Холодное блюдо - Мария Тараканова
Дочитав письмо и уловив суть, Юлия Тимофеевна тихо произнесла:
– Не знаю, кому ты перешёл дорогу, но сделал это явно зря, – женщина протянула уже свой телефон, открытый на страничке с целой серией фотографий. На снимках Пал Палыч был в его съёмной квартире, которую он использовал для интимных встреч. Дура-Ленка на фото тоже присутствовала и, естественно, в неподобающем для чужих глаз виде.
– Мля, а это то откуда?! – Пал Палыч схватился за голову, в шоке глядя на жену.
– Понятия не имею, идиот. Если бы не Саша, я бы тебе не сказала даже. Мне давно наср-ть, с кем ты спишь. Но то, как ты с ним поступил, меняет дело.
– Что ты имеешь в виду? – Широко раскрытыми глазами Палыч смотрел на свою супругу и тонул в её ледяном тоне.
– А то, что я от тебя ухожу.
Александр Николаевич возник в проёме, среагировав на последнюю фразу, как акула на кровь.
– Ты женишься на мне, мой преданный друг? – с непередаваемым пафосом спросила воинствующая женщина.
– Безусловно, – обнял её тот, кто не надеялся на это никогда.
Постояв так минуту, Юлия Тимофеевна отстранилась.
– Вот и хорошо. Пойдём вещи заберём, надеюсь в твоей «вертушке» хватит места для моего багажа?
– Даже не сомневайся, любимая.
Два очень близких и странно похожих человека прошли друг за другом в свои каюты, за пять минут собрались и покинули яхту.
Убитый Пал Палыч сидел в салоне и переваривал брошенную Юлией на ходу фразу, обращённую к подслушивающей в камбузе команде:
– Ребята, берегите лодку, эта дача теперь моя. Я с вами дома расплачусь, не переживайте, все телефоны есть.
Глава 9
Настоящие мужчины
«Дача» всю ночь шла по узкому фарватеру Шексны, не спеша приближаясь к Череповцу. Марина, не спрашивая разрешения, везла хозяина поближе к дому.
Пал Палыч был так плох, что сердце Шуры не выдержало, и он предложил вместе выпить. Иван, не позволяя себе перебора, тоже присоединился к ночному загулу.
– Я всё потерял! Всё, мужики! – надрывающимся голосом верещал Пал Палыч, периодически ударяясь головой о стол, – Жену, друга, деньги. Какой кошмар! Ну друга и не жалко, с училища его ненавижу! Не знаю, почему! Бесит и всё тут.
– А деньги то почему? – вращал глазами Шура.
– А потому что я хитрый му-ак. Сам себя перехитрил, получается.
– Не понимаю, – вторил другу Иван, – Как же так? Ну разведётесь, но половила то ваша!?
– Ни хера не моя, мужики! Три года назад перед большим назначением пришло мне в голову, что лучше будет оформить развод с женой, чтобы потом не спрашивали, откуда что. Так что почти всё, что у меня есть, на Юльку записано, а я ей по документом – никто!!! Всё её: и яхта, и пентхаус, и дом на Сардинии, и счета, и тачки. Я ей доверял! Она всё сама, всё! Сколько я ей палок в колёса ставил, чтобы она карьеру не сделала! Вы не представляете! Даже на няньку для сына денег не давал. А она смогла, понимаете, смогла! Ночами училась. Упёртая тварь! Думал, любит меня, гадина! А она, видели?! Нищий я, ребята, только квартира отца на мне, «нала» немножко и всё.
– Ох-еть, конечно, Палыч, – Шура вращал глазами.
– Все бабы мляди, – пьяно вопил работодатель, и мужская часть экипажа вторила ему, поднимая бокалы.
– Кроме Мариночки! – заплетающимся языком молвил Шура, собутыльники соглашались, – Конечно! Маруся – самая лучшая!
На рассвете они наконец угомонились и ушли спать. Марина дошла почти до родной Рыбы, бросила якорь на рейде близ Череповца и тоже рухнула в кровать.
Утро началось в обед и то не у всех. Пал Палыч ушёл в форменный запой: только проснулся – потребовал «кровавую Мэри», и приговаривая: «Какой вкусный суп», после пил уже чистую водку, закусывая бутербродами, которые ему подавал Шура.
– Вот вы – настоящие мужики! – благодарный голос пьяного Пал Палыча веселил Марину.
Девушка переходила удивительно спокойное водохранилище со слезами на глазах, воспоминания детства копошились в голове, не пуская туда новую информацию. Когда выспавшийся Иван сменил Марину, она устроилась в кокпите с кружкой чая и с удовольствием смотрела по сторонам. То тут, то там рядом с фарватером были расставлены сети, но помощник справлялся с их обходом, а за «морем» было то, что осталось от её дома.
Поздним вечером «Дача» встала на якорь в устье реки Сутки, напротив родной деревни девушки. Пал Палыч забылся тревожным сном, экипаж тоже отдыхал.
На утро всё повторилось: Шура поддерживал окончательно расклеивающегося работодателя как мог, Марина с Иваном по очереди «дубасили» на максимуме, забыв про крейсерскую скорость, в сторону Москвы. Прошли Мышкин, немного задержались в очереди на шлюзование в Угличе, не останавливаясь, промчались мимо «падающей» колокольни Калязина и утром швартовались в яхт-клубе Дубны.
Проснувшись около полудня, они нашли Пал Палыча на лавочке в парке.
Вид у него был – краше в гроб кладут. Но главное испытание для него наступило после обеда.
Пытаясь обуздать адское похмелье, Палыч отправился в местный ресторан и не успел дохлебать наваристую ушицу из судака, как за его столик на шестерых молча подсел молодой человек в черном костюме. Парень положил на стол небольшой дипломат, открыл его, по-прежнему молча достал папку с документами и бросил её рядом с супом.
Не ожидавший от жизни уже ничего хорошего, Пал Палыч трясущимися руками потянулся к бумагам, но нервы не выдержали, и он скулящим голосом задал пришельцу вопрос:
– Что там?.. Хотя неважно. Что вам от меня нужно?
Молодой человек холодно посмотрел на муки своей жертвы и усмехнулся.
– Ну что же, вопрос верный.
Палыч откинулся на сидении и сцепил под столом руки.
– Показания по делу. Всего лишь.
– Что? – Палыч тряхнул крупной головой, – Какому ещё делу?
– Какому делу? Слушай сказочку, дядя…
Жил-был один жадный до денег столичный пройдоха. И угораздило его стать крупным чиновником одного приволжского городка. Деньги потекли рекой, но ему всё было мало. Пришли к нему плохие, злые дяди и предложили за мзду разрешить им заводик у леса построить. Чинуша и согласился.
Уж как только ни просили его жители одной деревни: «Смилуйся, господин, не разрешай плохим дядькам губить наш лес и строить там завод минеральных удобрений, который каждый день будет отравлять воздух и воду выбросами аммиака, хлора, фтора, мышьяка, ртути и прочими нехорошими вещами. Ведь ты срок здесь отбудешь и слиняешь, а мы здесь останемся и детей своих растить будем».
Был в деревне «отважный капитан, что
