БОМЖ - Роман Феликсович Путилов
— Мужики, не поверите, но глубоко по херу, кого на мое место поставили. Я в отпуске летом не помню, когда был, поэтому мне на службу вообще не интересно… — какая-то злость из меня наружу поперла.
— Ну так-то да… — водитель примирительно покивал: — Но нам еще ротный, когда ты у нас служил, говорил, что студенты, итак, два дополнительных отпуска имеют, поэтому летом им отпуск не светит до конца учебы. Ты, кстати, говорил, что диплом должен в этом году получить? Когда обмывать будешь?
— Да как голова пройдет, так не вопрос, обмоем. А то мне пока пить нельзя, а на трезвую голову смотреть на ваши пьяные и счастливые физиономии смотреть вдвойне неприятно.
— Ну это то понятно. — заржали мои собеседники: — Мы в начале августа в отпуск пойдем. Ты постарайся до августа вылечится…
В это время рация в недрах автопатруля неразборчиво захрипела, милиционеры переглянулись и сунули мне руки для прощания:
— Ладно, мы погнали, грабеж на Магистрали. Давай не исчезай, пока.
Обдав меня пылью, «УАЗ», скрепя подвеской, покатил в сторону улицы Основоположника, а я, мысленно утерев холодный пот, двинулся в сторону своего временного логова — ждать до наступления темноты я не мог, душа моя рвалась немедленно узнать, как меня зовут.
Итак, меня зовут Павел, Павел Николаевич Громов, старший уполномоченный ОУР Дорожного РОВД. Во всяком случае, изрядно помятый лист оповещения личного состава отделения УР, об этом говорит недвусмысленно. Правда, очень теоритически, есть вероятность, что в отделении был еще один Громов, по какой-то случайности в список не вошедший, но этот вариант я отбросил в сторону, как малодостоверный. Согласно, изученной мной вдоль и поперек, бумаги, у меня есть место жительства где-то в центре и даже домашний телефон. Интересно, кто мне ответит, если набрать отпечатанный на документе набор цифр?
Конечно, моим первым порывом было бежать по указанному адресу, взбежать на этаж и начать отчаянно молотить руками и ногами по входной двери — откройте люди, ваш сын, внук, муж, отец, брат вернулся!
Я уже стал собирать свои нехитрые пожитки. Но, в последний момент остановился, вспомнив, как стрелял в пришедшего домой Олега Князева. Кто даст мне гарантию, что у моей квартиры меня не дожидается кто-то, желающий отправить меня на тот свет. Как только я появлюсь дома, я стану крайне уязвимым. Тем более, что согласно «Схеме оповещения…» в группе по тяжким осталось еще две боевые единицы — уполномоченные Конев Руслан и Плотников Дмитрий, причем по мнению встреченных мной пэпээсников, Руслан Конев числится моим приятелем.
Скорее всего до Князя и Вареника в ближайшие дни я не доберусь, наверняка, у них появилась охрана. Либо лежат они в общей палате, поэтому откровенного разговора не получится. Пытать неведомого мне Руслана неприятно, якобы мы приятели, следовательно, остается последний член группы тяжких — Плотников Дмитрий, который, возможно, сможет мне рассказать о причине смертельной неприязни ко мне со стороны уважаемых оперативников «убойного» отдела.
Глава 7
Глава седьмая.
Охота на охотника.
Июль 1993 года.
Локация — пойма реки Сосновка первая.
Пойму реки Сосновки я знал очень плохо, хотя, судя по справке, проживал совсем рядом. Сейчас я стоял на длиннющем пешеходном мосту, висящим на глубоким логом и всматривался в десятка домишек, приютившихся где-то вниз, где текла узкая речка. Судя по всему, там, в глубине разбросанных в беспорядке домиков, и располагалась улица Белорусская сопка, где жила моя цель.
Врать не буду, на нужную улицу набрел случайно, успев до этого крайне неудачно спустится вниз, в лог, поскользнувшись на сырой глине дорожки и запачкав руки и спортивные штаны. Пока долго очищал руки и одежду о листья лопухов, скорее не очищая, а размазывая грязь, наступила темнота. И если на верху, на улице Драгунской и Распадковой было относительно светло, то в глубину лога свет большого города практически не проникал — маленькие окошки местных домов улицы практически не освещали.
Больше всего меня раздражали не грязные руки и штаны — злили собаки, что начинали гавкать, как только я подходил к очередному, огороженному участку.
Крупно намалеванный на заборе, номер нужного мне дома я увидел совершенно неожиданно. К моему облегчению, собака за глухим забором не залаяла. Я покрутился у черных от времени досок, нашел несколько щелей, приложился глазом. Двор за забором был обычным для этой части земной суши — в меру замусоренный, в кучей хозяйственных построек, сделанных из говна и палок. Окна оштукатуренного дома, с кое где, обнажившейся дранкой, темны, кроме одного — какая-то тусклая лампочка освещала небольшое окошко сеней.
Я подкрался к калитке, подергал ее за металлическую ручку, после чего сунул лезвие ножа в щель и потянул его верх, в поисках обычной в таких местах щеколды или задвижки. К моему удивлению обнаружилась самодельная щеколда, выпиленная из толстой дощечки — небольшое усилие на нож и она провернулась, правда, проскочила по кругу и вновь заперла калитку, но буквально через секунду проблема была решена. Я медленно, буквально по миллиметру, потянул деревянную конструкцию на себя, и, слегка заскрипев, калитка распахнулась. Где-то в стороне коротко звякнул колокольчик, и я замер, вслушиваясь и принюхиваясь к ночной темноте, чтобы через минуту шагнуть во двор.
Стараясь не выходить из тени, почерневших от времени, деревянных сараев и прочих курятников, я двинулся к крыльцу, не ступая на него, перегнувшись через перила, подергал дверь в сени. Ожидаемо она была заперта. Помня, сколь много выходов может иметь частный дом, я шагнул за угол, чтобы поискать еще дверь и замер от неожиданности. На дорожке, что вела через, полностью заросший сорняками, огород, в сторону еле видимой будки туалета типа «дачный», спиной ко мне, стоял человек в светло-серой телогрейке и шапке.
Кто это? Плотников, что вышел в уборную, и решил полюбоваться на звезды, или его, условно, папа? Я же даже не знаю, с кем он живет. Пока я раздумывал, на краю огорода раздалось звяканье металла, и я с удивлением разглядел двигающуюся вдоль забора тень.
— Привет! Удивлен? Просто, я тебя ждал. — раздался голос у меня за спиной: — Только движения резкие
