Кража в Венеции - Донна Леон
Занимаясь этим, Брунетти подумал о том, чтобы продублировать поиски синьорины Элеттры, и вбил еще одно имя – «Альдо Франчини».
– Так-так! – пробормотал он себе под нос, когда система выдала информацию о некоем гражданине шестидесяти одного года, проживающем по адресу Кастелло, 333.
Брунетти не мог бы с уверенностью сказать, где это, но помнил, что где-то за пределами Виа-Гарибальди.
Шесть месяцев назад Франчини допросили в связи с инцидентом на бульваре Виале-Гарибальди, в результате которого он попал в больницу со сломанным носом. Об аресте речи не шло. Очевидец, мужчина, расположившийся на бульваре на соседней лавочке, рассказал полиции, что видел, как Франчини, сидя с книгой в руке, разговаривал с какой-то дамой, которая стояла прямо перед ним. Через некоторое время свидетель услышал сердитый возглас, посмотрел в ту сторону – и на том месте, где стояла женщина, был уже мужчина. В следующий момент он вцепился в Франчини, рывком поднял его на ноги и ударил, после чего ушел.
Нападавшего вскоре идентифицировали и разыскали. У него была судимость за мелкие кражи и скупку краденого, а также имелось судебное постановление, запрещавшее ему менее чем на сто метров приближаться к своей бывшей сожительнице, которую он грозился убить. Оказалось, что это та самая дама, которая незадолго до происшествия беседовала с потерпевшим.
Франчини, однако, писать заявление отказался, объяснив это тем, что нападавший всего лишь накричал на него, а когда он попытался встать, то споткнулся и при падении повредил нос.
Брунетти «пробил» по базе имя нападавшего, Роберто Дура́, и обнаружил множество приводов в полицию за мелкие правонарушения, которые ни разу не закончились тюремным заключением, – как правило, за неимением свидетелей или доказательств или же потому, что в прокуратуре решили, будто этот случай не стоит их усилий. Еще выяснилось, что в настоящее время Дура в тюрьме, в Тревизо: три месяца назад его приговорили к четырем годам заключения за вооруженное нападение и грабеж.
Брунетти посмотрел в окно и увидел голубое небо и плывущие по нему на восток пушистые облака. Чудесный день… Так почему бы не прогуляться по кварталу Кастелло, тем более что там у него есть дела?
По пути к выходу Брунетти задержался в оперативном отделе, где увидел испетторе[50] Вианелло, – сидя на рабочем месте, тот склонился над столом с телефонино возле уха, одной рукой прикрывая трубку, чтобы собеседник лучше его слышал. Брунетти остановился в нескольких метрах. Глаза у Вианелло были закрыты, выражение лица – сосредоточенное, с таким видом обычно кричат на скачках: «Ну же, давай! Гони!»
Не желая отвлекать Вианелло от разговора, комиссар подошел к столу, который офицер Альвизе занимал вместе с офицером Риверре, и увидел первого из них с ручкой и блокнотом, что-то спешно записывающим. Подойдя поближе, Брунетти понял, что это не блокнот, а сборник кроссвордов: наверное, судоку для Альвизе были слишком сложными. Он настолько увлекся кроссвордом, что не заметил приближения начальника. И подскочил на месте, когда Брунетти окликнул его по фамилии.
– Si, signore![51] – воскликнул Альвизе и вскинул ко лбу руку с зажатым в ней карандашом, рискуя выколоть себе глаз.
– Когда Вианелло закончит, передай, что я жду его в баре.
– Есть, комиссарио! – сказал Альвизе и все тем же карандашом сделал пометку на полях своего кроссворда.
– Спасибо, – поблагодарил Брунетти, впервые не находя предлога, чтобы завести с Альвизе непринужденный разговор.
Выйдя из квестуры, комиссар прошел вдоль рива к бару. Бамбола, сингалезец, который с некоторых пор управлял заведением вместо его владельца, встретил комиссара улыбкой и налил ему белого вина. Брунетти взял бокал, свежий номер Il Gazzettino и прошел к столику, возле которого стояли два дивана с высокими спинками, расположенному в самом конце зала, у окна, – комиссар хотел видеть, когда придет Вианелло. Брунетти развернул газету на странице, где обычно публиковались сенсации. Лениво глянул на часы и только тогда понял, что проголодался. Брунетти достал свой телефонино, собираясь отправить Паоле эсэмэску с извинениями за то, что он не придет домой на обед, но потом решил, что это будет трусостью, и позвонил ей.
Жена поворчала немного, но перечислять блюда, которые ему не достанутся, не стала, и Брунетти понял: она чем-то занята. Он пообещал быть дома к ужину, сказал, что любит ее безмерно, и нажал «отбой». Потом подозвал Бамболу и попросил его принести три трамеццини[52] на свой вкус для него и три – для Вианелло, после чего вернулся к чтению газеты.
Обычный политический хаос, но Брунетти зарекся читать о политике до конца года или… до пришествия царя-философа[53]. Пятьдесят акров фермерских земель в Кампании отравлены токсичными отходами: статья с фотографиями овец, которым хороший аппетит стоил жизни… Гвардиа ди Финанца[54] проводит неожиданную проверку офиса политической партии, правившей в Ломбардии последние десять лет… Стоп, разве это не политика? Высшая награда за вклад в развитие города присуждается человеку, желающему построить на самом большом из островов невероятно уродливую башню, которая будет видна из каждого уголка Венеции… Брунетти вздохнул и стал листать страницы в обратном порядке, к передовице, и тут его внимание привлекло фото бывшего руководителя проекта MOSE[55] – семь миллиардов евро уже потрачено на защиту лагуны от затопления! – теперь арестованного и обвиненного в коррупции. Брунетти усмехнулся, приподнял бокал, словно провозглашая ироничный тост, и сделал несколько глотков.
– Альвизе сказал, вы меня звали, – произнес Вианелло, опуская на стол блюдо с трамеццини и бокал белого вина.
Прежде чем Брунетти успел открыть рот, инспектор направился к барной стойке и вернулся с двумя стаканами минеральной воды. Поставил их на стол и опустился на сиденье напротив комиссара.
Брунетти поблагодарил его кивком головы и взял сэндвич.
– Вы поработали с книгами? Отпечатки есть?
До сих пор им не удалось обсудить этот вопрос.
Вианелло отпил вина и сказал:
– Никогда еще не видел этих ребят, из лаборатории, в таком состоянии. Оба чуть не плакали!
– Почему? – спросил Брунетти, откусывая кусок сэндвича с вареным яйцом и мясом тунца.
– А вы представьте, сколько людей трогает библиотечные книги! – Вианелло поставил бокал на стол и выбрал себе сэндвич.
– Oddio! – вырвалось у Брунетти. – Ну конечно! Их же сотни. – Он отхлебнул вина и спросил: – А отпечатки пальцев сотрудников они сняли?
– Да, – ответил Вианелло. – Персонал Мерулы твердил, что на книгах множество их отпечатков, но мы настояли – и дело решилось миром.
– Даже директриса не возражала? – спросил Брунетти.
– Она сама сказала, что так нужно. И первой предложила провести дактилоскопию!
Это удивило комиссара: люди на руководящих должностях
