Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов
– Да. Как будто кто-то хочет нас отвлечь. Кстати, об этом, – сказал Гуров и набрал номер Рассолкина.
– Ну что там с вашей машиной?
– Не поверите: нашлась. Кто-то крайне аккуратно отогнал ее в сквер за моим домом. Спасибо вам, что прислали экспертов. Сказать по правде, вор обошелся с ней достаточно аккуратно, не считая того, что испачкал лобовое стекло, оставив там надпись…
– «Ты – следующий»?
– Да! Вам уже рассказали?
– Еще нет. А яблоко было?
– Было, лежало на сиденье. Кстати, не отравленное.
– Да, наши тоже, – ответил Гуров. После этого он, ничего не объясняя, попрощался и положил трубку.
– Значит, нас троих точно пытаются отвлечь от этого дела. Завтра нужно будет выяснить, что там по анализам у нашей Воронцовой. Если релаксанты у нее в крови те же, то я думаю, что в число подозреваемых можно будет включить нашего Игоря.
– Как-то у него слишком много личностей для одного человека. И эти взломы, и надписи на стенах, театрально слишком. Ну или на него нам стараются указать.
– Не так много у нас на самом деле подозреваемых, – отозвался Лев. – Я еще раз полистал дела убитых, кое-что у них общее все-таки было.
– Что?
– Отзывы. Поэта пророчили чуть ли не вторым Пушкиным. Скульптора – гением среди женщин, работающих с деревом и камнем. Писателя каждый второй называл непризнанным гением и говорил, что нужно печатать только его книги. А радиоведущего сравнивают с Левитаном, музыкант тоже отличался каким-то суперслухом…
– Еще они все из разных городов, если это можно назвать общим, – добавил Крячко. – Дело нам это усложняет изрядно.
– Да, я отправил запросы по месту жительства, не числится ли чего интересного на наших жертвах.
Еще некоторое время напарники просто сидели, молча глядя на то, как меняет цвет закатное небо. Уже не хотелось ни о чем разговаривать, а завтра предстоял очень долгий день. Крячко ушел спать, а Гуров еще сидел. Умом он понимал, что нужно ложиться, но полковнику хотелось подумать. Спокойно, без суеты, без людей рядом.
То, что у них серийный убийца, это уже никаких сомнений. В такие моменты очень не хватало Дягилева, профайлера Главка, но, к сожалению, его отправили в долгую командировку в Нагорный Карабах.
Гуров крутил в голове имена, фамилии, людей, все слухи и описания, что они собрали за два дня. Не складывалось никак. Такое ощущение, что они не дело расследуют, а играют в наперстки, только под каждым наперстком вместо горошины или труп, или новый подозреваемый.
Лев пошел спать, не надеясь на озарение. Тем временем Лев Рассолкин у себя в кабинете занимался примерно тем же самым, чем и полковник Гуров.
Он думал. Прикидывал, крутил в голове детали мозаики-калейдоскопа. Разбирал, собирал и так, и так. Искал решение и думал, что не может его найти. А потом увидел вдруг и понял, что вот оно. Все просто. Взяв телефон, он сделал несколько звонков. Когда у тебя есть деньги и телефоны нужных людей, они возьмут трубку, даже если ты позвонишь очень поздно, потому что знают, что каждый звонок и каждое беспокойство будет очень и очень хорошо оплачено.
– Успел замки поменять? – спросил Крячко на следующий день, когда Гуров приехал на работу.
– Да. Маша во всем находит плюсы. Пришла домой и, не поверишь, обрадовалась надписи на стене. Сказала, что давно мечтала поменять эти ужасные обои. Так что меня ждет не отпуск, а ремонт, – притворно вздохнул Гуров. На самом деле именно легкий характер жены неизменно приводил его в восторг.
Рассолкин приехал днем, когда оба полковника буквально по самые уши закопались в делах, отчетах и данных от экспертов. Нужно было ехать в госпиталь и еще раз допросить Екатерину Воронцову: она пришла в себя, но пока еще находилась в реанимации под присмотром. Смесь веществ, которую она получила в воде, дала сильное осложнение на сердце. Точно такое же осложнение у Жанны.
– Я попросил своих старых друзей, мы раньше работали вместе над различными проектами, собрать побольше информации о жертвах. Вот тут досье на флешке, то, что они успели накопать. Если что-то еще найдут, то я обязательно вам передам.
– Сделаете милость, – в том же духе отозвался Крячко.
Точно так же, как и Гуров, Крячко чувствовал, что Рассолкин что-то недоговаривает. Хотелось, конечно, встряхнуть нового временного консультанта за шкирку. Но Стас сдерживался. Ему очень не хотелось, чтобы на самом деле оказалось, что те негативные эмоции, которые он испытывает от общения со Львом Вторым (так они решили называть про себя Рассолкина), оказались связанными вовсе не с личными качествами консультанта, а просто с тем, что он богаче и знаменитее. Очень уж не хотелось полковнику Главка Станиславу Крячко поймать самого себя на зависти. Но, если быть честным, завидовать там было чему. И опять же дело не в деньгах.
Рассолкин был на своем месте. Да, он сразу признался, что больше не практикует, когда Лев передал ему слова Орлова о том, что хоть они и не имеют права предлагать стать консультантом по делу лицу не просто гражданскому и стороннему, а еще и участнику дела, но Главк не будет против, если он поучаствует в расследовании. Главное – не лезть туда, куда нельзя, и не использовать материалы расследования в книгах или статьях. Было видно, что Рассолкину интересно. Он с удовольствием общался с людьми, вне зависимости от их статуса и ранга. Быстро находил ко всем подходы, легко очаровывал. Скромное обаяние буржуазии, наверное, в прошлом выглядело именно так. Франт с аккуратной бородкой, очками и тростью. С приятной русской речью и манерой говорить.
– Вот, кстати, я могу признаться сразу, – сказал Стас. – В том, чему я завидую вам.
– И чему же?
– Тембру голоса и речи. Мне никогда не удавалось так ровно говорить. Всегда эмоции берут вверх и интонации гуляют так, как им хочется, – сказал Крячко.
– Все просто. В прошлом перед тем, как я открыл свой первый кабинет, я брал уроки сценического мастерства и вокала.
Рассолкин заговорил голосом на полутон ниже, но при этом он не заглушил речь, сделав звук тише, а как будто бы расширил голос горизонтально. И теперь низкий, ровный, приятный мужской баритон заполнял кабинет, но при этом оба сыщика понимали, что Лев Второй понизил, а не повысил голос. Но почему тогда его стало лучше слышно?
– Ого!
– Клиенты больше доверяют и открываются тому, чей голос им приятен. Сложно было приучить себя не тараторить: от
