Малахитовый Лес - Влада Ольховская
Вот только на улице ее ожидал неприятный сюрприз, даже не один. Рассматривать звезды со двора было неудобно – мешали ветви старых деревьев, бросившие между Тори и небом плотную сеть. На улицах же горели рыжим фонари, красивые, круглые, оформленные под старину – и поднимающиеся примерно на два с половиной метра. Этого света, пусть и не слишком яркого, было достаточно, чтобы слепить глаза при любой попытке посмотреть вверх.
Ну и что ей оставалось делать? Тащиться в лес, темневший вдалеке сплошной стеной? Тори для этого не была достаточно романтична – или безумна. Да и холодный ветер, проникающий под платье тысячами ледяных игл, дальним прогулкам не способствовал. В этом одна из ловушек весны: дни могут быть настолько теплыми, что ты веришь в раннее лето, а ночью возвращается призрак зимы, скалит клыки, покусывает иногда, и приходят сожаления об оставленной дома куртке.
Все указывало, что прогулка сорвалась. В этом не было ничего страшного, подумаешь, на небо не посмотрела! Однако Тори с удивлением обнаружила, что ей хочется расплакаться. Странная реакция, но по-своему понятная… Капля, переполняющая чашу. Бывают такие дурацкие дни, когда все идет не так, без катастроф, но с мелкими неприятностями, накапливающимися и срывающимися лавиной. Ты борешься с ними, держишься, ты обещаешь себе, что еще чуть-чуть – и все будет хорошо, ты обязательно завершишь день хотя бы маленькой наградой. А потом у тебя эту награду отнимают, и хоть потеря невелика, обидно до слез. Хочется кричать, что это нечестно, но слушать-то некому.
Тори растерянно замерла на ближайшем перекрестке, прикидывая, что делать дальше. Все-таки пройтись по улицам, кое-как согреваясь какао? Или вернуться домой и профилактически поплакать в ванной – ну так, для эмоциональной разгрузки?
Решение она принять не успела, потому что ее окликнул мужской голос – вроде как знакомый, но не из тех, которые мгновенно узнаются.
– Вы выглядите так, как будто потеряли что-то, но сами не знаете что.
Тори растерянно оглянулась по сторонам, однако и улицы, и дворы рядом с ней по-прежнему были пусты. Да и голос звучал странно: вроде близко, но… сверху? С дерева, что ли? Она удивленно посмотрела наверх, за что была мстительно ослеплена фонарем.
– Да здесь я, – пояснил голос. – Можете во двор зайти, даю разрешение, хотя в прошлый раз вы успешно обошлись без него.
Это было подсказкой, которой хватило, чтобы узнать голос. Градов, значит… И что, он теперь гнезда на деревьях вьет, как ворона?
Тори вошла во двор, то и дело косясь на деревья, однако у Градова было куда более комфортное место отдыха – он устроился на террасе второго этажа. Там были установлены плетеные лежаки, один из которых и занял теперь хозяин дома. Он наблюдал за Тори с каким-то усталым равнодушием, сквозь которое сумело пробиться лишь легкое любопытство. Но этого оказалось достаточно, чтобы Градов с ней заговорил.
– Так что вы потеряли? – уточнил он.
– Звезды, – буркнула Тори.
– Что, простите?
– Я надеялась, что хоть за пределами Москвы звездное небо увижу, а тут такой облом. Да, я собиралась стоять и смотреть на звезды. Странно, да?
Градов только хмыкнул, не ответил ей. Сначала Тори решила, что этот циник просто опять потерял к ней интерес, и без того мелькнувший вспышкой. А потом до нее дошло: он сейчас делает то же самое, что и она. Терраса была построена так, что располагалась как раз чуть выше фонарей, и вряд ли это являлось совпадением. Возможно, Градов и не любовался звездами, однако нет сомнений, что он создал место, где можно позабыть о цивилизации и представить, будто большой город со всеми проблемами взрослой жизни далеко, а тут снова деревня, лето и небо. Даже если не лето и тебе уже не десять лет, небо-то остается, в небе можно обмануться.
Но для Тори это ничего не меняло, стоять в чужом дворе она не собиралась и уже направлялась к выходу, когда Градов снова вспомнил о ней.
– Я могу пустить вас сюда, тут удобней осуществить ваше желание. Условие одно – вы будете молчать и не попытаетесь развлечь меня увлекательным, с вашей точки зрения, разговором.
– Годится! – тут же согласилась Тори. Разговоры с этим типом интересовали ее меньше всего, он не мог быть ей полезен. – У вас снова дверь открыта для всего мира?
Градов чуть приподнялся на лежаке, чтобы выудить из кармана джинсов ключи, и небрежно бросил за пределы террасы. Связка со звоном упала на посыпанную гравием дорожку.
– Заходите, – позволил Градов. – Лестница сразу справа, разуваться не нужно. Про молчание помните?
– Начинаю с этой секунды.
Тори пока не до конца понимала, что ему нужно, но решила проверить. Был еще вариант, что она ошиблась в первой оценке Градова – не сейчас, а в день их встречи в этом доме. Возможно, он уже пьян, он всех вокруг воспринимает как вещи, просто потому что богат. Сейчас начнется неумелый пошловатый флирт, который обернется попыткой завалить Тори на плетеный лежак. И тогда прекраснейший напиток из термокружки придется не выпить, а плеснуть кое-кому в наглую морду.
Однако Градов определенно не был настроен на злодейства. Когда Тори вошла, он на нее даже не посмотрел. Она заняла самый дальний лежак, так, что расстояние между ней и хозяином дома составляло не меньше трех метров. Но уже там Тори не удержалась и посмотрела на своего неожиданного благодетеля.
Градов действительно не собирался к ней приставать, он выглядел бесконечно уставшим, и эта усталость была ей прекрасно знакома. Так случается, когда приходится сесть за работу в восемь утра, раствориться в проблемах, своих и чужих, цифрах, подсчетах, документах. Ошибках и их исправлении. Злости на тех, кто не способен даже простейшее дело довести до конца. Мыслях, прогнозах, анализе… А потом ты будто просыпаешься, понимаешь, что уже темно, желудок возмущенно урчит, требуя хоть какой-то еды, губы пересохли от обезвоживания, в голове – гудящая пустота. Мыслей нет, эмоций нет, да и желаний тоже нет. Тори пару раз обнаруживала себя в таком состоянии и просто запретила себе работать настолько много, а вот Градов – нет.
Сегодня они и вовсе были чем-то похожи. Он измотал себя работой, она – постоянным напряжением последних дней. Зато благодаря этому ни одному из них не хотелось светских бесед. Тори позволила себе расслабиться
