Дом с семью головами - Тони Бранто
«Бедняжка, – сказал про себя Бульденеж, – если бы ты только могла меня слышать».
Он стал гладить её по голове, словно кошку. Урсула сидела покорно, не шевелясь. В её волосах блестел гребень.
– Скажите, между нами, а вы белая гейша или опрокидывающаяся?
Женщина что-то ответила.
Не слышит.
– А хотите анекдот? Прячусь я, значит, за кадкой с фикусом. И слышу – клац! Ключик в замке повернулся. А замок тот не простой – кабинет доктора стережёт. Знаете, кто туда вошёл пятью минутами ранее?
По комнате покатился сиплый шёпот:
– Туда вошла наша Сара!
Пожилой мужчина с хрипотцой рассмеялся.
Урсула долго не реагировала. Только когда старик успокоился и вздохнул, продолжая наглаживать её причёску, она открыла рот и запела. Очень тихую заунывную мелодию.
– Бедняжка…
Старик устало покачал головой и вернулся к газете. Вскоре, когда мотив вырисовался во что-то знакомое, он начал кивать.
– Так вот вы кто, милая…
7
Томпсон обнаружил Адама Карлсена. Он прятался во мраке на лестничном пролёте, ведущем к чердаку, сидя под деревянной укосиной.
– Это здесь держали Урсулу? – спросил Томпсон.
– Да.
– Интересно, что там.
Карлсен освободил проход к чердачной двери, сказав:
– Полагаю, там кровать.
Томпсон покрутил ручку.
– Закрыто.
– Ничего удивительного.
Они спустились на первый этаж и прошли в оранжерею.
Бульденеж живо их поприветствовал.
– Вот и вы! А где же наша русская птичка? Куда-то забралась, куда-то далеко на этот раз?
– Ольга у себя, – сказал Джеффри Томпсон. – Она рисует.
– А! Вдохновение!
Томпсон с интересом поглядел на Урсулу.
– Скажите, а вы китайская гейша или японская?
Урсула ответила, её никто не понял.
Рука Бульденежа взмыла в протестующем жесте.
– В Китае нет гейш, голубчик, в Китае коммунизм, – сказал он. – Ну что ж вы, дорогой мой, в самом деле, не узнали? Ведь это сама мадам Баттерфляй!
Мадам кто?
– Помните, сына её звали Боль, и она планировала переименовать его в Веселье, когда муж вернётся…
Томпсон мысленно пролистал страницы памяти, раздел странных слов. Среди вагитуса, теллермины и вермахта мадам Баттерфляй нигде не промелькнула.
Старик давал подсказки:
– Брак с инородцем, обращение в христианство… Нет?
Нет. Джеффри Томпсон пристыженно пожал плечами и отвернулся к окну.
Он ничего не знал об искусстве, кроме того, что искусство было не для всех. Зато мог разобрать и собрать винтовку «ли-энфилд» за три с половиной минуты в ледяном поле в безлунную ночь.
За его спиной полилось пение – печальное, тихое. Пела сиротка, просившая кроху со стола богача.
Томпсон неловко глянул через плечо.
Адам Карлсен сидел в кресле и слушал.
Обычно его беспокоило, когда отсутствовала логика, когда что-то лежало не на своём месте, когда домашняя еда готовилась не дома, а опера пелась слабым, тоненьким голосом. При этом оперу он не любил.
Ноздри старика раздулись, глаза закрылись.
– Клянусь, – шептал он, пока звучала песня, – я слышу, как звенит роса в саду предателя в память о чистой душе.
Томпсон улыбнулся и спросил:
– О чём она хоть поёт?
Бульденеж в умилении покачивал макушкой.
– О том, что муж её обманул, уехал в свою далёкую страну и женился на другой.
– А, понятно.
Томпсон вернулся к разглядыванию ночи.
Свет из комнаты падал на снег цветной мозаикой. В пёстром ковре красок мужчина поначалу не заметил тела. Лишь простояв пару минут, он неожиданно понял – в сугробе лежал человек.
Джеффри судорожно вытер сухой рот.
