Смерть в партере - Кирилл Витальевич Бузанов
Сергей поразмыслил немного и почти согласился, но потом разнёс и эту версию: «Да, так дело обернуться могло. И опять же, даже похоже на то, но есть одно большое НО — не было у них возможности травануть парня этого, я это точно знаю. Так как видел…»
Я не понял, что он видел, непонимание на лице моём отразилось наглядно, да я и словами это выразил: «Э-э-э… Что ты видел?.. Тебя же там не было…» И тут Догоня в первый раз доказал, что он сторицей стоит тех денег, что я ему платить собираюсь: «Видел я всё, что он в антракте делал. Ну, пока он непосредственно в театре находился, и никто там травануть бы его не смог — точно можешь быть в этом уверен!»
Оказалось, что первым делом следственная группа изучила записи камер наблюдения, в изобилии расставленных по театру, и Марат, а я уже знал, как покойника зовут, из зала сразу метнулся в буфет, где взял водки. В пару присестов стакан вылакал и побежал на выход, вроде как говоря по телефону. Под портиком он не задержался, а вот что происходило дальше, Сергей не знал. Здесь зона покрытия камер Большого заканчивалась, и три минуты двенадцать секунд будущий труп пребывал вне поля зрения. Затем он вернулся в здание театра, проследовал в другой уже буфет, жахнул и там, вернулся в первый и весь остаток антракта общался там с посетителями, продолжая выпивать, не закусывая. Дожрал свою водку и проследовал в зал, где через пятнадцать с небольшим минут мучительно умер.
Точностью до секунды Догоня меня окончательно добил — память у него оказалась феноменальная! Он же сам этим нисколько не кичился, и на моё искреннее изумление отреагировал совершенно спокойно: «Я же расписывал по времени его действия в антракте, вот и запомнил в общем и целом. На службе вообще надо много чего запоминать… Стоило бы ещё раз пересмотреть, но вернёмся к делу: получается, что отравили его за то время, пока он по Театральной площади где-то шастал. Как и кто — пока совсем непонятно, но других-то вариантов нет!»
Майор высказался убедительно: эмоционально и даже хлопнул для верности в конце по столу ладонью, да и факты на это указывали. Но возникала одна странность, на которую он сам и обратил внимание: «Но если его корейцы отравили, то почему вне театра, ведь они там все были, на корпоративе? Тогда, значит, наёмник, но под каким таким предлогом он его ядом накормил? Вряд ли Марат стал бы что-то принимать от незнакомого человека — выпивку или съестное. С чего бы это? Но как-то яд попал вовнутрь, и вряд ли инъекцию ему сделали незаметно и безболезненно. Так что первым делом надо понять, что он эти три с лишним минуты делал и с кем встречался. А чтобы это выяснить, надо искать свидетелей и камеры городские посмотреть. И вот тут у нас будут сложности…»
Мы опять пошли покурить и сделали молча несколько затяжек. Я ждал, Догоня думал. И придумал: «Мне, чтобы записи с камер, на площадь смотрящих, получить, нужен запрос в службу видеонаблюдения, начальником подписанный. Это — без мазы. Но я знаю там пару ребят, много раз уже обращался, думаю, тысяч за десять они мне всё покажут. Давай я прямо сегодня этим займусь, гони на всякий случай двадцатку под отчёт!»
Я тут же перевёл ему на карту тридцать тысяч на всякий случай, и мы быстро обсудили ещё и мои дальнейшие действия. А тут пока всё получалось предельно просто — продолжать вести обычный образ жизни и всем рассказать, что квартиру обокрали. Сегодня — встретиться с хакером, вечером идти на спектакль, поехать на машине, а после него — забрать Догоню из отделения. Скорее всего, добудет он уже записи, и надо будет их смотреть, после чего садиться и дальше обсуждать ход следствия. А сейчас — всем спать! Мы вызвали ему такси, ещё немного выпили на посошок и расстались уже под брезжущий рассвет.
6
Встречу с Толей я проспал — проснулся в третьем часу, слегка в раздрае, и ехать было уже поздно. Позвонив, я передоговорился на завтра, и хакер даже расстроился. Но заверил меня, что для него это теперь дело чести. Я выразил уверенность, что у него всё получится, а сам довольно быстро справился с одним из дверных замков: выкрутил, сбегал купил новый, подходящий, и установил. Сергей настоятельно рекомендовал мне хотя бы один заменить немедленно, и я внял его совету. Следующие же пару часов посвятил разбору завалов и преуспел в этом: я не страдаю накопительством и вещей у меня немного, ну, кроме нарядов. Попутно я прикидывал, не пропало ли ещё что, но золото-часы я не ношу, и их у меня и нет. Наличку не храню, подлинники старых фламандцев по стенам не висят, да и другого никакого антиквариата не имеется, аппаратуры минимум. Как я и думал, всё оказалось на месте, кроме ноута и всяких разных носителей информации. Воры и не думали скрывать, за чем именно они приходили, и чуть ли не визитку заказчика оставили. Предельно всё понятно, как и то, что это — знак, который мне подают…
Но, видимо, они посчитали, что я уж совсем тупой и могу не сообразить про знак, поэтому решили прямо в лоб мне подсказать, как же мне надо поступить. И я узнал мужичонку, номерок вернувшего, причём сразу, хотя до этого, как ни силился, не мог даже цвет волос припомнить. Их у него мало, и они русые, а сам он совершенно «обычно» выглядит. Натянуто мне улыбаясь, он вышел из-за колонны, когда я подходил к входу в театр, и парой предложений сформулировал требования: «Лучше отдай по-хорошему то, что мы вчера не нашли. Мы всё равно заберём, но тебе же хуже будет…»
Он даже не остановился, угрожая, а лишь замедлил шаг, пройдя же мимо меня, достал свой телефон и показал его мне. В тот же момент
