Безмолвие - Джон Харт

— Не такая уж уникальная ситуация. То же было и у моих родителей.

— Фермеры?

— Ранчеро. В Техасе. — Ее взгляд задержался на его губах, скользнул по линии подбородка. — Вы могли бы продать землю и оплатить услуги адвоката.

— Этого не будет.

Ответ прозвучал твердо и решительно, и, как ни странно, женщине за столом эта жесткость даже понравилась. Кожа порозовела от прилива крови. Зрачки расширились. Она наклонилась вперед и пристально посмотрела на него. Но не рассердилась.

— Почему я должна вам помочь?

— Мне казалось, вы уже согласились взяться за мое дело.

— Нет. Пока еще нет.

— Тогда почему я здесь?

Она пожала плечами.

— Мы с мистером Кроссом коллеги. Считайте, что это любезность с моей стороны.

Это было не совсем так, что понял и Джонни.

— Хорошо. Что я могу сделать, чтобы убедить вас?

— Вы понимаете, почему Луана Фримантл подала апелляцию?

— В суде выиграл я. Ей это не понравилось.

— Я имею в виду юридическую суть ее апелляции, нюансы. Вам известно, на каком основании она строит апелляцию?

— Вы читали записку по делу, переданную в апелляционный суд?

— И протоколы судебных заседаний. Наша встреча, может быть, и любезность с моей стороны, но я никогда не согласилась бы встретиться, не подготовившись заранее. Кроме того, в этом деле есть определенный интерес.

— Какой же?

Адвокатесса скрестила ноги, мимолетно мелькнув коленкой.

— Суд первой инстанции, мистер Мерримон, исследует факты, тогда как апелляционный суд рассматривает правовые ошибки. Вы сохраняли право собственности в отношении Хаш Арбор, поскольку в оригинальном документе о передаче прав собственности содержалось условие, согласно которому право владения этой землей возвращалось семье Мерримонов в случае смерти последнего мужчины семейства Фримантлов. Таковым был Ливай Фримантл, умерший десять лет назад. Эти факты установлены в ходе судебного разбирательства. Ввиду отсутствия явных правовых ошибок, миссис Фримантл пришлось обжаловать данное решение, ссылаясь на нарушения государственной политики, права справедливости и гендерного равенства. Приведенные аргументы достаточно убедительны, чтобы представить дело на рассмотрение Верховного суда штата. Возможно, теперь вы понимаете мой интерес.

— Вы согласны с аргументами миссис Фримантл?

— А почему вы спрашиваете? Потому что я — женщина?

— Отчасти.

— Вы меня допрашиваете, мистер Мерримон? Так дела не делаются.

— Государственная политика. Гендерное неравенство. Я просто спрашиваю себя, насколько заинтересованы вы можете быть в моем деле.

— Убеждения вашего предка были продуктом того времени. В тысяча восемьсот пятьдесят третьем году мужчины владели девяносто девятью процентами недвижимости в стране. Это общеизвестный факт. Сейчас значение имеет закон и его теоретические обоснования. Суды не склонны переосмысливать разговорный язык документов о передаче собственности, но такое все же случается, если дело касается государственной политики и равенства. И вот тогда вам нужен надежный советчик.

— Вы — надежный советчик?

— Я — профессионал.

— Другие женщины могут с вами не согласиться.

— У дурной славы своя награда, особенно в сфере правовой практики. Я не против попасть в заголовки, если это пойдет на пользу делу.

Внешне она оставалась невозмутимой и контролировала себя, но макияж не мог скрыть ни пульсирующую жилку на горле, ни запах разогревшейся кожи. Джонни хотел бы объяснить это их спором, но нет, она была такой с самого начала.

— Я присутствую в ваших представлениях о дурной славе?

— Именно вы как личность? — Лесли Грин сплела пальцы и заговорила так, словно излагала заранее известное решение. — Адвокатская практика — это бизнес, как и любой другой. Я обязана думать о репутации, о том, как меня воспринимают. Внимание средств массовой информации не есть безусловное зло.

— И из-за меня вы привлечете больше этого внимания.

Она сделала вид, что не заметила колкости.

— Телевидение. Газеты. Книги. Правильное или ошибочное, но у людей сложилось о вас определенное представление. На основании собственного опыта могу сказать, что плохой рекламы почти не бывает. Буду говорить откровенно, чтобы не возникло заблуждений в отношении мотива: я ничего не делаю бесплатно.

Лицо Джонни затвердело.

— Я не стану обсуждать ни мою сестру, ни события десятилетней давности.

— Ливай Фримантл умер в доме вашей матери. Случившееся десять лет назад имеет прямое отношение к вашему делу.

— Я не стану обсуждать мою сестру или ее исчезновение и не стану обсуждать, каким меня изображают в газетах и на телевидении. Да, обо мне говорили всякое. Некоторые посчитали то, что я сделал, заслуживающим внимания. Были и фотографии… провокационные.

— Но сказано было не обо всем. Вы молчали, а молчание вело к спекуляциям, благодаря которым ваше имя оставалось на слуху. Вы действительно отвергли предложение сделать фильм?

Джонни поднялся.

— Мистер Мерримон…

— Ливай Фримантл мертв. Факты установлены. Вы сами так сказали. Что касается Голливуда, то нет, денег за мою историю мне никто не предлагал. А если б и предложили, я бы отказался.

Скрывать злость Джонни уже не мог. Он смотрел в расширенные зрачки, на влажные губы. Слишком многих влекла дорога, пройденная им мальчишкой, страдания и темные места, растоптанные цветы детства.

— Мой интерес чисто профессиональный.

— Сомневаюсь.

— Мистер Мерримон, пожалуйста…

— У вас там книга, на полке. — Адвокатесса повернулась к книжному шкафу у нее за спиной. Остановилась. — Под файлом. Вы ее спрятали.

— Как вам…

— Я не стану говорить о моей сестре. Не стану говорить, как нашел ее. Не стану говорить о погибших. Я хочу, чтобы это было ясно.

— Очень хорошо. — Лесли Грин откашлялась и наклонилась к столу. — Тогда давайте говорить вот об этом.

Она положила фотографию. На ней волосы у Джонни были короче. Он не улыбался и был одет в оранжевое.

— Это тюремная, — сказал Джонни. — Двухлетней давности.

— Уильям Бойд и Рэндал Паркс утверждали, что вы пытались убить их.

Джонни сел. Ответ требовал взвешенных слов.

— Если б я хотел убить их, они уже были бы мертвы. Я лишь намеревался напугать их.

Она достала стопку других фотографий. Разоренный палаточный лагерь, расстрелянные из крупнокалиберного оружия личные вещи. Фляги. Походная газовая плитка. Ружейная ложа.

— Вы всегда попадаете в то, во что стреляете?

Джонни промолчал, но в его ушах уже звучали крики и треск выстрелов, визг пуль, одна за другой впивавшихся в опорные шесты палаток, оружие и снаряжение.

— Вас могли обвинить в покушении на убийство.

— Они убили медведя в закрытый для охоты сезон.

Лесли Грин откинулась на спинку кресла и поджала губы. Она уже переключилась на деловые рельсы и рассматривала вопрос со всех сторон.

— Уильям Бойд — богатый человек.

— Если считаете, что представлять меня небезопасно, позвольте успокоить вас. Уильям Бойд живет в Нью-Йорке. Сюда приезжает только ради охоты.

— Да, у него есть охотничий домик, знаю. Какие у вас сейчас