…звенит роса в саду предателя…
– Карлсен, – произнёс Томпсон негромко. – Взгляните.
Молодой человек встал рядом.
– Вы что-нибудь видите?
Карлсен вглядывался, его отвлекал ноющий голос за их спинами.
Через мгновение, разжав напряжённые губы, он прошептал очень недовольно:
– Это должно было случиться.
Глава 7
1
– Что вы там разглядываете?
Мужчины обернулись.
– Что там? – вопрошал Бульденеж.
– Там человек, – сообщил Карлсен.
– Человек?
Лицо Бульденежа перекосилось. Стало серовато-зелёным. Руки затряслись.
– Вы в порядке? – войдя, спросила Сара.
Горло старика вздрогнуло – он силился сглотнуть.
Она постучала его по спине. При виде Урсулы девушка просияла.
– А вы добрая гейша или злая? Я слышала, что в их мире цветов они делают себе сэппуку и прочие ужасы…
Бульденеж наконец смог сказать:
– Кто он? Что он там делает?
– Лежит в снегу, – сухо констатировал Карлсен.
Песня за его спиной оборвалась.
Позвоночника Томпсона коснулся холод. Норвежское равнодушие его потрясло.
Остальные тупо молчали.
– То есть как это лежит? – встрепенулась Сара. – Ну-ка, отойдите.
Карлсен и Томпсон расступились, Сара прильнула к окну.
– Но… это же халат Ольги…
– Похоже, она выпала из окна, – предположил Адам.
Бульденеж резко встал и произнёс:
– Она жива? Она шевелится?
– Трудно сказать, – Карлсен покачал головой. – Там к тому же метёт.
Сара выбежала из оранжереи и едва не сбила с ног Барбару, идущую по коридору со стопой стираных полотенец. Сообщив ей о лежавшей в снегу Ольге, Сара постучалась в дверь кабинета доктора.
Через минуту Майкл Джейкобс, Сара и Барбара уже стояли над телом. Пациенты наблюдали из комнаты.
Урсула, подобрав своё «кимоно», медленно прошла к мужчинам. При взгляде на картину за окном её лицо не выразило ничего.
Доктор перевернул тело, попытался нащупать пульс.
Ольга была мертва. Из разбитого виска текла кровь.
– Она ударилась о ставню, – монотонно произнесла Барбара. – Это ж надо было умудриться, чтоб так неудачно.
Майкл Джейкобс посмотрел вверх, морщась от сыпавшегося снега. Окно в комнате Ольги было открыто. В процедурной этажом ниже покачивалась приоткрытая ставня.
Из-за угла крикнули:
– Кто здесь?
Вынырнул Патрик с лампой в руке.
– Патрик, нужна твоя помощь, – сказал доктор.
– Это вы тут ходили?..
Он увидел лицо в крови и шарахнулся, его щёки затряслись.
– Она чего… мёртвая?
– Соберись, – велел доктор.
– Да, сэр, сейчас, – Патрик отвернулся и только тогда смог проглотить ком в горле.
Майкл Джейкобс накрыл тело своим плащом.
– Нужно отнести её в дом.
2
– Разнесите отвар, Барбара.
Барбара с расстановкой ответила:
– На сегодня норма выполнена.
Джейкобс возразил:
– Не время для капризов. Вы же знаете, что такое запоздалая реакция и какие могут быть последствия. Отвар номер шесть.
Барбара изменилась в лице. Взгляд её стал угрюмым, жёстким.
– Сейчас сделаю, – произнесла она.
Вчетвером они вышли из спальни Ольги.
– Нам как, сообщить в полицию? – в нерешительности обратился к доктору Патрик.
Майкл Джейкобс задумчиво поглядел на него.
– Уже ночь, – сказал он. – Заявим утром.
3
Адам Карлсен заметил:
– Ночь молода.
Томпсон – он курил в стороне – с удивлением на него посмотрел.
– Почему вы это сказали?
– Кто знает, – пожал плечами Карлсен.
В оранжерею вошёл доктор Джейкобс в сопровождении Сары.
– Дамы и господа! Произошёл
