься, в графоманстве тебе равных нет.
— Кто бы мог подумать, что за какие-то 30 секунд… — в унисон оправдывался неведомо перед кем Бездетко.
— Эх, ты! — осуждающе посмотрел в сторону старого друга Ревин. — А еще в оперативники собирался…
— Олег, ну… Ну, виноват, согласен, но я же не думал, — лепетал Бездетко. — Ты же меня знаешь.
— Потому и удивляюсь!
— А как фамилия убитого? — прервала обвинительно-оправдательный процесс Рязанцева.
— Жена подписала заявление как Овсяникова, наверное, и он Овсяников, — уцепился за вопрос участковый.
— Овсяникова? А зовут?
— Его? — Бездетко кивнул на труп. — Борис, кажется.
— Не его, а жену.
— Жену — Нина.
— Нина?!
— Знакомая, что ли? — заинтересовался Котов.
— Нина Овсяникова. А не та ли эта Нина Овсяникова, что вяжет носки из собачьей шерсти?
— Чего?!
Все, включая Волкова, удивленно посмотрели на Рязанцеву, но вместо объяснений Лена спросила, обращаясь к Бездетко:
— А где работал этот муж Нины Овсяниковой?
— Нигде. Она сама сказала, что он нигде не работает уже больше года. И она подозревает, что дружок его втянул в какие-то грязные делишки, так как в последнее время у него появились деньги.
— Хм. А ей уже сообщили о смерти мужа?
— Нет пока, — насупился Бездетко.
— Надо сообщить. Мне бы с ней побеседовать, да как можно скорее. — Лена посмотрела на Ревина. — Олег, сообщить придется тебе, но так, чтоб вдова от горя разум не потеряла. Мне она вменяемая нужна.
— Попробую. Не уверен, что получится…
— Постарайся. — Лена повернулась к Волкову — Ну что там, Игорь Ильдарович?
— Что «что»? Очень похоже на первое убийство. Только на этот раз преступник оставил ружье на месте преступления.
— Значит, есть отпечатки?
— Есть.
— Уже хорошо.
Когда женщина плачет, она выглядит беззащитной. Нина Овсяникова выглядела более чем беззащитной. Она выглядела ребенком, которого надо было срочно от кого-то защитить. Только вот от кого? Лена не знала. И слов утешения тоже. Она так и не научилась выражать сочувствие. Можно ли этому научиться вообще?
— Нина, вы вязать умеете?
Женщина вздрогнула, на мгновение замерла, разок всхлипнула, больше по инерции, и захлопала длинными ресницами, на которых подрагивали крохотные шарики слез. Красиво! У какой-то певицы такое было, только там стразы приклеивались специально на ресницы, и ресницы тоже приклеивались, в этом не было сомнения, потому что их длина была нереальной. У Овсяниковой все было реальным и искренним. И ресницы и слезы. Неожиданность вопроса на время заставила женщину забыть причину собственных рыданий.
— Я… Да.
— Носки связать можете?
— Смогу.
— Вы работаете в конструкторском бюро, кажется?
— Да. А что?
— Скажите, вы продавали носки сослуживцам?
— Да… Нет… — испуганно залепетала Овсяникова. — Я же не задорого. А что, нельзя? Но там же нитки, они тоже денег стоят? Я недорого…
— А собачья шерсть у вас откуда?
— Шерсть? А… Ну…
— Муж приносил?
— Да. — Слово «муж» снова вызвало поток слёз, но уже не столь бурный.
Лена налила из чайника воды и протянула стакан Овсяниковой.
— А откуда он её брал, он вам говорил?
Женщина сделала один глоток и протянула стакан обратно.
— Он говорил, что друг его собак стрижет.
— Каких собак?
— Я не знаю точно. Боря говорил, что его друг — грумер, это такая модная и очень доходная сейчас профессия. Боря говорил, что у них совместный бизнес, он ходит на всякие выставки собак, знакомится с хозяевами и предлагает услуги грумера, а друг ему с каждого клиента процент отстегивал, ну и шерсть заодно отдает. Собачья шерсть очень полезная, а я с детства хорошо вяжу, меня бабушка научила, вот он меня и надоумил вязать вещи и продавать, как лечебные. Носки и пояса Боря через интернет продавал а я на работе предложила. Люди с удовольствием брать стали. Сначала себе, потом родным и близким, затем по цепочке заказы пошли от знакомых знакомых. Нарасхват.
— А что за друг?
— Я его плохо знаю, он у нас почти не бывал. Борька всё больше сам к нему ходил. Друга этого убили недавно, а теперь и Борюююю… — завыла Овсяникова.
— А друга звать Виктор Фёдоров?
— Да, кажется. Борька его Витьком звал.
— Борька? — Брови съехались к переносице. — А вы Овсяникова по мужу?
— Нет. Это моя девичья фамилия. Я не стала брать фамилию Бори, она у него не очень красивая, Борька не настаивал, наоборот мою взял.
— А какая у него фамилия до этого была? — спросила, уже зная ответ.
— Косоворотов.
Мельхиоровая ложечка отбарабанила положенную дробь о стенки чашки, запустив механизм вращательного движения засахаренных ягод. Зелёная жидкость напитка тут же окрасилась в темно-синий. Лена сделала глоток, и ароматный чай пустился в свой путь, согревая душу приятным теплом.
— Вот, — Ревин протянул листок. — Это заявление Овсяниковой. У Бездетко изъял.
— Бездетко твоему всыпать бы выговор за халатность, — ревниво вставил Котов, который и раньше недолюбливал бывшего по школе милиции однокашника Ревина.
— Перестань, Виктор, это наша вина, — Лена отодвинула чашку и взяла из рук оперативника документ.
— Почему это?
— Потому что надо было в первую очередь этого Косоворотова проверить. А мы… Я во всем виновата, не в ту сторону следствие увела.
Лена пробежала глазами по заявлению и зачитала вслух:
«Вчера Боря задержался и не позвонил, и я отправилась встречать его на остановку. Когда издалека увидела мужа, идущего мне навстречу, за ним по пятам шёл какой-то человек. Вдруг он вынул из-за пазухи железный прут и ударил мужа по спине, а когда Боря упал, стал пинать его ногами куда попало».
Котов взял из рук Рязанцевой заявление и тоже пробежал по нему глазами.
— В заявлении нет никаких примет нападавшего. Она тебе что-то рассказала?
— По приметам — немного. Было темно. Чёрная куртка. Правда, ей показалось, что волосы рыжие, но это неточно, потому что там фонарь
